Голубая лагуна - Генри Де-Вер Стэкпул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там было пять или шесть старых пьяных матросов
Стоящих перед баром,
И Ларри, – он обслуживал их
Из большой пятигаллонной склянки.
Припев.
Поднимите флаг, пусть он развевается!
Пусть он приведет нас к славе или могиле.
Учитесь, парни, учитесь – звучит призыв,
Ибо пал Вавилон, и все негры свободны.
На следующее утро певец проснулся около бочонка. Хотя он и не испытывал ни головной боли, ни иного недомогания, однако заставил Дика готовить обед вместо себя; сам же лежал в тени, подложив куртку под голову, покуривал трубку и болтал о старых временах, не то сам с собой, не то с своими компаньонами.
Вечером снова был одинокий концерт, и так продолжалось неделю. Потом он начал терять сон и аппетит; наконец как-то раз, утром, Дик застал его сидящим на песке с очень странным видом.
– В чем дело, Пэдди? – и мальчик подбежал к нему вместе с Эммелиной.
Баттон уставился на песок и поднял руку, как бы готовясь поймать муху. Вдруг он цапнул песок, затем открыл руку посмотреть, что такое поймал.
– Что там у тебя, Пэдди?
– Клурикон, – ответил Баттон – Весь одет в зеленое – ох-ох-ох! ведь, я это только так, шутки ради.
В болезни, которой он страдал, имеется та особенность, что хотя больной явственно видит крыс или змей, или еще там что-нибудь и на миг верит в их реальность, но почти немедленно сознает, что был под влиянием заблуждения.
Дети засмеялись, и Баттон вторил им каким-то глупым смехом.
– Это я в игру такую играю, никакого клурикона вовсе не было. А просто, как выпью рому, мне и приходят в голову такие игры. Ох, пропала моя головушка, из песка поползли красные крысы.
Он бросился на четвереньки и заспешил к роще, растерянно оглядываясь через плечо. Он бросился бы бегом, но не смел вскочить на ноги.
Дети смеялись и плясали вокруг него.
– Смотри, крысы, Пэдди, крысы! – вскрикивал Дик.
– Они впереди меня! – воскликнул несчастный, ловя за хвост воображаемого грызуна, – Будь они прокляты!.. вот и нет! исчезли. Да что это я, правда, дурака ломаю!
– Еще, Пэдди, – просил Дик, – не бросай игру! Смотри – вот там еще крысы гонятся за тобой!
– Отстань ты, слышь-ка! – отрезал Пэдди, усаживаясь на песке и отирая лоб. – Они ушли теперь.
Дети были разочарованы, но им недолго пришлось дожидаться новой игры. Из лагуны выкарабкалось на берег что-то в роде ободранной лошади. На этот раз Баттон не стал спасаться ползком. Он вскочил на ноги и пустился бежать.
– За мной лошадь гонится, Дик, ударь ее, Дик, Дик, отгони ее!
– Ура! ура! – кричал Дик, гоняясь на злополучным Пэдди, который описывал большой круг, завернув широкое красное лицо на плечо – Вперед, Пэдди, живее!
– Отвяжись ты от меня, скотина! – вопил Пэдди. – Пресвятая Матерь Божия! Попробуй только, подойди ко мне, я так тебя хвачу ногой!.. Эмлин! Эмлин! вступи между нами!
Он споткнулся и растянулся на песке, а неутомимый Дик подстегивал его прутиком, чтобы заставить продолжать скачку.
– Теперь полегче стало, только уж очень я уморился, – сказал Баттон, сидя на песке. – Только если еще будут за мной гоняться, прыгну я в море, – и все тут. Дик, дай мне руку.
Взяв Дика под руку, он прошел в тень и бросился на землю, приказав детям дать ему поспать. Они поняли, что игра кончена, и оставили его в покое.
Проспал он шесть часов кряду. Это был первый настоящий сон за целую неделю. Когда он проснулся, то чувствовал себя здоровым, но потрясенным, с дрожащими руками и ногами.
Глава XIX. Звездный блеск на пене
Баттон больше не видал крыс, к великому разочарованию Дика. Запой прошел. На заре второго дня он проснулся, как встрепанный, и спустился на берег лощины. Просвет в рифах приходился на восток, и вместе с приливом в него вливались первые лучи солнца.
– Скотина я – и больше ничего, – твердил раскаявшийся грешник, – скотина и животное.
Некоторое время он простоял там, проклиная ром и тех, кто торгует нм. Потом внезапно решил избавиться от соблазна. Но как? Выдернуть затычку и вылить вон жидкость? Но как бы он ни клял его, все же добрый ром – священная вещь для моряка, и уничтожить его было бы равносильно детоубийству. Он положил бочонок в шлюпку и переправил его на риф, где оставил под прикрытием глыбы коралла.
Жизнь Пэдди приучила его к периодическому запою. Он привык не пить месяцев но пяти, по шести кряду – все зависело от продолжительности плавания. Так и теперь; прошло шесть месяцев, прежде чем ему даже захотелось взглянуть на темное пятнышко на рифе. И хорошо, так как за это время заходило запастись водой второе китоловное судно, от которого им и на этот раз удалось скрыться.
– Провались оно! – заметил Баттон. – Здешнее море только и умеет разводить, что китоловов. Вот, как бы клопы в постели: убьешь одного, глядь, другой уж тут как тут. Впрочем, теперь мы на время от них избавились.
Он спустился к лагуне, посмотрел на темное пятнышко и посвистал, потом вернулся готовить обед. Темное пятнышко начинало его тревожить, – вернее, дух, скрывавшийся в бочонке.
Дни, до сих пор короткие и отрадные, казались теперь длинными и скучными. С каждым днем дух бочонка нашептывал ему на ухо все назойливее и назойливее; наконец, он начал кричать вслух. Баттон мысленно затыкал уши и как можно больше возился с детьми. Он смастерил новую юбку для Эммелины, обстриг Дику волосы ножницами, что проделывал обыкновенно раз в два месяца.
Как-то раз вечером, чтобы отогнать докучную мысль, он принялся рассказывать детям сказку о Джеке Догерти и морском жителе.
Морской житель уводит Джека обедать на дно морское и показывает ему банки, в которых сохраняет души старых моряков. Потом они обедают, и морской житель достает большую бутылку рома.
Не в добрый час вспомнилась ему эта сказка! Когда дети уснули, веселая картина пирующих на дне морском неотступно стояла перед ним. Его неудержимо потянуло к рифу.
Он прихватил с собой несколько кокосовых орехов и раковину и спустил шлюпку на воду. Лагуна и небо были полны звезд. Причалив к рифу, он прикрепил шлюпку
