Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные. - Константин Радов

Система, вот что мне требовалось. Система выгодной торговли в южных морях. Чтобы цепочка товаров начиналась с железа или железных изделий. По времени плавания - примерно на полгода: в октябре выйти из Санкт-Петербурга, в конце апреля вернуться. Воистину, аппетит приходит во время еды: давно ли пределом мечтаний было впихнуть русский металл бристольским купцам! Теперь хотелось возить его в колонии самим. Насущный вопрос, чем занять на зиму торговую флотилию, с ростом оной обещал вырасти соразмерно, весьма угрожающим образом.

За неделю до Рождества я ускакал на завод - частью по делу, частью желая спрятаться от утомительных праздников. Не понимаю такого удовольствия: сивуху хлестать, каждый день до самого Крещения! Ну ладно бы один раз. Нет: с самого утра положено опохмеляться, а потом все по кругу! И так две недели. Причем водка самая дрянная, как представлю - от одного воображения мутить начинает. Уж лучше поработать.

А занятий я опять набрал выше сил человеческих, обольщаясь надеждой поручить оные специально подобранным и выученным людям, себе же оставить только стратегические решения. Увы, расчеты не оправдались. Постоянно требовалось мое вмешательство, да и оно не всегда приводило к успеху. Если сравнивать с войной - чаще всего изыскания выливались в форму затяжной, мучительной осады с неясной перспективой. Как в истории со сверлением пушек.

Машина, сделанная на стоурбриджском заводе Кроули по моему заказу, принципиально отличалась от устройства Жана Марица. Конструкция Марица была истинно французской: вращалось стоящее вертикально сверло, а пушка постепенно садилась на него, как искушенная в 'науке страсти нежной' любовница. В обработке металла не так, как в любви: дело идет лучше, когда инструмент неподвижен, а вращается заготовка. Отверстие получается намного ровнее. Однако, сумев превзойти страсбургского комиссара по аккуратности сверления, я наткнулся на препятствие, сделавшее все усилия бессмысленными: отливки, предоставленные артиллерийским ведомством, имели громадное количество раковин. Брюс распорядился, чтобы его подчиненные занялись устранением сих огрехов, но быстрых успехов ждать не приходилось. Опыты отложили до тех пор, пока наши литейщики сравняются в мастерстве с английскими, а еще лучше - фламандскими, у коих сами англичане в относительно недавнее время выучились.

Несовершенство литейного дела сказывалось и со стороны снарядов: чтобы уменьшить зазор в стволе, ядра и бомбы тоже надо изготовлять с высокой точностью. Погрешность в две-три линии считалась в то время вполне приемлемой. Для получения прибавки в меткости, оправдывающей затраты на сверление пушек, ее следовало уменьшить хотя бы вполовину. Секрет литья по способу Дарби разгадали довольно быстро: песок слегка смачивали известковым молоком, и после горячей сушки формы выходили из печи отменно твердыми. Но получить изделия, равные по достоинству английским, все равно не удавалось. Наконец, я заподозрил, что дело в особых качествах колбрукдельского чугуна и пожертвовал в переливку привезенную из Лондона посуду. Действительно! Этот металл казался в расплавленном виде более текучим, чем обыкновенный. Он лучше заполнял пустоты. Зависит сие от состава руды или же от использования кокса при выплавке? Требовались новые изыскания. Доменные печи имелись на Олонецких заводах - но кокс можно было получить только издалека и нескоро.

Зато в работе над огненной машиной я получил неожиданную помощь. Еще по осени в Петербург приехал лейпцигский профессор и горный советник Якоб Лейпольд, чтобы просить у царя денег на издание своего капитального труда "Theatrum machinarium". Будучи особенно любезно принят в Берг-и-мануфактур коллегии, Лейпольд не преминул поделиться сведениями о регламентах и привилегиях, принятых в Саксонии по части горного дела. У нас с ним нашлись общие знакомые: профессор поддерживал корреспонденцию с Гравезандом и Дезагюйе. К тому же он внимательно следил за всеми новшествами в механике и работал над собственной разновидностью парового насоса. Весьма забавная сцена последовала, когда я признался в том же самом грехе, описав модель, начатую постройкой в Англии и оставшуюся пока, за недосугом, в неоконченном виде. Ревнивый, как многие ученые люди, в вопросах приоритета, саксонец заподозрил, что кто-то похитил его идею и продал мне: настолько схожи были конструкции. Только очевидные свидетельства, что моя работа начата независимо, его успокоили.

- Сходство наших мыслей доказывает, Herr Professor, правильность избранного пути. Система, в которой пар высокой упругости движет поршень, постепенно расширяясь, а затем выпускается в воздух, представляется мне наиболее простой и логичной. Естественно, цилиндров должно быть два или больше, чтобы исключить моменты отрицательного усилия на валу машины.

- Совершенно верно, Exzellenz. Единственное, что сдерживает применение огненной машины этого вида - трудность взаимной подгонки цилиндра и поршня. Но изобретенные мною инструменты решают проблему. К сожалению, в настоящее время я не располагаю средствами, чтобы воплотить сию инвенцию в металле...

- Зато я располагаю. Почему бы нам не объединить усилия? Скажу сразу: мне безразлично, кому суетная молва припишет славу. Вы ведь теолог по образованию?

- Да, но почему господина графа это интересует?

- Тогда, мне кажется, вы должны согласиться, что споры о первенстве в науке, увлекшие ныне величайших из ученых мужей, не исключая самого Ньютона - полный вздор, ибо Тот единственный, чье мнение действительно важно, наперед ведает заслуги каждого смертного...

Уговоры не пропали даром: Лейпольд действительно знал множество остроумных приспособлений для устранения шероховатостей и неправильностей внутренней формы цилиндров. Правда, все они приводились в действие вручную. Не беда. Если бы сии инструменты потребовались для пушечного дела, я сумел бы приладить к ним привод от водяного колеса, при изготовлении же штучного образца огненной машины избыточная затрата труда большого значения не имела. Важнее было, чтобы мои мастера освоили новейшие способы обработки металла.

В свою очередь, гость был немало удивлен видом показанной ему модели, прежде всего - миниатюрностью оной. Вместо огнедышащего чудища размером с дом, как шахтные паровые насосы, его взору предстало устройство, способное поместиться на небольшой повозке, с круглым котлом внутри клепаной из железных листов топки. По мнению профессора, даже для опытов следовало бы построить аппарат побольше. С его критикой я отчасти согласился, поскольку и сам понимал, что трехдюймовые цилиндрики явно слабоваты. Поршни не могли производить полезное действие: сила пара с трудом преодолевала сопротивление тугой манжеты, застревающей на малейших неровностях. Удвоить диаметр, под размер ствола двадцатичетырехфунтовки - в самый раз будет. Профессор предлагал делать сразу большую машину, годную для горного дела, но мне это было не нужно: затопленных шахт в пределах видимости не обреталось. А вот Вербиста с его тележкой хотелось превзойти. В довольно скором времени явились верные признаки будущего успеха.