Пророчество Луны - Фредерик Ленуар

Вне занятий мессер Луцио часто разговаривал со своим учеником на эти животрепещущие темы. Ученый рассказал, что ему пришлось покинуть Флоренцию через несколько месяцев после разрыва Лютера с Римом — из-за памфлета, в котором он осудил отлучение немецкого священника.

Однажды, когда зима уже подходила к концу, Джованни спросил своего учителя, почему он сам не присоединился к реформаторам, ведь, судя по всему, многие идеи Мартина Лютера были ему близки.

— Из-за главного философского и богословского вопроса, — ответил старец. — О свободе воли.

— Свобода воли… — тихо повторил Джованни.

Вопрос о судьбе и свободе человека не давал ему покоя уже давно. С той самой минуты, когда колдунья предсказала ему будущее, юноша много думал над тем, может ли человек изменить свою судьбу благодаря собственной свободной воле, или все старания напрасны.

Эти размышления измучили Джованни, и потому юношу весьма заинтересовало замечание наставника о «свободе воли». Он терпеливо ждал, пока старик не объяснит, что оно означает и каким образом главный философский вопрос помешал ему встать в ряды сподвижников Лютера.

После долгого молчания мессер Луцио встал, прошел на середину комнаты и попросил Джованни помочь ему отодвинуть в сторону стол и стулья, затем поднял ковер. Под ним ошеломленный Джованни увидел люк.

— Сейчас ты познакомишься с моей секретной библиотекой, — сказал ученый. — Открой дверцу, а я пока найду свечу.

Они спустились в небольшой погреб. Справа от лестницы стоял огромный деревянный сундук. Старик отпер его ключом, который висел у него на шее. В наполненном соломой сундуке лежало около тридцати книг.

— Самые ценные экземпляры моей библиотеки! — произнес мессер Луцио.

— Вы их прячете от грабителей? — поинтересовался Джованни.

— Нет, в этом районе ворам нет дела до книг. Но я не хотел бы, чтобы эти дорогие моему сердцу тома сгорели в огне. Здесь, внизу, они в безопасности.

Мессер Луцио отряхнул солому с нескольких книг. Одна из них, толстая, в роскошном переплете, сразу же привлекла внимание Джованни.

— Какая красивая книга! — прошептал он с восхищением.

— Ага, ты заметил жемчужину моей коллекции! — Мессер Луцио взял книгу и раскрыл ее. — Редчайшая работа, написанная арабским астрологом аль-Кинди. У меня единственная копия этой книги на латыни. Совершенно бесценная. Но боюсь, что в погребе она в конце концов отсыреет.

Он осторожно вернул книгу на место и вытащил другую. Закрыл сундук и последовал за юношей, держащим свечу, вверх по лестнице. Когда Джованни захлопнул крышку люка, положил на нее ковер и поставил на место мебель, мессер Луцио достал с полок еще три книги и протянул ученику:

— Держи, мой мальчик.

Джованни склонился над драгоценной добычей. Первая книга была совсем небольшая: «Послание к римлянам святого апостола Павла», которое он еще не читал. Вторая — маленькая книжица Эразма Роттердамского под названием: «Diatribe sive Collatio de Libero arbitrio» («Диатриба, или Pacсуждение о свободе воли»). Самое первое издание, напечатанное десяток лет назад, в 1524 году, в Базеле. Последняя из книг, написанная Лютером и изданная в тысяча пятьсот двадцать пятом году, называлась «Servo Arbitrio» («О рабстве воли»). Все три были на латыни.

— Эти работы — основополагающие для любой дискуссии по поводу христианской концепции человеческой свободы. Расскажу тебе об этом поподробнее, дабы объяснить, почему я не стал последователем Лютера. Но сперва прочитай вслух начало Послания святого Павла. Подлинное удовольствие — слушать подобные тексты!

Джованни открыл маленькую книгу, у него перехватило горло, но он начал читать:

— «Павел, раб Иисуса Христа, призванный апостол, избранный к благовестию Божию…»

Глава 24

— «…вменится и нам, верующим в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса (Христа) Господа нашего, Который предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего».[4]

— Остановись здесь, — приказал старик, когда Джованни закончил читать первую часть Послания. — Это краеугольный камень всего учения святого Павла. Чтобы ты лучше понял основные положения его доктрины, столь влиятельной на протяжении многих веков, вплоть до диспута между великими умами, Эразмом и Лютером, я немного расскажу тебе о самом Павле, истинном основателе христианской веры.

Джованни удивленно взглянул на учителя, а тот поведал ему историю Савла, ученого и набожного еврея. Когда тот обратился в христианство, то принял имя «Павел» и стал самым ревностным из апостолов в распространении Евангелия, или «благой вести» об Иисусе Христе, умершего и воскресшего ради всего человечества. Павел раньше, чем другие апостолы, провозгласил принесенное Избранником Божьим спасение вселенским.

— Не уверен, что понимаю правильно, — робко произнес юноша. — Какова разница между концепцией спасения у евреев и у последователей Христа?

— Я как раз к этому и веду — к самой сути вопроса, на который пытаюсь ответить. Согласно иудейским священным книгам человек считается угодным Богу, если он соблюдал закон, данный Моисеем. Именно поэтому Петр, брат Иисуса Иаков, а также другие апостолы хотели, чтобы новообращенные соблюдали заповеди еврейского закона. Но Павел предложил другое толкование учения Христова. По его мнению, со времени пришествия Христа угодность Богу больше зависит не от того, соблюдает ли человек заповеди, а от того, верит ли он в Иисуса Христа, Сына Божьего, Спасителя нашего. Таким образом, не было нужды требовать, чтобы новые последователи, в прошлом — язычники, подчинялись многочисленным предписаниям еврейского закона, как того хотели другие апостолы. Веры во Христа было достаточно, чтобы они стали угодными Богу. В своем Послании Павел объясняет это, используя положение о «первородном грехе»: смерть — следствие грехопадения первого человека, Адама, а Иисус — новый Адам, посланный Богом, который избавил нас от проклятия смерти, взяв на себя наши грехи и открыв врата в царство вечной жизни.

— Удалось ли Павлу убедить других апостолов? — спросил Джованни. — Ведь они сами знали Христа.

— Возникло много разногласий! Петр созвал апостольский собор в Иерусалиме, который впоследствии назвали первым Церковным собором. Павел выступал, обращаясь к деяниям Иисуса Христа, которые еще были свежи в памяти его учеников, да так хорошо, что ему удалось убедить даже самых отъявленных скептиков. Именно тогда наступил переломный момент, и христианская религия вышла за пределы еврейской общины. Павел полагал, что Спаситель адресовал свои слова всем людям вне зависимости от их языка и цвета кожи, утверждая, что они обретут вечную жизнь благодаря вере в Иисуса Христа.

Старик замолчал и на несколько секунд закрыл глаза, затем улыбнулся Джованни и степенно продолжил:

— А теперь перейдем к вопросу о свободе воли. Впоследствии первые христианские мыслители, известные как отцы церкви, попытались не только представить спасение как проявление воли Господней — ибо вера является даром Божьим, но и подчеркивали вклад каждого человека в собственное спасение. Они считали, что путь к нему лежит через веру и упорный труд, в знак признания Христа. Другими словами, хотя Иисус искупил грехи человечества раз и навсегда, каждый человек свободен либо отвергнуть спасение, либо принять и доказать свое обращение в христианство праведными делами. Некоторые богословы делают особый упор на человеческую свободу выбора. Например, Пелагий[5] был убежден, что человек не может спастись, если не приложит усилий. Яростным противником пелагианства стал Блаженный Августин, который утверждал, что хотя, конечно, человек и обладает некоторой свободой воли, но он слаб, и спасение его есть не что иное, как божественная благодать.

Лютер, основываясь на «Послании к римлянам святого апостола Павла», а также на полемике святого Августина с Пелагием, пошел еще дальше и объявил, что человек спасется только через милость Божью и веру в Иисуса Христа. Такая позиция ведет к полному отрицанию того, что человек участвует в спасении собственной души, иными словами, к отрицанию свободы воли. Согласно учению Лютера Господь предопределил, что некоторые люди обладают верой и спасутся, несмотря на свои деяния, а другие, не наделенные даром веры, будут осуждены на муки ада, как бы они ни поступали. Может, он и не говорил этого дословно, но его последователи, вроде друга Лютера, Джона Кальвина, ничтоже сумняшеся согласились с ним.

На какое-то время Джованни задумался. Его поразила подобная точка зрения. Как мог всеблагий Господь изначально избрать для спасения одних и обречь на вечные муки других, невзирая на волю и поступки каждого человека? Он спросил об этом учителя.

— Именно поэтому я и не могу стать сподвижником Лютера! Во многом я с ним согласен, но, если утрировать, его теология превращает Бога в жестокого тирана, который, непонятно по каким критериям, решает, что некоторые люди заслуживают спасения, а другие — нет, делая из человека марионетку, напрочь лишенную собственной воли. Я не признаю бога, который принимает одних, а остальных отправляет в лапы дьявола! — воскликнул мессер Луцио с горячностью. — Это равно утверждению, раз уж Бог всемогущ, а человек бессилен, что Господь причиняет не только добро, но и зло. Мой друг Эразм тоже понял это, потому и написал свою «Диатрибу, или Рассуждение о свободе воли».