Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

Они подошли к возвышению.

И не смогли пройти дальше. Чары охватили весь помост поблёскивающими нитями Куральд Галейна.

— Это рука самого Рейка, — пробормотал маг. — Эти… заклятья. Он их лично накладывал.

Паран кивнул. Он это уже слышал от Хватки, но понимал, что Быстрому Бену нужно говорить, заполнить чертог эхом своего голоса.

— Это всё нога, знаешь ли. Сломалась в неподходящий момент. Наверное, на выпаде… а значит, он подловил Каллора. Убил бы его. Иначе ни за что бы так не выставился. Треклятая нога. На неё мраморная колонна упала — там, в саду, в Даруджистане… А Скворец просто стоял в неудачном месте в неудачное время.

— И вот оно чем обернулось.

А теперь Хватка и остальные присматривают за Молотком. В любой момент — кто-то рядом. Целитель может попытаться упасть на нож в любой момент… если ему дать шанс. Ах, Молоток, он всё тебя отгонял. «В другой раз, у меня сейчас забот полон рот. Просто побаливает, ничего особенного. Когда с этим закончим, тогда и займёмся». Это не твоя вина, Молоток. Солдаты умирают.

Капитан заметил, как Быстрый Бен достал из кошеля маленький камешек и положил на пол перед возвышением.

— Я ещё, может, захочу потом сюда заглянуть, — сказал он и слабо, грустно улыбнулся Парану. — С Каламом…

Ох, чародей…

Паран поднял взгляд на три саркофага. Он не знал, кто в каком лежит. Но это его почему-то совершенно не волновало. Скворец и два морпеха — они стояли за Рваную Снасть — до конца.

Всегда честная сделка, чародейка.

— Я готов их оставить, капитан.

Паран кивнул.

Они повернулись и медленно пошли обратно.

Добравшись до арки, остановились.

Быстрый Бен выглянул в коридор.

— Они всё оставили, знаешь ли.

— Что? Кто?

— Рейк. И тисте анди. Вещи свои оставили. Все.

— Но почему? Они ведь теперь поселятся в Чёрном Коралле, разве нет? В городе никого не осталось…

Быстрый Бен пожал плечами.

— Тисте анди, — бросил он таким тоном, словно говорил: «Мы этого никогда не узнаем».

У них за спиной возник неровный портал. Чародей негромко хмыкнул.

— Да уж, в этих вещах у тебя точно есть свой стиль, капитан.

Точно, стиль «неуклюжий неумеха».

— Входи, чародей.

Он увидел, как Быстрый Бен исчез в портале. Затем Паран обернулся — в последний раз взглянуть на чертог. Световой шарик быстро угасал.

Скворец, за всё, чему ты меня научил, я благодарю тебя. «Мостожоги», я бы хотел сделать для вас больше. Особенно в конце. По крайней мере, я мог бы умереть с вами.

Ладно, теперь уж, наверное, слишком поздно. Но я благословляю вас. Всех и каждого.

Он развернулся и шагнул в портал.

В безмолвном чертоге свет померк, шарик блеснул в последний раз и исчез.

Но в зале зародилось новое свечение. Слабое, будто пляшущее в такт с чёрной паутиной на саркофагах.

Загадочный танец.

Костяной фургон громыхал по торговому тракту, Эмансипор нахлёстывал поводьями широкие, чёрные спины волов.

Остряк, который уже добрался до середины дороги, остановился, подождал.

Слуга скривился, неохотно остановил экипаж. Постучал кулаком в стенку у себя за спиной — кожа рептилии загудела, словно армейский барабан.

Распахнулась дверца, и наружу выбрался Бошелен, а за ним — Корбал Брош.

Бошелен подошёл, остановился перед Остряком, однако взгляда своих невыразительных серых глаз он не сводил с тёмного города.

— Невероятно, — выдохнул он. — Вот такое место… я бы смог назвать домом.

Остряк жёстко рассмеялся.

— Ты так думаешь? Там теперь тисте анди. Более того, город теперь — часть Малазанской империи. Думаешь, кто-то из них согласится терпеть увлечения твоего друга?

— Он прав, — заскулил у фургона Корбал Брош. — Мне там будет совсем не весело.

Бошелен улыбнулся.

— Ах, Корбал, только подумай, сколько там свежих трупов. Взгляни на поле перед воротами! К’чейн че’малли, которых уже даже любезно расчленили — на удобные кусочки разделили, если угодно. Тут довольно материалов, дражайший коллега, чтобы выстроить целую усадьбу.

Остряк увидел, что Корбал Брош вдруг заулыбался.

Боги, не приведите такое увидеть — никогда, пожалуйста.

— Теперь же, полосатый капитан, — проговорил Бошелен, — будь так любезен, и уберись с дороги. Но прежде, с твоего позволения, я задам один вопрос.

— Какой?

— Я недавно получил записку. Ужасный почерк, и, хуже того, написано на берёзовой коре. Похоже, некий Джиб Валун и его братья вознамерились нанести мне визит. Ты случайно не знаешь ли этих благородных господ? Я бы не отказался от совета по этикету — как их принять?..

Остряк улыбнулся.

— Надевай всё лучшее, Бошелен.

— Вот как. Благодарю, капитан. А теперь, сделай любезность…

Остряк махнул ему рукой и пошёл дальше.

«Серые мечи» разбили временный лагерь в пятидесяти шагах к востоку от внушительного, блестящего кургана, который уже получил название — Дар Итковиана. Потрёпанные группы тенескаури — измотанных и больных — вышли из Чёрного Коралла и лесов, и теперь все расположились вокруг лагеря. Весть о… перерождении Анастера распространилась среди них, и в этих словах — обещание спасения.

Рекрутируют. Эти тенескаури уже никогда не смогут стать теми, кем были прежде. Им тоже необходимо переродиться. Незнакомцу в теле Анастера — этому новому Смертному мечу Тогга и Фандереи — предстоит много работы…

Остряк решил, что пришло время присмотреться к нему внимательней. Из него-то, небось, получится Смертный меч получше, чем из меня. Наверное, самодовольный ханжа — вон как расселся на своей дрянной кобылке. Ладно, надо признать, я уже готов этого ублюдка возненавидеть.

Остряк направился к Анастеру, который медленно ехал на лошади по старому лагерю тенескаури. Исхудавшие люди-скелеты тянулись к нему со всех сторон, касались его самого и лошади. В полудюжине шагов позади шагала Дестриант, и Остряк почуял, как вокруг неё вихрится целительная магия — объятия Устава Волка уже раскрылись.

Анастер наконец выехал за пределы лагеря. Единственный глаз сразу заметил Остряка, и юноша натянул поводья, чтобы дождаться даруджийца.

Он заговорил, прежде чем Остряк успел раскрыть рот:

— Ты — Остряк, Смертный меч Трейка. Дестриант мне о тебе рассказывала. Я рад, что ты пришёл. — Анастер оглянулся на тенескаури, которые остались в лагере, словно по его границе протянулась невидимая, неприступная стена, затем юноша спешился. — Кованый щит настаивает, что я должен оставаться на виду, — проворчал он и поморщился, разминая ноги. — Если так продолжать, я скоро ходить начну, как виканец.