Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! - Диана Гэблдон

Спотыкаясь от торопливости, я выскочила из воды, и помчалась вперед, продираясь сквозь путаницу ветвей, — и очень скоро вырвалась на поляну, бывшую неподалеку от меня. На берегу я увидела мальчишку, отчаянно прыгавшего взад-вперед и яростно колотившего себя по ногам. При этом он громко визжал.

— В чем… — заговорила я, и он вскинул голову и уставился на меня, ошеломленный моим внезапным появлением; его голубые глаза расширились.

Но вряд ли его потрясение было глубже моего. Парнишке было лет одиннадцать-двенадцать; он был высоким и стройным, как молодая сосенка, с пышной взлохмаченной гривой густых волос цвета ржавчины.

Чуть раскосые голубые глаза смотрели на меня, а между ними пристроился прямой нос с тонкой острой спинкой, знакомый мне, как собственные пять пальцев, — хотя я впервые в жизни видела этого ребенка.

Мое сердце провалилось куда-то вниз, и холод пронизал меня от головы до пяток. Но, будучи хирургом, я давным-давно научилась мгновенно оценивать ситуацию и действовать, невзирая на всякие там потрясения. Так что я сразу охватила взглядом всего мальчишку — рубашка и короткие штаны хорошего качества, хотя и промокшие в данный момент, а длинные светлые голени все сплошь покрыты темными пятнами, словно брызгами грязи.

— Пиявки, — сказала я, и профессиональное спокойствие мгновенно преобладало над личной паникой. Этого не может быть, мысленно твердила я себе, и в то же самое время чертовски хорошо знала, что так оно и есть. — Это просто пиявки. Они тебе не причинят вреда.

— Я знаю, что это такое! — крикнул мальчишка. — Сними их с меня! — Он хлопнул ладонью по своей ноге, содрогнувшись от отвращения. — Ну и гадость!

— Ну, не такая уж и гадость, — возразила я, окончательно беря себя в руки. — Они приносят пользу.

— Плевать мне на их пользу! — бешено заорал мальчишка, топая ногами. — Я их ненавижу, сними их с меня!

— Ну, тогда стой спокойно, — резко сказала я. — А лучше сядь вот здесь, и тогда я тобой займусь.

Он несколько мгновений колебался, с подозрением глядя на меня, потом неохотно уселся на камень, выставив вперед увешанные пиявками ноги.

— Сними сейчас же! — потребовал он.

— Всему свое время, — ответила я. — Откуда ты явился? — Он тупо уставился на меня. — Ты не из местных жителей, продолжила я с полной уверенностью. — Так откуда ты явился?

Ему понадобилось немалое усилие, чтобы собраться с мыслями.

— А… мы ночевали в каком-то местечке под названием Салем, три дня назад. Это был последний город, который я тут вообще видел. — Он дрыгнул ногой. — Сними их, тебе говорят!

Существует несколько методов удаления пиявок, но большинство из них наносят коже куда более сильные повреждения, чем сами пиявки. Я осмотрела мальчишку. Он успел содрать четыре пиявки с одной ноги и три с другой. Одна из этих маленьких жирненьких тварей уже почти насытилась, став пухлой и блестящей. Я осторожно просунула под ее головку ноготь большого пальца и она упала в мою ладонь, кругленькая и тяжелая от крови, как речная галька.

Мальчишка следил за моими действиями, и даже сквозь загар было видно, как он побледнел.

— Не хочу, чтобы добро пропадало, — небрежно сказала я и отправилась на поиски корзинки; я ее уронила, когда продиралась сквозь заросли. По дороге я увидела пальто мальчика, валявшееся на траве, а рядом с ним ботинки и чулки. На башмаках были простые по фасону пряжки, но не оловянные, а серебряные. Пальто из хорошего сукна, неброское, но пошитое с той добротной элегантностью, какую редко увидишь к северу от Чарльстона. Мне вообще-то уже не нужны были дополнительные доказательства, но тем не менее они лежали передо мной.

Я набрала пригоршню жидкой грязи с илом, осторожно вдавила в него пиявку и обернула толстушку во влажные листья… и только после этого заметила, что мои руки слегка дрожат. Идиот! Лживый, подлый, равнодушный идиот… какого черта он сюда притащился? И, Боже мой, как поступит Джейми?..

Я вернулась к мальчику, который сидел, сложившись вдвое и рассматривая оставшихся пиявок с выражением крайнего отвращения. Еще одна уже была готова отвалиться; как только я опустилась на колени перед парнишкой, она шлепнулась на влажную землю.

— Ой! — вскрикнул он.

— Где твой отчим? — спросила я резко. Несмотря на то, что его внимание было полностью сосредоточено на оставшихся пиявках, он услышал мой вопрос. Его голова дернулась, он изумленно уставился на меня.

День был прохладным, но на лице мальчишки выступили капли пота. Я подумала, что виски и скулы у него немного поуже, а рот и вовсе не слишком похож; возможно, сходство с Джейми было не таким уж ошеломляющим, как мне показалось на первый взгляд.

— Откуда ты меня знаешь? — спросил он, мгновенно надуваясь высокомерием, которое при других обстоятельствах показалось бы мне просто смешным.

— Все, что я знаю о тебе, так это то, что тебя зовут Вильямом. Угадала? — Мои руки невольно сжались в кулаки, и я понадеялась, что ошиблась. Если это действительно был Вильям, то я знала о нем немного больше, но тогда говорить бы пришлось довольно долго.

На его щеках вспыхнул жаркий румянец, голубые глаза впились в меня, и мальчишка на время даже забыл о пиявках, ошеломленный столь фамильярным обращением к нему… Только тут я внезапно осознала, кого он видит перед собой: растрепанную до невозможности тетку в неприлично подоткнутой юбке. Но то ли ему привили хорошие манеры, то ли несоответствие между моими словами и моей внешностью породило в нем какие-то подозрения, — однако он удержал резкий ответ, явно готовый сорваться с его губ.

— Да, угадали, — вместо этого коротко кивнул он. — Вильям, виконт Ашнесс, девятый граф Эллесмер.

— Так длинно? — вежливо сказала я. — Спасибо. — Я взяла двумя пальцами очередную пиявку и легонько подергала. Малышка вытянулась, как толстенькая рубиновая тесьма, но отрываться от угощения не захотела. Бледная кожа мальчишки тоже слегка натянулась, и он нервно вскрикнул.

— Ну же! — сказал он. — Она оторвется, дерни как следует!

— Могу дернуть, — согласилась я. Я встала и одернула юбки, приводя себя в более достойный вид.

— Идем-ка, — сказала я, протягивая ему руку. — Я тебя отведу домой. Если я их сбрызну соленой водой, они сразу отвалятся.

Он отказался дотронуться до моей руки, но встал, хотя его и трясло слегка. Потом огляделся по сторонам, словно ища кого-то.

— Папа, — пояснил он, видя мой вопросительный взгляд. — Мы сбились с пути, и он сказал, чтобы я дожидался его около ручья, пока он разведает направление. Мне бы не хотелось, чтобы он встревожился, когда вернется и не найдет меня здесь.