Лесной бродяга - Габриэль Ферри

— Десница Божия простерлась надо мною, — отвечал старый охотник, — и разлучила отца с сыном!

— Неужели погиб?

— Он в плену! — горестно ответил канадец.

— Но, благодаря Богу, мы напали на след Фабиана, — вмешался испанский охотник, — и теперь, когда силы этих негодяев значительно ослабели, мы вырвем его из их когтей!

Эти слова, полные энергии и уверенности, проливали целительный бальзам на душевную рану канадца, вдохнув в него новые силы.

Молодой команч был теперь вне всякой опасности, хотя чувствовал еще себя настолько слабым, что не мог продолжать путь. Из десяти приведенных им с собою воинов трое пали, а остальные вновь собрались под его начальством. Таким образом, включая четырех белых охотников, налицо имелся отряд, состоявший из двенадцати закаленных духом воинов.

Через час, посвященный путниками сну, первые признаки рассвета начали прояснять лес. Так как Сверкающий Луч уже вполне оправился, то решили немедленно тронуться в дальнейший путь.

Спасшиеся бегством апачи вполне могли засесть где-нибудь поблизости, чтобы отомстить за свое поражение. Во избежание нечаянного нападения с их стороны, канадец решил всем отрядом идти к месту, где была оставлена пирога.

Конечно, пирога не могла вместить двенадцать пассажиров, но все же, за неимением лошадей, давала самый быстрый способ передвижения, имеющий к тому же несомненное преимущество, что плывущие могут, не теряя драгоценного времени, спать попеременно.

Благодаря этому неоцененному качеству, канадец мог двигаться и день и ночь по следам Фабиана и таким образом наверстать потерянное время.

По всей вероятности, погоне предстояло завершиться к следующему заходу солнца. Вот почему Розбуа с глубокой радостью и в то же время с невольной тревогой приветствовал восход дневного светила, которое, при своем заходе, должно было осветить продолжительную и, несомненно, кровавую борьбу, ценою которой предстояло спасти жизнь Фабиана.

Следуя вдоль реки, блестевшей на утреннем солнце, маленький отряд в полчаса прошел расстояние, которое ночью потребовало добрых двух часов.

В спущенную на воду пирогу поместились восемь пассажиров, а четверо индейцев должны были следовать пешком по обоим берегам реки в качестве разведчиков. Хосе и канадец сели на весла, и лодка опять понеслась по реке. Не доходя до Тесного Прохода, пассажиры принуждены были высадиться на берег и пронести пирогу около этого места сухим путем, так как русло реки здесь было совершенно загромождено плавником, около завала яростно бурлила вода.

Достигнув Тесного Прохода, путешественники могли судить о величине той опасности, которой они избежали лишь благодаря опытности канадца.

В самом деле, отрезанные сзади плавучим лесом, а спереди — целой баррикадой перекинутых поперек прохода деревьев, путники неминуемо были бы перебиты пулями и стрелами апачей, спрятавшихся по обеим сторонам прохода, против которых они не могли бы даже защищаться.

— Видишь? — сказал канадец Хосе, кивая головой на деревья, заграждавшие течение реки. — Индейцы воспользовались бурей, которая свирепствовала третьего дня, и, собрав массу поваленных ею деревьев, сбросили их в реку. Надо отдать им справедливость, удар был задуман верно!

Сверкающий Луч рассказал, как он соединился со своими воинами, и апачи сами попали в ловушку, которую расставили для других. Найдя следы своих воинов, он пошел по ним шаг за шагом. По мере того как он подвигался вперед, следы эти, время происхождения которых индейцы и белые охотники умеют определять с поразительной точностью, становились все более свежими и явственными.

Недалеко от того места, где апачи находились в засаде, команч обнаружил сухие листья, еще трепетавшие, так сказать, под тяжестью ног, которые только что ступали по ним.

Тогда он несколько раз прокричал совой; в этих криках слышались ноты, поразившие чуткий слух канадца и вполне верно понятые теми, внимание которых они имели целью привлечь.

Сверкающий Луч не ошибся, предполагая близость своих воинов. Команчи уже следовали по следам апачей, когда ночная тишь донесла до их слуха сигналы вождя. Ответ не замедлил последовать, и через несколько минут шестеро соплеменников присоединилось к нему. Сверкающий Луч разделил воинов на три части. Два воина спрятались под одно из плывших по реке деревьев и бесстрашно отдались течению, которое понесло их к теснине.

Тем временем Сверкающий Луч, в сопровождении двух других индейцев, перешел реку выше Тесного Прохода и засел на левом берегу, у подошвы одного из высоких откосов, служивших как бы устоями той сломанной арке, которую образовали здесь оба берега. Наконец, последние четверо команчей заняли подобную же позицию на правом берегу реки.

По истечении некоторого времени, когда по его расчетам первая партия должна была находиться в самом проходе или недалеко от него, храбрый команч взобрался на откос, соблюдая полнейшую тишину, то же сделали и два воина, находившиеся на противоположном берегу. На вершине этих откосов затаились апачи, спокойно дожидаясь прибытия пироги.

Несколько выстрелов в упор, поразивших каждый по одному врагу, оглушительный клич нападающих, словно их было двадцать человек, внесли смятение в ряды апачей, и большинство их бросилось в реку, ища спасения в воде.

Здесь их встретили двое команчей, стоявших на стволе дерева, уже застрявшего в проходе. Двух апачей они убили, доведя смятение оставшихся в живых до высшего предела. Пока Сверкающий Луч оставался на месте, покинутый своими воинами, которые ввязались в бесполезную погоню за беглецами, с противоположного берега его увидел Антилопа, также оставшийся в одиночестве. Сосчитав, наконец, число врагов, с которыми он имел дело, апач решил, по крайней мере, отомстить отщепенцу своего племени, который причинил уже столько зла своим родичам. И он, как мы видели, преуспел бы в этом намерении, если бы команчи, поняв бесполезность погони, не вернулись назад и не поспешили так вовремя на помощь своему вождю.

Еще раз поздравив юного вождя с победой, канадец обратился к Педро Диасу, интересуясь, каким образом он оказался среди воинов Сверкающего Луча. Диас рассказал. Известив охотников о грозившем им нападении пиратов, он направился к Развилке Красной реки. Предоставленный собственным силам, авантюрист, лихой наездник и воин, но неважный охотник он вскоре стал испытывать приступы голода. В конце второго дня пути он едва не загнал свою лошадь, гоняясь безуспешно за бизонами и оленями. Вечером этого дня авантюрист, страдая от голода, лежал недалеко от Красной реки, истинное направление которой он уже потерял. Недалеко от него мирно щипал траву его конь, более счастливый, чем хозяин, тщетно искавший каких-нибудь диких плодов или съедобных корней, чтобы обмануть желудок.