Чудеса в решете - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой"

– Я из другого мира. Один сумасшедший ученый закинул меня сюда… я не хотел причинить зло или обидеть.

– Но ты это сделал. Хотя… я не вижу в твоем сердце вражды ко мне. Но за твое святотатство я должна тебя наказать, иномирец. Единственное условие продолжения твоей жизни – это служение мне.

– А ты кто?

– Я та, кто властвует над душами умерших. Я встречаю их на последнем пути и воздаю им по делам их. Мое имя скрыто для тебя… пока.

– Служить? Тебе? – Антон разозлился. Все от него чего-то требуют, ставят условия… Словно он им должен.

– Я не знаю, как служить! Я устал притворяться. Хочешь, убей меня, и на этом закончим, – резко произнес он.

– Ты не испытываешь передо мной страха. Это хорошо. Ты смел, но не безрассуден. Ты не тупой исполнитель. От тебя, Антей, нужно лишь согласие. И все.

– И все? Ты знаешь мое имя? Хочешь, чтобы я тебе служил… А что взамен? Служба не бывает бесплатной…

– Я не требую невозможного, и в устах моих нет обмана. Я должна тебя убить, но не хочу этого. Согласись быть моим служителем, больше ничего не требуется. За службу я буду покровительствовать тебе. Или ты думаешь, что не наживешь врагов? И спрячешься за стенами замка? Этот мир опасен, иномирец.

Антон не стал раздумывать. Он прямо спросил:

– Мне нужно будет для тебя убивать?

– Нет. Мне не нужны кровавые жертвы. Я не питаюсь страхами и муками смертных. Я олицетворяю равновесие, если хочешь. Ты сам поймешь, что нужно делать… Со временем.

– Хорошо, я буду тебе служить, олицетворение равновесия. Я сам не люблю крайности, и покровительство, думаю, мне и в самом деле пригодится. А как имя той, кому я буду служить?

– Я приняла тебя, Ант. Возьми свой оберег. И храни нашу тайну. Ищи меня, и мое имя тебе откроется. – Фигура стала таять и, наконец, исчезла. Исчезли связывающие его оковы.

Антон протянул руку и взял свой крестик. Надел на шею, и тысячи игл пронзили его тело мгновенной болью, и сразу все прошло.

«Он признал своего хозяина», – прошелестело у него в голове. Антон погладил крестик через ткань туники и пошел прочь.

«Если это иллюзия или голограмма, – размышлял он, выходя из святилища, – которую местные жрецы Заката используют для привлечения религиозных фанатиков, то я ничего не потерял и ничего не приобрел. Что тоже неплохо. А если эта олицетворяющая равновесие сущность сверхъестественна, то ее покровительство мне не помешает. Что-то в этом мире есть необычное. Вот, хотя бы, взять Франси. Она обладает странной силой повелевать людьми, и ее боятся, хотя служит простой кухаркой. Живущие в замке что-то знают, но молчат. Тут все полуприкрыто недомолвками, которые дают пищу для размышлений».

Он пришел на постоялый двор и, постояв у крыльца, решительно направился к повозке, по пути прихватив из-под навеса охапку сена.

– Не хотите спать внутри? – услышал он неожиданный вопрос и, вздрогнув, схватился за сердце. Немного успокоился и нервно рассмеялся.

– Эрзай, блин! Я чуть не помер от неожиданности…

– Я это заметил. Простите, ваша милость. Не думал, что так получится.

Антон поправил сено, расстелив его, как матрац, и залез в повозку.

– Я вижу, ты часто не думаешь, – проворчал Антон.

Степняк хмыкнул.

– Х-м. Вы правы, сэр. Есть за мной такой грех. Часто говорю то, что думаю, и, бывает, невпопад. Я же что сначала? Не принял вас сердцем… Я думал, что вы, как и ваш отец, Рассветный… И с вами проблем будет больше, чем с ним. А с ним мы, если честно, устали. Странный он и непостоянный был. Метался… Из крайности в крайность. Молодым был – очищал земли от колдунов и магов. А меня и Торвала почему-то спас. Нас сжечь хотели. Он выкупил и без всяких условий привез к себе, а потом забыл о нас. Хочешь – живи, хочешь – уходи… А куда одному уйти? Везде инквизиторы… поднесут свое солнце к тебе и скажут – колдун… Жесткий был человек, а к старости стал грехи замаливать, прощал всё и всем. Ему можно было на голову гадить… Вы уж простите, я разоткровенничался. Я к вам переменил отношение, когда вы в бой ринулись с одним мечом. Те наемники вас бы на куски порубили. Красиво махать мечом вы умеете, но вот сражаться, простите за откровенность, нет. Ну и не выдержал, стал стрелять. Потом только подумал, что вы захотите меня наказать за своеволие. Могли и казнить, и были бы правы… Стрелять из лука я научу вас… и стражу научу. А меч – это к Торвалу. Он им неплохо владеет. И одноручным, и двуручным. И топором, и молотом, и дубиной. Но к шеру подход нужен. Упрямый они народ. Если однажды скажут «нет», то потом никогда свое решение не переменят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сердце Антона похолодело. Он отчетливо понял, что был на волоске от гибели. Зарвался, как бы сказал отец. Легкая победа над двумя грабителями вскружила ему голову.

«Елы-палы! – подумал он. – Надо быть осторожным. Больше узнать об этом мире. О шерах, например».

– И как найти к нему подход? – заинтересованный рассказом Эрзая, спросил он.

– Этого я до сих пор не знаю. Но, думаю, у вас получиться. Вы же с ним уже пили, а шеры не со всяким сядут за стол.

Они еще поговорили о разном, и Антон начал дремать. Монотонный голос степняка действовал успокаивающе, убаюкивал, и, не вникая в суть того, что говорил Эрзай, Антон отключился.

Его мирный сон нарушил сноп света, ударивший в глаза. Недовольно щурясь, он увидел, что находится в кабинете начальника горотдела полиции полковника Евдокимова. В его кабинет зашла секретарша Марина, девица в короткой юбке и с наклеенными ресницами. Резким писклявым голосом она сообщила:

– Павел Тимофеевич. Там к вам пришли из ФСБ.

– Пусть заходят.

– Проходите, пожалуйста, – пропищала Марина и отошла в сторону. В кабинет зашли двое в штатском. Один показал удостоверение и представился.

– Майор Федеральной службы безопасности Макарчук Вадим Сергеевич.

– Присаживайтесь, товарищи. Я слушаю вас.

Офицеры сели за приставной стол. Майор вытащил лист из папки, положил пред начальником городского отдела на стол.

– Мы забираем дело по убийству гражданина Ительсона Леонида Иосифовича себе. – Полковник ознакомился с документом и кивнул.

– Хорошо, что от нас требуется?

Передать все материалы, какие есть, вещдоки, и только.

– Я распоряжусь. Что со стажером Загнибедой?

– Вы подали во всероссийский розыск. Пусть там и висит. Он пока единственный подозреваемый. К родителям его уже ездили?

– Да, направили туда нашего оперативного сотрудника.

– Хорошо. Ну не смеем вас больше отвлекать…

Антон стоял рядом все слушал, хотелось подойти к столу и сказать: «Да вот я, здесь», но вновь не смог. Он топтался у невидимой стены и не мог преодолеть метр до стола, за которым сидели и говорили о нем. Затем майор поднялся, посмотрел в его сторону и прошептал:

– Тише. Он здесь. – Неожиданно быстро выхватил пистолет и выстрелил в Антона. Антон в последний миг успел уклониться и, вытянув руку, почему-то неимоверно длинную, ухватил стреляющего за кисть, в которой был пистолет. Отвел ее в сторону и мгновенно проснулся.

В темноте он увидел темную фигуру, склонившуюся над ним. В нос ударила вонь изо рта того, кто склонился над ним и хрипло дышал прямо в лицо. Отвращение и страх пришли к Антону одновременно. Но при этом он каким-то чудом крепко держал руку этого трудноразличимого в темноте незнакомца, а в руке того был кинжал. Нападавший с силой давил и пытался воткнуть его Антону в глаз.

– Сука, – прошипел с натугой незнакомец, силясь преодолеть сопротивление Антона. – Чаба… Помоги, Он силен, как бык.

Антон дальше не раздумывал. Он резко локтем левой руки ударил напавшего в темное пятно лица. Раз, другой, и почувствовал, как его хватают за ноги. Быстро согнув, он резко выбросил ноги вперед. Они ударили во что-то мягкое и стали свободны. Раздался сдавленный крик:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ох!

Он вновь с силой ударил, теперь уже кулаком, по вонючему пятну лица, и рука, державшая кинжал, неожиданно ослабела. Кинжал упал рядом с головой Антона, а нападавший отшатнулся. Антон, не выпуская чужую руку, крутанул кисть и с треском вывернул ее. Вот теперь ему пригодились навыки рукопашного боя. Антон как мог быстро поднялся и оказался лицом к лицу с темным силуэтом, стоящим возле повозки. Человек замахивался мечом. Понимая, что не успевает что-либо сделать, Антон резко оттолкнулся и полетел спиной назад. Зацепившись ногами за козлы, неловко вывалился из повозки. Больно приложился спиной и затылком о твердую землю, но все же сумел при падении сгруппироваться. Не зря два года ходил на «рукопашку»[11]. Не останавливаясь, с гудящей головой, движимый одним инстинктом самосохранения, ужом пополз под вторую повозку, стараясь уползти как можно дальше от нападавших. В запальчивости, переходящей в панику, он стукнулся головой о колесо и, потеряв на время способность соображать, тыкался и больно бился головой о препятствия. Он застрял под повозкой и уже окончательно потерял способность думать.