Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Мистер и миссис Грэйнджер слушали Джинни с улыбками удивления и всё силились понять из спутанных объяснений двух ведьм принцип, по которому оживают волшебные портреты.

Дискуссию прервала Генриетта, огласив дом надрывным ревом, и еще долго не хотела засыпать после кормления. В общем, поговорить с Джинни Гермиона смогла только поздно вечером, когда все уже улеглись спать. Рыжая ведьма, правда, пыталась сделать вид, что уснула, пока Гермиона баюкала Етту, но ее маневр не удался. Поднятая со спасительного ложа и укутанная в длинный махровый халат, партизанка была выведена во двор практически под конвоем, воплотившемся в суровом образе Гермионы.

Перед тем, как выйти на улицу, Джинни сняла солнечные очки и положила их на стол. Гермиона приняла это за капитуляцию и испытала облегчение, внезапно и быстро сменившееся тревогой. Что такого столь сильно не хотела, но должна была сказать ее подруга?

Они вышли в сад. Погода сильно переменилась: о вчерашнем северном ветре не осталось и памяти, в потеплевшем воздухе пахло весной. Молодая женщина устроилась на ступенях крыльца, Джинни осталась стоять. Прохладный апрельский ветер теребил полы ее халата и распущенные рыжие волосы. Ведьма молчала.

— Джиневра Молли Кэтлин Уизли! — грозно сказала Гермиона, прикрывая под сердитостью беспокойство и доставая сигарету. — Немедленно выкладывай всё!

— Хорошо–хорошо, — обреченно кивнула ее собеседница, — ты только не кричи, ладно? — Девушка отвернулась, вглядываясь в ночной мрак, и умолкла, но Гермиона стала настойчиво покашливать. — Сейчас… — досадливо пообещала Джинни. — Хорошо. Во–первых, я приехала к тебе не только на каникулы, если ты, конечно, не против.

— Оставайся сколько хочешь, — удивилась Гермиона, поднимая брови, — но как же гимназия?

— Я больше не работаю преподавателем. Я уволилась.

— Ты поругалась с Papá?!

— Нет, что ты! — вздрогнула Джинни. Она стояла к ней спиной, сцепив сзади руки, и немного раскачивалась. — Что ты, напротив…

— Но почему тогда…

— Гермиона, — девушка глубоко вдохнула, — я жду ребенка.

— Что?! От кого?!

— Ты только не злись и выслушай меня до конца, — голос девушки немного дрожал.

— Почему я должна злиться?! Ты что, — Гермиона усмехнулась внезапной догадке, — залетела от Люциуса?

— При чем здесь Люциус?! — досадливо обернувшись, всплеснула руками Джинни. Потом снова устремила взгляд в сад. — Я его вообще уже сто лет не видела.

— Но почему я могла бы разозлиться?.. Погоди, ты собралась рожать?

— Да, — коротко ответила девушка. Теперь она сложила руки на груди, и Гермиона видела, как сильно она сжимала пальцами свои плечи.

— Кто отец ребенка? — тихо спросила ведьма.

— Обещай, что выслушаешь меня до конца.

— Да обещаю я! Что, в конце концов…

— Я жду ребенка от милорда, — глухо произнесла ее подруга.

— ЧТО?! — невольно выпалила Гермиона, подскакивая.

— Я жду ребенка от милорда, — всё тем же глухим голосом повторила Джинни.

— П–подожди, — Гермиона совершенно смешалась, — ты… Ты что спала с моим отцом?

Джинни молчала.

— И давно это началось? — закуривая новую сигарету, спросила молодая женщина. Информация отказывалась укладываться в голове.

— Давно, — всё тем же глухим голосом ответила Джинни, — еще в ночь твоего выпускного. Помнишь, вы с… Вы оставили меня с милордом, ну, перед тем как всё открыли Гарри и Рону.

— Помню, — растерянно выдавила Гермиона. — И он что?.. То есть… Maman не догадывается о ваших отношениях? — тихо закончила она.

— Белла знает. У милорда… со многими такие отношения.

— Что‑то я совсем ничего не понимаю, — пробормотала молодая женщина. — Papá знает о ребенке?

— Да. И Белла знает. Это не случайность.

— Попридержи гиппогрифов! — выдохнула Гермиона, отбрасывая недокуренную сигарету и вытряхивая из пачки новую. Во рту уже стояла горечь. — Ты можешь нормально объяснить?!

— Милорд и Белла планируют завести еще одного ребенка, — медленно начала Джинни, снова сцепляя руки за спиной, — но Беллатриса больше не может иметь детей. И они решили…

— Они решили?! — Гермионе казалось, что она сходит с ума.

— Ну да. Они решили, что ребенка рожу я. Но об этом никто не должен узнать. Ты, разумеется, знать должна. Я хотела, чтобы ты услышала об этом от меня.

— Спасибо за заботу! — не сдержалась женщина. — Подожди… Если ребенка собираются завести они, то ты, выходит, должна…

— Да, я обязана скрывать свою беременность и отдать младенца Беллатрисе. Но я ничего не имею против, — поспешно добавила она.

— С ума сойти можно.

— Об этом никто не должен узнать. Особенно моя семья. — Джинни глубоко вдохнула и повернулась к ней лицом. — Гермиона… Ты… Ты теперь будешь меня ненавидеть?

Они встретились взглядами. Джинни выглядела очень несчастной, подавленной и, казалось, ожидала бури.

— Что за вздор?! — выдохнула наследница Темного Лорда. — Я просто… Очень много информации.

— Я могу уехать прямо сейчас.

— Какие глупости, Джинни! Ты, разумеется, останешься тут.

— Правда? — с нескрываемым облегчением спросила рыжеволосая ведьма.

— Родная моя, — Гермиона встала и обняла подругу, — как ты могла подумать, что я могу… Просто это так неожиданно… Я… Какой у тебя срок?

— Два с половиной месяца, — всхлипывая, сказала Джинни.

— Мальчик или девочка? — часто моргая, спросила Гермиона. Она улыбалась и плакала, обнимая дрожащую девушку.

— Мальчик.

— Это, выходит, у меня будет брат? — сдавленно спросила женщина, отстраняясь от Джинни и всё еще держа ту за руки. — А ты — моя мачеха?

— Всего на семь с половиной месяцев.

— Джинни… Великий Мерлин… Я…

— Всё хорошо, Гермиона, — глотая слезы, прошептала девушка, — честное слово. Для меня это честь и…

— Молчи, молчи! Перестань. У меня в голове не укладывается… Да почему же ты тогда плачешь?!

— А ты? — засмеялась Джинни.

— Я не знаю… Джинни… Я не знаю…

* * *

Всю ночь и весь следующий день мысли путались в голове Гермионы. С одной стороны, новость ничего для нее существенно не меняла. С другой… Ее лучшая подруга должна родить ей брата и отдать его ее родителям. Ее лучшая подруга уже пять лет спит с ее отцом! «У милорда… со многими такие отношения». «О времена, о нравы!» — как сказал кто‑то из маггловских классиков. Кажется, Шекспир.

Зацепившись за последнюю мысль, Гермиона потратила несколько часов, чтобы найти цитату и решила всерьез заняться своим немагическим образованием. Бессмертную фразу изрек Цицерон. Посмеявшись над собой, Гермиона таки прихватила из книжного шкафа томик своего любимого Оскара Уайльда. Чтобы забыть о нем — слишком много мыслей роилось в ее голове.