Чудеса в кастрюльке - Дарья Донцова

– Это что? – спросила я у продавщицы.

– УПР-ЛХ, – последовал ответ.

– Что?!

– Устройство полимерное с регулятором для предупреждения и лечения храпа, «Экстра-Лор».

– Да ну? И поможет?

– «Экстра-Лор» – лечебно-профилактическое средство против храпа, апноэ и бруксизма.

– Простите, не поняла… Апноэ…

– Остановка дыхания во сне.

– А бруксизм?

– Скрежет зубами. Я засмеялась.

– И ничего веселого, – перешла на нормальную речь фармацевт. – Думаете, храп – это просто шум? Вот и нет. Похрапит ваш муженек, а потом дышать перестает, и так по десять раз за ночь! Прикиньте, что будет, если он снова не вздохнет! Запросто умрет! Храп – это серьезная болезнь!

Я пришла в ужас, Олег храпит, причем ужасно. Конечно, выходя замуж, я понимала, что супружеская жизнь приносит не только радости, но, ей-богу, не предполагала, что стану так мучиться по ночам.

Первое время я пыталась толкать муженька и переворачивать его на бок. Эффект от этих действий был равен нулю. Тогда я попробовала затыкать уши ватой и засовывать голову под подушку. Но, во-первых, звук долетал сквозь все преграды, а во-вторых, сама начинала задыхаться. Я присвистывала, щелкала языком, пинала Олега ногой… Ноль эмоций. Храп на пару секунд изменял тональность, а потом снова начинал разноситься по спальне. А теперь еще выясняется, что это болезнь, грозящая скорой смертью.

Может, УПР-ЛХ поможет? Ладно, сегодня нельзя спать, пока Олег не явится со службы.

Но, как ни странно, муж был дома. Сидел на кухне и мирно читал газету в окружении горы грязной посуды.

– Привет, – весело сказал он, – что за жуткий суп? Вы раньше никогда ничего подобного не готовили. Воняет, словно расчлененка!

Я положила на стол упаковку с «Экстра-Лор».

– Ты съел обед, который сгоношила для своих баба Клава. Неужели по запаху не понял, что харч несъедобный?

Олег скривился.

– А где наш обед?

– Не сварили.

– Почему?

– Баба Клава оккупировала кухню, Тамаре не зайти.

– И еще в ванной таз болтается с замоченным бельем, – задумчиво протянул Куприн, – хотел душ принять, а встать некуда.

– А-а-а, – разлетелось по коридору, – отстань… долбаная, пошла на…, не хочу, не пойду, а…

– Это что? – вздрогнул Олег.

Я хмыкнула, потом высунулась в коридор и поинтересовалась у Маринки, остервенело запихивавшей сыночка в комбинезон:

– Ты его что, на ночь тоже в садик сдаешь? Правильно, посидел дома часок, и хватит.

Маринка сдула упавшие на потный лоб волосы.

– На английский идем!

– Ночью?!

– Только восемь, тут рядышком, детский центр «Лютик»!

– На… «Лютик», – визжал Ванька, – к… матери, хочу телик глядеть, там фильм идет!

– Какой? – Я решила отвлечь пацаненка от процедуры одевания.

Ванька вдруг перестал визжать и колотиться.

– По видику «Глубокий сон», здоровское кино.

– X… тебе, а не кино, – заявила мамаша, нахлобучивая Ванюше на макушку шапку, – нечего ох… думать, учись, сына, человеком станешь!

По непонятной причине мальчик присмирел и начал, сопя, завязывать ботинки. Маринка влезла в потрепанную, грязную куртку, схватила ребенка за руку и выдернула на лестницу.

– Отстань! – взвыл тот.

Маринка мигом отвесила ему подзатыльник.

Ваняшка стукнулся лбом о стену и зарыдал.

– Молчи, убоище, – утешила его любящая мамонька и втолкнула в лифт.

Придержав двери, она попросила:

– Вилка, выключи видак, а то сгорит.

С лязганьем кабина ухнула вниз. Я пошла в комнату, которую занимали Рымнины. Конечно, моя мачеха Раиса могла заложить за воротник, а потом начать ругаться самым непотребным образом, но она никогда не разговаривала матом.

В спальне вовсю храпела баба Клава. Старухе ничто не мешало: ни яркий свет шестирожковой люстры, ни открытая настежь форточка, в которую задувал ледяной ноябрьский ветер, ни вопящий телик. Скорей всего, у пожилой дамы железная нервная система.

Я подошла к видику, поискала кнопку «Стоп» и внезапно увидела, что происходит на экране. От удивления рот открылся, словно автоматические ворота. Ей-богу, не могу описать вам происходящую сцену, мне неудобно. Скажу только, что в ней принимали участие два здоровенных негра, хрупкая блондиночка и милая белая козочка. Вам и в голову не придет, что вытворяла четверка. Фильм, который с превеликим удовольствием смотрел шестилетний Ванька, оказался крутым порно с уклоном в зоофилию.

Я выключила видик, погасила свет и вернулась на кухню. Олег поставил на стол пакет из-под кефира.

– Тебе не кажется, что их мальчишка очень странно разговаривает? Он тут все по коридорам носился и орал. Честно говоря, я думал, мать его приструнит. Но нет! Марина сидела здесь спокойно и чай пила, а бабка храпит, во сколько же она спать ложится?

– Кстати, о храпе, вот смотри, – сказала я и принялась пугать мужа смертью от таинственной болезни с красивым названием «апноэ».

Как все мужчины, Олег трусоват. Нет, он смело бросится за преступником, спокойно прыгнет в реку за тонущим человеком и не станет визжать от ужаса при виде мыши. Но стоит только в его здоровом, хорошо отлаженном организме заскрипеть какой-нибудь детали, как муженек пугается до синевы. Причем больше всего он боится не смерти, а визита к врачу. Даже безобидный аппарат для измерения давления вызывает у него конвульсии.

Зная эту его особенность, я постаралась на славу, живописуя последствия храпа.

– Ну ладно, – осторожно согласился Куприн, – можно попытаться разок. И как этой дрянью пользоваться?

– А вот инструкция. «Устройство состоит из кольца, загубника и сегмента. Засуньте язык в отверстие, если не помещается, подрежьте».

– Язык? – в ужасе воскликнул муж. – Ну уж нет, ни за что! Пусть умру, скрежеща зубами, но кромсать себя не дам!

– Подожди, разрезать надо отверстие.

– Ладно, – успокоился Олег, – а дальше?

– Так, ага! «Если обильное слюнотечение мешает вам спать…»

– Это что, – взвился муж, – у меня слюни, как у ротвейлера, потекут? Никогда! Забирай эту дрянь!

– Да успокойся и дослушай до конца! «…Вам спать, отодвиньте загубник. Чтобы устройство не выпало во время сна изо рта, зафиксируйте его тесемкой, которая прилагается к УПР-ЛХ». Вот видишь, какая хорошенькая розовая ленточка, все продумано, на мой взгляд, крайне просто. Берем соску, засовываем язык в дырку, запихиваем загубник и привязываем. В результате ты имеешь здоровый, крепкий сон, впрочем, я тоже больше не мучаюсь, выслушивая твои рулады. Смотри, дальше написано: «…улучшает состояние центральной нервной системы, нормализует дыхание, повышает обогащение крови кислородом, предотвращает скачки давления и снижает риск развития сердечно-сосудистых осложнений». Ну будь умницей, примерь!

– Прямо панацея, – хмыкнул Олег, – но, сдается мне, эффект будет другой. С языком, засунутым в дырку, с капающими слюнями, да еще с розовой ленточкой вокруг шеи мне ни за что не заснуть!

Я демонстративно зашмурыгала носом.

– Ладно, – сдался муж, – куда язык совать?

– Сюда.

Олег покорно запихнул «соску» в рот.

– Ну как, удобно?

Куприн молча помотал головой.

– Ничего, сейчас подрежем, давай сюда.

– Матерь божья, спаси, – понеслось из комнаты, – караул, погибаю, дом взорвался! Люди! На снегу сижу! Помогите!!! А-а-а…

Не говоря ни слова, мы с Олегом рысью понеслись в спальню, где мирно почивала баба Клава. За нами бежали Томочка, Кристина и Семен.

Я щелкнула выключателем. Яркий электрический свет озарил пустую кровать.

– Бабка-то где? – недоуменно спросил Сеня.

– Матерь божья, умираю! – раздалось с балкона. Столкнувшись у двери, мы с Томочкой рванули ее на себя, противный, пронизывающий ветер просвистел по ногам, а перед глазами открылась дивная картина.

Баба Клава сидит на кафеле прямо в небольшой куче мокрого снега и орет дуриной.

– Тише, – цыкнул Семен, – что ты на балконе делаешь?

– Так взрывом вынесло, – пояснила бабка, – ой, ой, холодно.

Мы с Тамарой с трудом поставили грузную старуху на ноги.

– Вы живы? – спросила бабка.

– Пока да, – рявкнула я, – здоровы и веселы, с чего нам умирать?

– Так дом взорвало!

– Может, у нее синильный психоз? – задумчиво поинтересовалась Томочка. – Случается такое с пожилыми людьми…

– Это не психоз, а глупость, – продолжала злиться я! – Ну-ка, баба Клава, отвечай, за каким шутом тебя на балкон понесло?

– Какой балкон! – возмутилась Маринкина мать. – В туалет средь ночи подхватилась, торк дверь, а там, мама родная, улица со снегом! Ну все, думаю, взорвали нас чеченцы на….

– Не материтесь, пожалуйста, – поморщилась Тома, – тут девочка стоит.

– А кто матерится? – изумилась баба Клава. – Я просто разговариваю.

– Вы на балкон пошли, – попробовала прояснить ситуацию Кристя, – туалет в коридоре, налево.

– Да? – изумилась глуповатая бабуська. – Всегда с постели слязаю, направо торкнусь, и вот он, урыльник!