Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Я… я умираю, сержант. Меня отравили.

Грейсс внимательно оглядел Лоренцо.

— Как по мне, все с тобой в порядке, — произнес он.

С этим Лоренцо не мог поспорить. Хотя он был истощен и ранен, Лоренцо понимал, что тошнота и головокружение исчезли.

Грейсс хлопнул его по руке и мрачно улыбнулся.

— Живи ради меня. Расскажи всем, что я погиб в пламени славы. И не будь таким строгим к себе. Поверь, когда-нибудь о тебе будут ходить великие истории, а сегодня ты лишь заработал себе прозвище.

Он развернулся и, прежде чем Лоренцо успел что-либо сказать, прежде чем успел придумать, что сказать, с ужасающим ревом бросился на зомби. И вот, когда он добрался до них, когда они уже протянули к нему лапы, Грейсс ударил киркой в стену, затем еще и еще, пока в ней не появилась трещина,… которая расширилась… и взорвалась.

В переход ворвался мощный поток лавы. Он поглотил сержанта Грейсса и зомби, смыл их вниз, и теперь Лоренцо знал наверняка, что Рогар здесь больше никого не сможет оживить. Он отвернулся, не в силах смотреть, и принялся вместе с Бракстоном киркой крушить завал. Лоренцо вгрызался все глубже, не обращая внимания на боль в сломанном запястье, не позволяя себе думать ни о чем другом, ведь стоит ему вспомнить о том, что стало с Грейссом, Армстронгом, Майерсом, Стормом и всеми остальными, если он по-настоящему попытается вспомнить об этом, то просто сойдет с ума. Почему они? Почему они, а не он?

Чем дольше Лоренцо думал об их самопожертвовании, тем больше боялся, что оно пропадет впустую.

Кирка поднималась и опускалась, Лоренцо чувствовал жар лавы. Кирка поднималась и опускалась, в его глазах стояли слезы, а, возможно, это был лишь пот со лба. Он вспомнил корабль в варп-пространстве, казалось, это было в прошлой жизни, и то чувство, будто он оказался в ловушке, окруженный со всех сторон врагами и не способный никак изменить свою судьбу. Лоренцо мечтал джунглях, но боялся, что никогда больше их не увидит.

Кирка поднималась и опускалась, и Лоренцо казалось, будто он бьет уже целую вечность, направляясь в никуда. Он чувствовал планету — своего врага — и понимал, что она победила, и ему никогда не выбраться отсюда. Рогар-3 похоронит его здесь, как и остальных его товарищей. Просто поглотит их, не оставив и следа. Никто не расскажет их истории.

Никто не вспомнит…

Восемнадцатая глава

Солнце.

Поначалу Лоренцо не заметил его, он не мог поверить, что это была не очередная злая шутка планеты. Сквозь трещину пробился лишь тоненький лучик света, которого было недостаточно, чтобы разглядеть детали снаружи. Но все же это был солнечный свет, и он вдохнул в Лоренцо новые силы.

Правая рука занемела и почернела, каждый раз, когда катачанец поднимал кирку, его тело пронзала острая боль. Но к этому времени он с Бракстоном уже убрал с пути самые крупные камни, поэтому ножа было достаточно, чтобы справиться с оставшейся грязью. Расширить проем, сквозь который проникал лучик света.

И вот, наконец, спустя вечность во мраке, они, кашляя и шатаясь от усталости, выбрались наружу. Было раннее утро. Судя по солнцу, миновало лишь пару часов с тех пор, как джунглевые бойцы вошли в шахту орков. Но сколько всего случилось за это время.

Землю больше не трусило. Возможно, Рогар-3 израсходовал всю энергию или удовлетворился смертями и разрушениями. Пока. В джунглях не было слышно ни шороха, а после недавнего грохота тишина казалась неестественной. Она лишь подогревала чувство одиночества.

В траве лежало тело. Орк. Сначала Лоренцо подумал, будто тот отдыхает, но, осмотрев его внимательнее, понял, что он мертв. На его зеленой коже было множество запекшихся ран от лазерных лучей. Неподалеку валялись трупы еще двух зеленокожих и гретчина. Последний, судя по всему, пытался убежать, но его застрелили в спину. Должно быть, им удалось выбраться из шахты как раз перед обвалом, но снаружи они столкнулись с еще большей угрозой. Лоренцо лишь устало воздал хвалу Императору. Сейчас трое орков с легкостью бы его одолели.

Лоренцо почувствовал движение за спиной и сразу же догадался, кто это был. Он обернулся и прохладно кивнул Слаю Мэрбо.

Легендарный катачанец стоял всего в паре метров от него, но Лоренцо едва видел его на фоне джунглей. Он узнал его безжизненные светлые глаза и глубокий, лишенный всяческих эмоций голос.

— Добрались до него? — спросил Слай Мэрбо.

— До Большого Зеленки? — переспросил Лоренцо. — Да, да, добрались.

Мэрбо кивнул, услышав то, что хотел. Он не сделал ни единого шага, не издал ни шороха, просто растворился среди джунглей. Мгновение Лоренцо грызло неприятное чувство, будто Мэрбо продолжает наблюдать за ним. Обычная паранойя. Мэрбо ушел, и маловероятно, что Лоренцо встретится с ним вновь.

Тем временем Бракстон сел, прислонившись к дереву и подтянув колени к груди.

— Я бы целую неделю проспал, — простонал он.

— Можешь вздремнуть, — сказал Лоренцо и присел рядом, оглядевшись в поисках джунглевых ящериц. — Часок-другой, во всяком случае. Я побуду на карауле, но, думаю, мы в безопасности. У Рогара уйдет много времени на то, что собраться с силами, приготовиться к следующему ходу.

— Откуда ты знаешь? — спросил Бракстон.

Лоренцо пожал плечами.

— Знаю и все тут. Словно чувствую это. Как в пещере, когда задрожит земля, куда потечет лава… я чувствовал это с тех пор, как меня отравило чучело.

— Ты сказал сержанту, что умираешь.

— Мне так казалось. Но дело здесь в другом. Во мне частичка планеты. Думаю… каким-то удивительным образом, Рогар пытался… общаться.

— Но постоянно при этом пытаясь убить тебя, — заметил Бракстон. — Да и всех нас.

— Да, — согласился Лоренцо. — Думаю, чувствую, у него не было иного выбора.

— Значит, он попытается снова.

— Скорее всего.

Ему было странно говорить подобные слова, верить в то, что пару дней назад счел бы невозможным. Будь здесь Башка, подумал Лоренцо, он наверняка смог бы придумать рациональное объяснение. Все, что ему довелось пережить, он мог объяснить только одним.

— Помнишь, — произнес Лоренцо, — когда за нами шли зомби, ты сказал, будто планета разумна?

— Тогда именно так мне и казалось.

— Да. Нам всем казалось. Но не уверен, что это так. У Рогара нет разума как такового, в обычном понимании. Скорее он… реагирует. На происходящее на поверхности. На орков. На нас. На войну. Словно не может отреагировать иначе.

— Вроде аллергии, — предположил Бракстон. — Чем больше мы сражаемся, тем сильнее вредим планете, и тем сильнее она защищается. Новые виды растений и зверей возникают на ее поверхности, подобно сыпи. Или антителам.

— Да. Нечто вроде. И чтобы ни было этому причиной, не думаю, что до него можно докопаться. Орки впустую теряли время.

— Вот чего Рогар хотел от нас — понимания, — сказал Бракстон. — Мы теряем здесь время.

Взглянув на валидианца, Лоренцо вспомнил того нервного, вечно извиняющегося адъютанта, который четыре дня назад присоединился к отделению, чужака, которому катачанцы нисколько не были рады.

— Ты хорошо себя проявил, — произнес он. — В смысле, действительно хорошо. Все остальные погибли, так и не увидев завершения операции. А сейчас стоишь здесь. И нанес смертельный удар.

— Моей заслуги в этом нет, — отмахнулся Бракстон. — Мы ведь действовали в команде. Ты набросился на вожака и обездвижил его. А если бы не сержант Грейсс, то нас бы уже на свете не было. Я просто оказался в нужном месте в нужное время.

— Но ведь оказался, — сказал Лоренцо, — в то время как остальные — нет. Думаю, теперь ты стал одним из нас.

— Это еще не конец, — задумался Бракстон. — Нам еще предстоит четырехдневный путь назад, если мы вообще доберемся до лагеря.

— Даже если и нет, Мэрбо обязательно дойдет. Ему известно, что мы выполнили задание. Командование узнает о смерти Большого Зеленки.

— Возможно, — сказал Бракстон. — Но им следует узнать не только это. Им нужно узнать о Старом Упрямце и остальных, о том, на что они пошли рад нас… ради них. Но даже не думай, что я буду писать об этом историю.

— Ты всегда можешь попробовать, — ухмыльнулся Лоренцо. — Если тебя турнут из Имперской Гвардии, уверен, джунглевые бойцы с радостью примут тебя.

Они сидели так очень долго, греясь на солнце. Бойцы не говорили, но слов и не требовалось. Теперь их связывали крепкие узы товарищества, плечом к плечу выкованные в огне сражения. Наконец, Бракстон поднялся и обыскал орков. У одного из них он нашел флягу и сделал из нее долгий глоток, прежде чем протянуть ее Лоренцо. До этого времени катачанец не понимал, как его мучила жажда, и холодная влага показалась ему настоящим благословением.

— Итак, как мне теперь тебя называть? — спросил Бракстон, вновь усевшись рядом.