Первостепь - Геннадий Падаманс

– Режущий Бивень видел, как падал орёл?

Прямой вопрос, раздумывать нечего.

– Да, видел, – соглашается стоящий, как и шаман, Режущий Бивень, совсем не догадываясь, что у того на уме.

– Почему никому не сказал? – новый вопрос.

– Шаман об этом говорит, не охотник.

Шаман чуть-чуть улыбается, в глазах появляются искорки. Доволен ответом. Но Режущий Бивень не может долго глядеть ему в лицо, отводит взгляд.

– Режущий Бивень не настолько глуп, чтобы не знать, что означает это падение.

– Да. Похоже, нас ждёт наводнение.

– Вот! – вскидывает вверх руку шаман, словно играя. – Вот, Режущий Бивень. Не наводнение. Целый потоп! Племя не знает об этом, но мы здесь все знаем. Так же, как ты. Понимаешь меня?

Режущий Бивень, конечно, не понимает. Задурил ему голову этот шаман. Он начинает злиться:

– Пусть Еохор говорит яснее. Голова охотника не столь проворна.

– Хорошо, – открыто улыбается шаман. – Хорошо. Племени придётся переселяться подальше от всяких вод. В горах самое лучшее место. Режущий Бивень должен втайне поговорить со старейшинами наших братьев и поведать им о дурном знаке. Узнай, готовы ли они принять всё наше племя, если возникнет такая необходимость.

Теперь понятно. Режущий Бивень откланивается. Переселяться. Значит, весной не отправятся воины на выручку похищенных жён и дочерей. Его друзья опечалятся. Львиный Хвост, Крепкий Дуб, Пёстрый Фазан, другие. Они так этого ждут. Он уже обещал идти в поход вместе с ними весной. Но теперь ему придётся отправиться в обратную сторону. И он даже не может им всего рассказать.

И всё же он не горюет. Солнце по-прежнему не по-зимнему тёплое, трава шелестит под ногами, забавные облака смеются на небе. И то, что не сможет он выйти на поиски волчицы, это ведь не так важно. Если она жива, то не пропадёт и без него. Постоит за себя. А он постоит за всё племя.

****

Серый нашёл её ранним утром. Он не скрывал своей радости, лез целоваться, словно волчонок, нежно облизывал её губы, будто надеялся, что она отрыгнёт ему мяса, но её живот был так же само пуст, как и его. Потому напрасно он скакал жеребёнком вокруг неё. Хотя она не злилась. Даже приветливо виляла хвостом. А он был весь взъерошен, его шерсть ещё не просохла после того, как он плыл через бурную реку. Нарадовавшись, Серый стал поочерёдно подставлять свои впалые бока красному рассветному солнцу, и Подруга видела, что он дрожит.

Однако она не собиралась ждать, покуда он отдрожится. Лёгкой уверенной рысцой волчица направилась к далёким оврагам, и Серый, конечно, кинулся следом. Степь выглядела чрезмерно спокойной, будто надеялась усыпить бдительность. Травы колыхались, ветерок прогуливался поверху, никого не тревожа, ещё выше распластались распуганные солнцем стаи облаков, под которыми патрулировал стервятник. Стервятник, конечно, видел двоих чужаков, и Подруге это не нравилось. То, что видит стервятник, то может видеть и кто-нибудь другой. Здесь не было волчьей территории, они пришли сюда только вдвоём, без поддержки стаи, на свой страх и риск. Хуже того, стая попросту от них избавилась, от двух переярков, как и от многих других. Значит, далёкий вой не позовёт их на общую охоту – и они тоже не смогут никого призвать на помощь, ежели что случится плохого. Зато никто не оспорит их права друг на друга, разве что смерть. И со временем образуется новая стая. Подруга станет её вожаком. Они пометят огромную территорию, а внутри неё свой неприкосновенный участок, где будут властвовать они двое. Волчица знала уже, где раскинется этот участок. Именно туда она и направлялась.

Её внимание привлёк барсук на краю перелеска. Отъевшийся увалень выбрался из норы и удивлённо принюхивался: где же зима, от которой он так глубоко зарылся в землю? Зимы не было и в помине, а ручей, рассекавший надвое перелесок, разбух и грозил подтопить барсучьи норы. Растерявшийся полосатомордый не знал, что предпринять. Зато волчица прекрасно знала. Барсучье мясо отменного вкуса, она тут же стала обходить барсука, чтобы приблизиться с подветренной стороны и застать врасплох.

Полосатомордый не слышал её и не видел. Метался в сомнениях между пропавшей зимой и разбухшим ручьём. Подруге оставалось несколько прыжков до его жирной спины, но неопытный Серый нелепо подставился ветру в самый неподходящий момент. И барсук предпочёл досомневаться в норе.

Напрасно Подруга пыталась разрыть его убежище. Тщетно виноватый Серый с двойным усердием ей помогал. У барсуков огромные бесконечные норы. Барсук может рыть под землёй очень быстро, быстрее, чем волки способны раскапывать его рытьё. У Подруги оставалась надежда, что увалень перетрусит и бросится прочь из норы через один из отнорков, потому она не столько копала, сколько приглядывалась по сторонам, зато Серый старался вовсю. Но вскоре и Серому надоело попусту истязать свои лапы. Теперь барсука выгонит только вода. Если сумеет подняться до его нор.

Солнце приближалось к полудню, самое время для отдыха, и волки залегли в перелеске, чтобы перевести дух. Над ними тренькали весёлые синицы, дятел выстукивал бурю, в траве чирикали воробьи. Волки могут не есть ничего много дней, очень много. И сейчас Подруга ещё не дошла до того, чтобы охотиться на воробьёв, но Серому явно не давали покоя эти невзрачные птички в коричневых шапочках и тёмных бакенбардах. Серый не вытерпел и кинулся в траву – оттуда взметнулись брызги фырчащих крыльями пятен. Будь у волка лапы кота, какой-нибудь птичке не поздоровилось бы, но от Серого улизнули все. Понурив морду, неудачливый волк вернулся к Подруге и опять прилёг рядом, тяжело дыша от позора.

Между тем Подруга давно уже ощущала волнительный запах косуль. И теперь, едва Серый улёгся, она, наоборот, поднялась, покуда он её не отвлёк новым бредом. Запах просачивался сквозь частокол деревьев, волчица двинулась в сосны. За перелеском начиналась лощина, зажатая между двумя пологими холмами, трава на дне лощины отличалась густотой и восхитительно зеленела. В эту зелень и забрело попастись небольшое стадо косуль.

Подруга оглянулась. Серый семенил за ней, она поймала его подлобный взгляд. У волков, как и у двуногих, есть особый охотничий язык. Наблюдатель со стороны никогда не поймёт, каким образом это происходит, но Серый сразу же уразумел план охоты. (Когда волки смотрят друг другу в глаза исподлобья, их мысли и чувства объединяются. Они могут слышать друг друга внутри головы, не ушами, не нюхом, а совсем по-другому) Лощина с зелёной травой, понемногу сужаясь, шла на подъём. Позади того места, где разбрелись по траве косули, от ложбины отходил боковой распадок. Серому предстояло обойти холм с тыла и очутиться в распадке. Тогда Подруга погонит косуль по ложбине, а Серый выскочит наперерез. У них будет прекрасный обед. У волчицы уже текли слюнки при мысли о сочной печени. Однако она терпеливо залегла, покуда Серый побежал в обход. Путь у него был неблизкий, ждать предстояло довольно долго. Если за это время косули пожелают уйти, охота может вообще не состояться. Но пока что они так увлеклись травой, что позабыли обо всём, кроме еды. И волчица могла не беспокоиться. Она даже немного вздремнула.