Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - Джеймс Клавелл

На втором этаже дворца Хаким очумело высунулся из окна спальни, вырванный из глубокого сна всем этим шумом. Его телохранитель Маргол стоял рядом с ним. Они увидели, как 212-й едва не столкнулся с невысокой деревянной постройкой во дворе, сорвав полозьями шасси часть крыши, и тяжело потащился дальше, пьяно раскачиваясь и пытаясь подняться. За стеной стояла полицейская машина, в ее зажженных фарах чернел силуэт сержанта. Хаким видел, как тот прицелился, и всем сердцем пожелал, чтобы пули пролетели мимо.

Эрикки слышал, как пули зачиркали по металлу, моля богов, чтобы они не задели ничего жизненно важного, и с опасным креном начал уходить вбок от наружной стены, чтобы покинуть открытое пространство и найти место, где его прикрыло бы здание дворца. При этом безумном вираже свернутый ковер с Азадэ свалился с сиденья на рычаги управления. На мгновение Эрикки растерялся, потом, собрав всю свою невероятную силу, отпихнул его в сторону. Рана на предплечье открылась.

Теперь он повернул за северное крыло дворца, и вертолет, по-прежнему летевший едва в метре над землей, двинулся к наружной стене в другой стороне поместья, туда, где стояла хижина, где когда-то скрывались Росс и Гуэнг. Шальная пуля пробила дверцу кабины и ударила в приборную панель; осколки стекла брызнули во все стороны.

Когда вертолет исчез из виду, Хаким проковылял через огромную спальню с весело горевшим огнем в камине в коридор и добрался до окна.

– Ты его видишь? – спросил он, тяжело дыша: ходьба давалась ему с большим трудом.

– Да, ваше высочество, – сказал Маргол и возбужденно показал рукой. – Вон он!

212-й был просто сгустком темноты в непроглядной тьме, потом вспыхнули прожекторы на наружной стене, и Хаким увидел, как он еле-еле перевалил через стену и нырнул вниз по ту ее сторону. Через несколько секунд вертолет снова появился над стеной, набирая скорость и высоту. В этот миг в коридор вбежала Айша, истерически крича:

– Ваше высочество, ваше высочество… Азадэ исчезла, пропала… этот дьявол похитил ее, а Мина лежит там без сознания…

Из-за снотворного Хакиму было трудно сосредоточиться, веки были тяжелыми, как чугунные заслонки.

– Что ты такое говоришь?

– Азадэ улетела, ваша сестра улетела, он завернул ее в ковер и похитил, забрал ее с собой… – Айша замолчала, испуганная выражением лица Хакима, пепельно-серым в тусклом свете коридора, с глазами, полуприкрытыми набрякшими веками, – она не знала о снотворном. – Он похитил ее!

– Но это… это невозможно… невоз…

– О, но это так, она похищена, а Мина без сознания.

Хаким, тяжело моргая, смотрел на нее, потом пробормотал, запинаясь:

– Поднимай тревогу, Айша! Если она похищена… клянусь Аллахом, поднимай… поднимай тревогу! Я принял снотворное, и оно… я займусь этим дьяволом завтра, клянусь Аллахом, я не могу сейчас, но пошли кого-нибудь… в полицию… к «зеленым повязкам»… оповестить всех, хан назначил награду за его голову! Маргол, помоги мне вернуться в мою комнату.

Перепуганные слуги и охранники собирались в конце коридора, и Айша в слезах подбежала к ним, рассказывая, что произошло и что приказал хан.

Хаким нащупал спинку кровати и вытянулся на ней, обессиленный.

– Маргол, скажи… скажи охране, пусть арестуют этих дураков у главных ворот. Как они могли позволить такому случиться?

– Они не были начеку, ваше высочество. – Маргол был уверен, что вину свалят на них – кто-то должен был оказаться виноватым, – хотя он сам слышал, как хан приказывал им не трогать пилота. Он отдал приказ охранникам и вернулся. – С вами все в порядке, ваше высочество?

– Да, спасибо. Из комнаты не выходи… разбуди меня на рассвете. Не давай огню в камине погаснуть и разбуди меня на рассвете.

Хаким с благодарностью позволил себе провалиться в сон, который манил его, такой соблазнительный и желанный; его спина больше не беспокоила его, его мысли сосредоточились на Азадэ и на Эрикки. Когда она вышла из маленькой комнаты и оставила его наедине с Эрикки, он позволил своему горю подняться на поверхность:

– Из этой ловушки нет выхода, Эрикки. Мы в ловушке, все мы, ты, Азадэ, я сам. Я все еще не могу поверить, что она отречется от ислама, в то же время я убежден, что она не будет подчиняться ни мне, ни тебе. Я не желаю ей вреда, но у меня нет другого выбора: ее бессмертная душа важнее, чем ее земная жизнь.

– Я мог бы спасти ее душу, Хаким. С твоей помощью.

– Как? – Он еще раньше заметил напряженность в Эрикки, лицо финна сморщилось, глаза смотрели странно.

– Сделав так, что ей не нужно будет губить ее.

– Как?

– Предположим, гипотетически, что этот сумасшедший пилот был не мусульманином, а варваром и настолько любил свою жену, что сделался еще чуть-чуть безумнее, и, вместо того чтобы просто убежать самому, он внезапно оглушает ее, похищает, вывозит из страны против ее воли и отказывается отпустить ее назад. В большинстве стран муж может… имеет право пойти на крайние меры, чтобы удержать жену, даже силой добиться от нее послушания и смирения. Таким образом, она не нарушит своей клятвы, ей не придется отрекаться от ислама, тебе не нужно будет идти на крайние меры, а я сохраню при себе свою женщину.

– Это жульничество, – озадаченно произнес Хаким. – Это обман.

– Вовсе нет, это выдумка, я говорю все это гипотетически, не на самом деле, но гипотетически здесь соблюдены все правила, которым вы поклялись следовать, и никто никогда не поверит, что сестра хана Горгонов добровольно нарушила клятву и отреклась от ислама ради варвара. Никто. Даже сейчас ты не знаешь до конца, пойдет ли она на это, ведь так?

Хаким старался отыскать изъяны. Их нет, ни одного, сказал он себе наконец, пораженный. И это решило бы большинство… да разве это не решило бы всех проблем сразу, если бы случилось? Если Эрикки совершит это без ее ведома и помощи… Похитит ее! Это правда, никто никогда не поверит, что она по своей воле нарушила клятву. Ее похитят! Я осужу этот поступок публично и буду радоваться за нее втайне, если я хочу, чтобы она уехала, а он был жив. Но мне придется смириться с этим, это единственный путь: чтобы спасти ее душу, я должен спасти ему жизнь.

В тишине и покое своей спальни он на секунду открыл глаза. Отблески пламени танцевали на потолке. Эрикки и Азадэ были среди них. Аллах простит меня, подумал он, проваливаясь в сон. Не знаю, увижу ли я ее еще когда-нибудь.

ГЛАВА 69

Тегеран. Недалеко от университета. 23.58. В холодной темноте Шахразада стояла в фаланге «зеленых повязок», защищавшей передние ряды множества собравшихся поборников ислама. Они стояли плечом к плечу, скандируя в унисон «Аллаххху акбарррр», – живая стена на пути двух или трех тысяч ревущих левых студентов и агитаторов, приближавшихся к ним по улице. Карманные фонарики и горящие факелы, несколько машин уже пылают, винтовки, пакли, деревянные дубинки. Ее пальцы сжали рукоятку пистолета в кармане, граната лежала наготове в другом.