Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На пути из Кронштадта император был оживлен, ласково беседовал с графом Румянцевым и морским министром адмиралом Чичаговым.
— Как прикажете поступить с Крузенштерном, ваше величество? Скоро «Надежда» прибудет в Кронштадт, — спросил Чичагов.
Александр Павлович погрузился в раздумье.
— Я, право, не знаю, что делать, — сказал он по–французски. — Пожалуй, господа, отложим разбор событий на шканцах «Надежды» до возвращения Резанова… А может быть, не станем пачкать столь прекрасное начало. Мой адъютант граф Толстой советовал закрыть глаза… Да и сам Резанов просил простить виноватых.
Опять наступило молчание. И граф Румянцев и министр Чичагов понимали щекотливое положение Александра Павловича. Если все, что писал Резанов, правда, то офицеры оскорбили на шканцах особу самого императора.
— Как прикажете, ваше величество, — склонил голову министр Чичагов. — Вы вольны казнить и миловать.
9 августа корабль «Надежда» отдал якорь на Кронштадтском рейде, находясь в отсутствии три года и двенадцать дней.
Можно представить, как был разгневан капитан Крузенштерн, узнав, что «Нева» пришла первой и давно стоит у кронштадтского причала.
Это навсегда испортило отношения между командирами.
* * *
«С. — Петербургские ведомости»,
№ 71, 1806, вторник 4 сентября
Высочайшие его императорского величества рескрипты, данные на имя флота капитан–лейтенантов Лисянского и Крузенштерна.
1
Флота капитан–лейтенанту Лисянскому
По совершению вами благополучного плавания кругом света, к чему вы призваны были нашею волею, мы останемся уверенными, что память того отличного подвига достигнет и до грядущего потомства. Оставляя ваши заслуги собственному достоинству и между тем желая облечь их в то отличие, какое принадлежит делам знаменитым, мы возводим вас в сословие кавалеров ордена святого Владимира 3–й степени, в той мысли, чтобы перед лицом отечества ознаменовать меру монаршего нашего к вам благоволения.
Препровожденные знаки ордена повелеваем вам возложить на себя и носить по установлению.
Дан в Петергофе июля в 27 день 1806 г .
На подлинном подписано собственной его императорского величества рукой: Александр.
2
Флота капитан–лейтенанту Крузенштерну
Совершив с вожделенным успехом путешествие кругом света, вы тем оправдали справедливое о вас мнение, в каком с воли нашей было вам вверено главное руководство сей экспедицией.
Есть ли потомству принадлежит имя, какое вы себе стяжали, нам принадлежит в лице вашем поощрить незабвенный пример, какой предначертано нами дать для России на торговом поприще и другого полушара. Торжественному тому свидетельством да будет монаршее наше благоволение, в ознаменование которого облекаем вас в третий класс ордена святого Владимира.
Жалуемые знаки повелеваем возложить на себя, носить по установлению.
Дан в Санкт–Петербурге августа в 10 день 1806 г .
На подлинном подписано собственною его императорского величества рукою: Александр.
Рязанские, ярославские, московские и архангельские мужики, ходившие на «Надежде» и «Неве» в далекое плавание, с честью оправдали звание русского матроса. Это на их долю выпало самое трудное: убирать и ставить промокшие, тяжелые паруса в бурную погоду. Вопреки мнению иностранцев, русские матросы отлично выносили тропическую жару, пересекая экватор… Пожалуй, кругосветное плавание убедило весь мир в высоком морском мастерстве и величии духа русского народа.
Через несколько дней в «С. — Петербургских ведомостях» была напечатана краткая заметка:
«Корабли «Надежда“ и «Нева“, которые под флагом российским назначены были для путешествия кругом света, вышли с Кронштадтской рейды 26 июля 1803 года под руководством известного капитана Крузенштерна. Действительному камергеру Резанову, который находился на первом из сих кораблей, вверены были политические по торговле намерения. Сия экспедиция заключала в своем числе также ученых людей по части естественной истории… К чести управляющих кораблями должно прибавить, что во все трехлетнее путешествие на «Надежде“ не потеряно ни одного человека. Из экипажа на «Неве“ умерло только два человека. Излишне было бы здесь повторять о достоинствах того и другого капитана, г–д Крузенштерна и Лисянского, коих заслуги столь примечательно возглашены в высочайших рескриптах, которые в номере 71–м сих ведомостей уже напечатаны».
Прочитав заметку, главный директор правления Михаил Матвеевич Булдаков долго не мог успокоиться. От обиды защемило сердце. Как легко император отказался от своих прежних слов и обещаний! Можно ли верить кому–нибудь на этом свете?! Проглотив дозу сердечных капель, он очинил перо и принялся писать письмо в далекую Русскую Америку, Николаю Петровичу Резанову.
Глава тридцатая. ЗЕЛЕНЫЙ БРИГ СНОВА ПОДНИМАЕТ ПАРУСА
В феврале на индейском острове зазеленела трава. Появились первые весенние цветы. Солнце светило ярче и грело. В воздухе запахло водорослями и прелью от гниющих прошлогодних листьев.
Старейшины племени стали чаще собираться в большой бараборе. Оттуда доносились громкие голоса. Индейцы спорили, доходило чуть не до драки.
В дождливое февральское утро жителей поселка разбудил пушечный выстрел. Выглянувшие из домов индейцы увидели парусное судно.
Это был зеленый бриг капитана Роберта Хейли. Бриг стоял на якоре, матросы убирали на нем паруса.
По приказу вождя охотники стали грузить бобровые шкуры на баты. Погрузили на десять батов пятьсот превосходных шкур и двинулись к стоявшему на якоре бригу. Подойдя к борту, индейцы запели приветственную песнь, а Ютрамаки тем временем взобрался на палубу.
На шканцах его встретил капитан Роберт Хейли. В руках он держал большую подзорную трубу. Осторожный англичанин внимательно наблюдал за всеми действиями индейцев. Из кармана камзола торчала Библия.
— Здравствуй, Ютрамаки, ты ведь говоришь по–английски.
— Здравствуй, капитан.
— Ну, зайдем в каюту, выпьем по стаканчику рома.
— Что ж, я не против.
В каюте капитан налил по стаканчику себе и гостю.
— Ютрамаки, ты, наверное, единственный индеец, у которого есть штаны. Смотри–ка, шляпа и куртка, совсем европеец. Только вот не хватает сапог. Я давно хотел спросить, как вы, индейцы, можете совсем босыми ходить в лесу или по камням.
— Кто к чему привык, — уклончиво ответил Ютрамаки. — Мне было бы жарко носить столько одежды, сколько надето на тебя.
— Ну ладно, это к делу не относится… сколько привез мне бобровых шкур на продажу?
