Ограниченный контингент - Борис Громов

ТАРАКИ. Идет ли речь об офицерах и генералах?

КОСЫГИН. И об офицерах, и о генералах, и о политических деятелях. Но повторяю, я говорю это не для дискуссии, а лишь выражаю наше пожелание.

ТАРАКИ. В целом мы стараемся бережно относиться к нашим кадрам. Однако гератские события показали нам, что в нашу среду проникли «братья-мусульмане», а на тех, кто действительно с нами, мы ярлыков не вешаем.

КОСЫГИН. Мы не предъявляем к вам никаких претензий. Мы просто говорим о том, что ошибки в кадровой политике очень дорого обходятся. Мы это испытали на себе. При Сталине, Вы знаете, многие наши офицеры сидели в тюрьмах. А когда разразилась война, Сталин вынужден был их направить на фронт. Эти люди показали себя подлинными героями. Многие из них выросли в крупных военачальников. Мы не вмешиваемся в ваши внутренние дела, но мы хотим высказать наше мнение насчет необходимости бережного отношения к кадрам.

ТАРАКИ. Насколько я понял из состоявшейся беседы, вы предоставляете и будете предоставлять нам помощь, но вы не гарантируете нас против агрессии.

КОСЫГИН. В такой плоскости мы с Вами вопроса не обсуждали. Мы говорили о данном этапе, о том, что сейчас наиболее эффективными являются средства политической защиты вашей страны. Вы не должны понимать нас так, как будто бы мы оставляем вас на произвол судьбы.

ТАРАКИ. Существует три вида поддержки — политическая, экономическая и военная. Два вида помощи вы нам уже оказываете, а как вы поступите, если на нашу территорию будет совершено нападение извне?

КОСЫГИН. Если будет иметь место вооруженное вторжение на вашу территорию, то это будет совершенно иная ситуация. А сейчас мы делаем все для того, чтобы такого вторжения не было. И я думаю, что это нам удастся достичь.

ТАРАКИ. Я ставлю этот вопрос потому, что Китай настойчиво подталкивает пакистанцев против нас.

КОСЫГИН. Когда имеет место агрессия, то возникает совершенно иная ситуация, Китайцы убедились в этом на примере Вьетнама и теперь, образно говоря, кусают себе локти. Что касается Афганистана, то мы приняли ряд мер для того, чтобы оградить его от агрессии. Я уже говорил, что мы направили соответствующее послание президенту Пакистана, Хомейни и премьер-министру Ирана.

ТАРАКИ. Члены нашего Политбюро знают о моей поездке в Москву. По возвращении в Кабул я должен буду доложить им о результатах наших бесед. Должен ли я сказать им, что Советский Союз будет оказывать ДРА только политическую поддержку и другую помощь?

КОСЫГИН. Да, и политическую поддержку, и большую помощь по линии военных и других поставок. Это решение нашего Политбюро. Об этом Вам скажет Л. И. Брежнев на встрече с Вами, которая начнется через 10 минут. Я думаю, что Вы возвратитесь в Афганистан уверенным в нашей поддержке, уверенным в своих действиях.

ТАРАКИ. Выражает большое удовлетворение состоявшейся беседой, благодарит за большую помощь, которая оказывается Афганистану в переживаемый им критический момент.

«Ничего не жалейте для армии…»

Вечером 20 марта Брежнев встретился с Тараки. Кроме них в роскошном кабинете Генерального секретаря на Старой площади присутствовали А. Н. Косыгин, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинов и Б. Н. Пономарев.

Без долгих предисловий Брежнев сразу же перешел к главному. Правительству Афганистана, сказал он, нужно приложить максимальные усилия для того, чтобы исправить положение, которое сложилось в результате событий в Герате. Но и этого недостаточно. Конкретные шаги должны быть направлены не только на устранение угрозы, нависшей над новым правительством страны, но они должны содействовать и укреплению завоеваний революции.

В очередной раз говоря о расширении социальной базы, на которую могло бы опереться правительство, Брежнев отметил, что чрезвычайно важно сохранить единство правящей партии и не скатываться к междоусобице.

Продолжая свой монолог, Брежнев откровенно посетовал на слабую пропагандистскую работу афганского правительства.

Опережая возможный вопрос, Генсек поставил точку в обсуждении возможности ввода советских подразделений на территорию Афганистана. Ни вводить войска, ни заявлять публично о том, что они не будут введены, не следует.

После обсуждения работы военных советников и специалистов Брежнев поднял проблему прикрытия государственной границы Афганистана. Дескать, из Ирана и Пакистана в страну направляются тысячи вооруженных бандитов, перебрасываются оружие и боеприпасы, а граница как была, так и остается открытой. «Мы в Советском Союзе такого позволить себе не можем, — сказал он. — И, конечно же, надо сделать все для того, чтобы армия твердо стояла на стороне революционной власти, ничего не пожалеть для этого. Как поступить в сложившихся условиях, вам виднее. Хотел бы сказать только об одном. Важно, чтобы у командного состава было чувство уверенности в прочности своего положения. Нельзя многого ожидать от армии, если часто сменяются командные кадры. Это тем более справедливо, если смена кадров сопровождается арестами. Ведь многие командиры, видя, как их коллеги арестовываются и исчезают, сами начинают чувствовать неуверенность в своем будущем. Все это не означает, конечно, что не должны применяться репрессивные меры в отношении тех, против кого действительно есть серьезные улики в неверности революционной власти. Но оружие это острое и применять его следует весьма и весьма осмотрительно».

Этим разговором Брежнева с Тараки в определенной степени была подведена черта под мартовскими волнениями в Герате, которые в буквальном смысле повергли в ужас революционное правительство Афганистана. За вспыхнувшим 15 марта антиправительственным мятежом пристально следили и в Москве. На этот раз Тараки и его окружение удалось успокоить и заставить взять ситуацию под свой контроль, не прибегая к помощи советских войск, о вводе которых он настоятельно просил, особенно в эти мартовские дни.

Вместе с тем гератские события заставили советское руководство предпринять некоторые решительные действия. В определенной мере этому способствовало то, что в первый же день восстания в Герате погибли военный советник и два наших специалиста, работавших в городе. Через два дня министр обороны Маршал СССР Д. Устинов приказал привести в готовность к десантированию посадочным способом в Афганистане воздушно-десантную дивизию, развернуть до полных штатов два мотострелковых полка в районе Кушки и перебросить одну мотострелковую дивизию с территории Среднеазиатского военного округа под Термез. 18 марта по указанию маршала Устинова были развернуты еще две мотострелковые дивизии Туркестанского военного округа. В апреле с ними были проведены учения, после завершения которых приписной состав был направлен к своим военкоматам. Эти организационные мероприятия, видимо, должны были продемонстрировать, что Советский Союз внимательно следит за развитием обстановки в соседнем Афганистане и готов выполнить заключенный ранее договор.