«Время, назад!» и другие невероятные рассказы - Генри Каттнер

не имели. Ими занимался Парсонс, который сам их спроектировал и изготовил. Но первоначальная идея принадлежала Бруно, и его познания в психиатрии дополняли научно-техническую компетенцию Парсонса. Встретились две отрасли науки, и результатом должно стать лекарство от безумия.

На голове у Бруно были чисто выбриты два участка. Парсонс тщательно закрепил электроды — точно такие уже были размещены на черепе Грегсона.

— Помните, — сказал Парсонс, — вы должны быть расслаблены до предела.

— Вы не приняли успокоительное, доктор, — заметил Моррисси.

— Мне оно не нужно. Хватит и анестезии.

Медсестры молча и сосредоточенно двигались вокруг стола, проверяя аппаратуру. На отдельном столике дымился стерилизатор. Бруно очистил свой разум от мыслей и расслабился, ощущая, как медсестра протирает ему руку спиртом.

Наложение ментальной матрицы душевного здоровья… психическая связь… стержни-глушители, которые предстоит надежно закрепить в извращенном мозгу страдающего маниакально-депрессивным психозом.

Он ощутил укол иглы и машинально начал считать. Один, два, три…

Бруно открыл глаза. Над ним нависало рассеянно-отрешенное лицо Моррисси. Позади Моррисси виднелся светящийся потолок, столь яркий, что Бруно невольно моргнул. Рука слегка болела, но никаких побочных эффектов он не чувствовал.

— Вы меня слышите, доктор? — спросил Моррисси.

— Да, — кивнул Бруно. — Я очнулся. — Язык ворочался с трудом, но это было вполне закономерно. — Как Грегсон?

Но лицо Моррисси вдруг начало уменьшаться. Нет, оно отдалялось. Светящийся потолок сжался. Он куда-то падал…

Бруно летел вниз с ошеломляющей скоростью. Мимо проносились белые стены. Лицо Моррисси превратилось в светящуюся точку далеко наверху. По мере падения становилось все темнее. Свистел ветер, и слышался нарастающий грохот, словно эхо, отражающееся от дна чудовищной бездны.

Вниз и вниз, все быстрее и быстрее. Белые стены стали серыми, потом черными, а потом он ослеп и оглох от ревущего эха.

Неожиданно зрение вернулось. Перед глазами все плыло. Он моргнул, сглотнул и различил прямоугольные очертания прикроватной ширмы. Рядом виднелось что-то еще, белое и неправильной формы.

— Очнулись, доктор?

— Привет, Харвуд, — сказал Бруно медсестре. — Как долго я был без сознания?

— Около двух часов. Я позову доктора Моррисси.

Она вышла. Бруно попробовал пошевелить руками и ногами. Он чувствовал себя совершенно нормально, даже голова не болела. Зрение тоже полностью восстановилось. Машинально взявшись за запястье, он сосчитал пульс. За окном покачивалась ветка, шелестели на легком ветру листья. Послышались шаги.

— Поздравляю, — сказал Моррисси, подходя к кровати. — Грегсон уже выходит из шока. Прогнозы пока делать рано, однако могу побиться об заклад, что у вас все получилось.

Бруно медленно выдохнул:

— Вы так думаете?

— Не говорите мне, будто сами не были уверены! — рассмеялся Моррисси.

— Я всегда уверен, — сказал Бруно. — Тем не менее подтверждение получить приятно. Чертовски хочется пить. Мне бы воды со льдом…

— Конечно. — Моррисси выглянул за дверь и позвал медсестру, потом вернулся и опустил жалюзи. — Солнце бьет вам прямо в глаза. Так лучше? Как вы себя чувствуете?

— Отменно: никаких болезненных ощущений. Пожалуйста, сообщите Барбаре, что я жив.

— Уже сообщил. Она скоро придет. Парсонс тут недалеко, хотите его видеть?

— Само собой.

Физик, должно быть, стоял за дверью, поскольку появился почти тотчас же.

— Теперь мне придется положиться на вас, — сказал он. — Психиатрическое обследование — не моя область, но доктор Моррисси говорит, что у нас получилось.

— Пока еще точно неизвестно, — осторожно заметил Бруно, взяв стакан с водой. — Скрещу пальцы.

— Как самочувствие?

— Если в этой больнице есть человек более здоровый, чем доктор Бруно, — сказал Моррисси, — то я о нем пока не слышал. Скоро вернусь, мне нужно осмотреть пациента.

Он вышел.

Бруно откинулся на подушку.

— Завтра буду в полном порядке, — сказал он, — и мне бы хотелось провести над Грегсоном кое-какие тесты. А пока немного отдохну. Слава богу, с таким персоналом можно полностью расслабиться и ни о чем не думать.

Жалюзи зашуршали на ветру. Парсонс что-то проворчал и подошел к окну.

Он поднял жалюзи и остался возле окна, спиной к Бруно. Но за стеклами было темно.

— Мне в глаза било солнце, — сказал Бруно. — Погодите! Это же было совсем недавно. Парсонс, что-то не так!

— Что? — не оборачиваясь, переспросил Парсонс.

— Моррисси сказал, что я пролежал без сознания всего два часа. А анестетик мне ввели в половине десятого. Вечера! Но несколько минут назад, когда я очнулся, в окно светило солнце!

— Сейчас ночь, — сказал Парсонс.

— Не может быть. Позовите Моррисси. Я хочу…

Неожиданно Парсонс наклонился и распахнул окно. А потом выпрыгнул из него и исчез.

— Моррисси! — закричал Бруно.

Вошел Моррисси. Не глядя на Бруно, он быстро пересек комнату и исчез в темноте за окном.

За ним появились Фергюсон и Дэйл, все еще в белых халатах, и отправились за окно следом за Моррисси.

Бруно приподнялся на кровати. В дверь вошли три медсестры. За ними интерн и санитар. Потом остальные.

Персонал больницы кошмарной процессией входил в комнату, где лежал Бруно. В мертвенной тишине медики приближались к окну и выпрыгивали.

С Бруно соскользнуло одеяло. Он увидел, как оно медленно плывет к окну…

Кровать наклонялась! Нет, переворачивалась сама комната! Бруно отчаянно вцепился в изголовье, чувствуя, как сила тяжести неумолимо тащит его к окну, которое теперь зияло прямо под ним.

Кровать упала, выбросив Бруно. Прямоугольник окна раскрылся, словно готовая поглотить его пасть. Он рухнул в кромешную тьму, в грохочущий черный ад…

— О господи! — пробормотал Бруно. — Ну и сон! Моррисси, дайте успокоительного!

Психиатр рассмеялся:

— Доктор, вам что, снился сон во сне? Конечно, от такого может стать не по себе, но теперь, когда вы мне рассказали… Катарсис лучше, чем барбитурат.

— Надо думать. — Бруно откинулся на подушку.

Это была не та комната, которая ему снилась, — намного более просторная, и за окнами, как и полагается, было темно. По словам Моррисси, действие анестетика продолжалось несколько часов.

— И все-таки я нервничаю, — сказал Бруно.

— Не знал, что у вас вообще есть нервы… Держите, Харвуд. — Моррисси повернулся к медсестре и написал несколько слов в блокноте. — Сейчас получите свое успокоительное, доктор. Хотите знать, что с Грегсоном?

— Я совершенно о нем забыл, — признался Бруно. — Уже можно сказать что-то определенное?

— Помните, мы застали его в нижней точке депрессивного цикла? Что ж, он пока не разговаривает, но наблюдаются признаки некоторой эйфории. Она скоро пройдет, но самое главное — вы разорвали цикл. Его разум еще не приспособился к этим… стержням-глушителям, но я бы сказал, что выглядит он вполне неплохо.

— Что по этому поводу думает Парсонс?

— Он занят расчетами. Сказал, что придет, как только вы проснетесь. Вот ваше успокоительное.

Бруно взял у медсестры таблетки и запил их водой.

— Спасибо. Пожалуй, я немного