Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк

На следующий день их посетили лишь Иннокентий с Машей.

Как всегда в зимние каникулы, на этот раз по просьбе трудового народа ставшими короче, народ гулял, и кто как мог отдыхал.

В один из поздних вечеров, увидев полуголую Ксению, Платон расставил руки и подступился к жене с фразой из кинофильма «Оптимистическая трагедия»:

– «А-а! Комиссар!?».

Ксения по привычке отшатнулась от мужа, прикрывая полуобнажённую грудь, но тут же нашлась чем и как ответить, протянув навстречу озорнику руку, имитирующую захват паха:

– «А пистолетик-то не заряжен! Да и штанишки не спущены!».

– «Штанишки сексу не помеха!» – сориентировал жену в нужном направлении Платон.

– «А что помеха?».

– «Как что? …ты!».

– «А я у тебя всегда виновата!» – неожиданно обиделась Ксения.

– «Конечно! Кто же у нас ещё всё время во всём виноват?» – перевёл в шутку муж.

– «Ну, ты уж очень всё делаешь откровенно!» – успокоилась жена.

– «Запомни! Надо быть всегда прямым и честным! А хитрость лишь унижает мужчину, превращая его в бабу!».

– «Да уж! Тебе наверно на работе баб в брюках хватает?».

– «Да! Точно! И мужика в юбке – тоже!» – согласился с женой Платон.

И действительность проявилась уже в первый рабочий день нового года.

– «Ух, ты!? – увидел Алексей Ляпунов голубей, долбящих под окном семена овса – А кто «пватит»?» – обиженно отвесил он нижнюю губу.

– «Надька!» – объяснил дурачку Платон.

– «Не из своего же кармана!» – уточнил жадина.

И на этот раз Надежда, тоже жадина, опять не праздновала свой день рождения и также вручила Платону заниженную сумму его подарка, мотивировав это отсутствием необходимости вести коллег в ресторан. А Платону только это и надо было.

В субботу, 19 января, он по обыкновению посетил самый ранний сеанс в соседнем с домом бассейне в общеобразовательном центре «Феникс».

Как часто бывало, он первым вошёл в воду, которая показалась ему в это утро какой-то необыкновенной.

Ему почудилось, что вода будто бы серебряная, лёгкая и нежная, и даже скоростная. Через пятнадцать минут после него вошедший в воду, тоже пожилой завсегдатай, на комментарий Платона по поводу воды сразу же объяснил это ощущение:

– «Так сегодня же Рождество Христово!».

Вот это да? – удивился Платон – выходит, что вода крещённая?! Но когда они успели окрестить её в бассейне? Ночью? Или ещё вечером?

И тут он вспомнил, что где-то и когда-то слышал, что в праздник крещения вода во всём мире становится святой.

А дома Ксения ещё и добавила мужу знаний:

– «Так даже под краном вода освящённая! Ведь даже одна капля освящённой воды в любом водоёме, делает такой всю его воду!».

И тут супруги впали в воспоминания.

– «Платон, а как там поживает твоя бывшая соседка Людмила Михайловна?» – обратилась к мужу Ксения.

– «Ты наверно помнишь? В то время Людмила Михайловна захотела иметь синицу в руках, а не журавля в небе. Вот и сжульничала с общим квартирным телефоном – переоформила его на себя одну. А я не стал с нею судиться, так как телефон мне был уже не нужен, но для себя сделал соответствующий вывод. И когда мне из мэрии предложили переселиться в такую же комнату этажом ниже, а соседке дать отдельную квартиру, а нашу общую забрать, я отказался. Так теперь её синица превратилась в воробья-жида. Она теперь полностью, без каких-либо льгот, оплачивает телефон. А журавль тем временем превратился в улетевшую от неё навсегда гигантскую сказочную птицу Рух, навсегда унёсшую в своих когтях её будущую отдельную квартиру!».

В воспоминания Платон впал и по другому поводу. Ещё под Новый год он через Сталева узнал номер нового телефона своего бывалого товарища Юрия Михайловича Сарычева, и вышёл с ним на контакт. И далее ветераны периодически с удовольствием общались по Skype.

Но больше всего Платону в этот период жизни нравилось каждую среду общаться с коллегами по литературной студии «Вешняки», руководимой Виктором Александровичем Синельниковым. Здесь Платону регулярно давали слово для чтения его стихов и прозы.

– «У Вас в прозе язык очень хороший: красочный, яркий, образный. Вас легко читать и слушать! Стихи у Вас тоже хорошие. Некоторые – так очень! Но многие надо доработать!» – резюмировал руководитель всеобщее мнение.

Дома Платон рассказал об этом жене.

– «А мои стихи не могут не нравиться, ибо они продиктованы Богом и обстоятельствами!» – объяснил он всеобщую позицию.

– «Но у тебя в них много недостатков!» – вернула его на землю Ксения.

– «Да, есть! Ну и что? Они же всё равно людям нравятся! Вон, Емелю уже читают в Перми. И он там фурор произвёл!».

– «Да, что ты будешь делать?! Я ему про Фому, а он мне про Ерёму!» – не унималась жена.

– «Так твой Фома дурной против моего… Емели!» – опять вывернулся пересмешник.

А пересмешником Платон был и по отношению к самому себе.

В последнее время он стал замечать, что у него часто стал загибаться вниз верхний край его левого уха.

Прям, как у старого пса! Видимо хрящи ослабли…, и не только на ухе? Старость есть старость! – решил писатель-натуралист.

А старость проявлялась и на работе.

В офис ООО «Де-ка» вошла девушка, которую быстро отоварили.

– «А как это принимать?» – обратилась она ко всем присутствующим.

– «А вон, дедушку у окна спроси́те!» – первым среагировал Платон, головой кивая на играющего на компьютере Гудина.

– «Какой я тебе дедушка?!» – наконец услышал тот, всегда настроенный на волну своего противника.

– «Ах, да! Он уже лишился дедственности!».

Но кое-чего из-за своего острого языка в очередной раз лишился и Платон.

В пятницу 22 февраля Платон Петрович так и не дождался поздравления с наступающим мужским праздником от своей начальницы. Более того, она даже не вручила ему хотя бы небольшую денежную премию, что практиковала ранее. Платону показалось даже подозрительным, почему его начальница так настойчиво посылает его с несрочным заданием в институт именно сейчас, а не после обеда. И этому вскоре нашлось объяснение.

Самым необычным в этот раз явилось не приглашение Кочета на чашку вина, принесённого в офис ООО «Де-ка» тёзкой Надежды Сергеевны – новым комендантом их здания Надеждой.