Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2] - Роман Добрый

— То, чтобы вы помогли мне вашим мудрым советом, глубокоуважаемый Иван Дмитриевич, — ответил губернатор. — Я должен сознаться вам, что положение вещей весьма тревожно. Население в панике. Эти повторяющиеся ограбления почты навели ужас на обывателей. Все боятся посылать ценную корреспонденцию, а так как у нас немало торговых предприятий и людей, то вы поймете, какая получается путаница... Вот и теперь один богатый сибиряк сидит и трясется, ожидая моего возвращения. Он явился ко мне и прямо заявил, что не рискует послать крупную сумму денег. Не буду скры­вать, Иван Дмитриевич, что на меня идут большие нарекания, меня упрекают в бездействии власти, в отсутствии административной распорядительности, словом, на меня, как на Макара, повалились все шишки. Помогите, родной, вызвольте из беды! Вовек буду благодарен вам!

Путилин потер рукой лоб.

— Но как это сделать? Советом я не могу спасти вас, ибо тут на месте, в Петербурге, я не могу ориентироваться. Ехать туда?

Губернатор схватил и пожал обе руки Путилина.

— Ах, если бы вы согласились на это! — вырвалось у него.

— Вы говорили об этом с министром?

— Он предоставил вам carte blanche[29]. Он сказал: «Пусть Иван Дмитриевич поступает так, как найдет лучшим».

 Путилин посмотрел на меня.

— Что же, доктор, кажется, надо ехать?..

— О, разумеется! — воскликнул я, обрадованный воз­можностью принять участие в новом розыске-похождении моего славного друга.

— Нельзя же, на самом деле, хладнокровно закрывать глаза на эту бойню людей, надо же изловить хитроумных злодеев. Говоря откровенно, мне не особенно улыбается это путешествие, потому что я занят в настоящее время раскрытием одного чрезвычайно темного и запутанного дела.

— Ради Бога, Иван Дмитриевич, выручите! — взмолился олонецкий губернатор.

— Хорошо. Мы выедем завтра. А теперь скажите, пожалуйста, какова форма ваших почтальонов?

Губернатор принялся объяснять.

Путилин, вооружившись карандашом зарисовывал его слова.

— Так похоже? — протянул он рисунок губер­натору.

— Великолепно! — воскликнул тот. — А для чего вам это?

— В моей костюмерной нет такого костюма. А я... люблю пополнять ее разными новинками.

После этого приступили к обсуждению маршрута.

— Итак, как мне ближе и удобнее всего высадиться, чтобы попасть на место последнего ограбления почты?

— Вы можете слезть, Иван Дмитриевич, на пристани Вознесения.

— Отлично. До нее мы доедем вместе. Кстати, в селе Бараны вам приходилось когда-нибудь бывать?..

— Один раз проездом, когда я производил ревизию.

— Ну-с, вот и все. Завтра вы потрудитесь заехать за мной. Ты пойдешь, доктор?

— О! Что за вопрос?! — воскликнул я.

— Так стало быть, дело за нами. Пока всего хорошего!..

Когда губернатор покинул кабинет, Путилин подошел ко мне и сказал:

— А знаешь ли ты, докториус, что это очень опасное дело?

Я встревожился за моего великого друга.

— Ты находишь?..

— Да. Это, безусловно, опасное дело. Один неверный шаг и все может окончиться катастрофой. Поэтому я должен предупредить тебя об этом, ибо совершенно не желаю подвергать твою жизнь опасности. Откажись лучше от поездки. Я возьму с собою X., моего любимого агента.

Я горячо и негодующе отверг это.

— Как тебе не стыдно, Иван Дмитриевич, говорить мне это? Разве мало мы с тобой вместе «сломали» похождений? Неужели я оставлю тебя в таком деле, где тебе угрожает опасность? За кого же ты меня считаешь? Смерть так смерть, но вместе; кажется, я до сих пор не был трусом, не боялся опасностей.

— Ну, ладно, старый дружище, быть посему! А теперь давай распоряжаться.

Путилин призвал к себе помощника.

— Я уезжаю завтра, голубчик. Управление передаю в ваши руки. Я подготовлю вам кое-какие инструкции.

— Ах, Иван Дмитриевич, скоро ли вы сделаетесь домоседом! — воскликнул талантливый помощник.

— Помилуй Бог, что же делать, когда на Путилина такой спрос?! Не угодно ли: олонецкий губернатор пожаловал за мной!

— Серьезное дело? — озабоченно спросил помощник.

— Да. Пошлите Васильева за моим портным, пусть почтенный Яцикович явится немедленно.

Приблизительно через час явился Яцикович, славный еврей портной, которого очень любил Путилин.

— Работа есть, Яцикович, но только — экстренная!

— Ох, ваше превосходительство, вы вечно торопитесь и торопите бедного Яциковича! — с шутливым ужасом поднял вверх руки симпатичный старик.

— Некогда спать, голубчик. Слушай: надо к завтраш­нему утру приготовить две формы.

— К утру?! Когда же работать?!

— Всю ночь. Напролет. Могу успокоить тебя только вот чем: формы можешь шить, как на покойников.

При слове «покойники» старик еврей даже побледнел.

— Ой, какие покойники?!

— Покойников двое: я и доктор.

Яциковича отшатнуло.

— Шутить изволите... ой, только зачем такие нехорошие шутки?..

Путилин рассмеялся.

— Успокойся, успокойся, мой славный Яцикович! Конечно, я шучу, а дело вот в чем: я сказал, что формы ты можешь шить, как на покойников, в том смысле, что не старайся шить тщательно, а просто хоть намечи, знаешь, на живую нитку.

— Какие же эти формы, ваше превосходительство?

— Одна — вот по этому рисунку. Форма, как ты ви­дишь, почтальона. Это для меня. Другая — ямщика. Эта — для доктора. Понял?

— Это очень ясно. Успею ли только...

— Успеешь. Засади всех за работу. Ты и шапки заготовь, словом — приготовь все к завтрему, к часу дня. На деньги...

Я был поражен донельзя: «Что это значит? Для чего мой гениальный друг делает подобный заказ?»

Несмотря на то что мне, казалось бы, пора было пере­стать удивляться путилинским трюкам, я и на этот раз с искренним изумлением и восторгом глядел на него.

«Очевидно, — проносилось у меня в голове, — он что-то уже наметил. Но как, каким чудесным, непостижимым образом он ухитряется столь быстро, слету, намечать свои знаменитые диспозиции? Ведь никаких данных, следов. Он сам сказал, что ему здесь, в Петербурге, темно, что осветить и раскрыть злодеяния он может только на месте».

Старик портной ушел.

— Васильев, тащите два короба! — приказал он агенту. — Знаете, те, два, легкие.

— Знаю, ваше превосходительство! — ответил агент.

— Теперь слушайте, Васильев, вот что надо сделать: берите эти деньги и немедленно отправляйтесь закупать товар.

— Какой товар, ваше превосходительство?

— Всякий, голубчик, всякий, а чтобы для вас стало совсем ясным, добавлю, что товар коробейный. Понял?