Варяжский десант - Андрей Горюнов

Случайно совершив это открытие, Аверьяновы, отец с сыном, почти каждый день стали наведываться сюда, в глубочайшее прошлое, поставив крест на современных концентратах – всяких пакетных хрустосупах, буль-булях и прочих прессованных ням-нямов из серо-желтых макарон, сдобренных усилителем голода Е-720 и различными ароматизаторами, идентичными натуральному запаху сдохшей скотины.

– Какой-то странный сегодня бульон, – заметил Алешка после первой же ложки.

– Да, необычный, – согласился Николай. – Но вкусный. Мне нравится…

– Мне тоже. Обалдеть! Я тебя зачем позвал-то… С Оленой тут дело такое… Все больше дичает. В туалет боится ходить, в перелесок бегает. А знаешь, что она полчаса назад делала? Не поверишь! Молилась! Поставила иконку свою перед собой на стол и молится…

– Ну так что ж тут такого?!

– Ничего. – Алешка уперся взглядом в пустую миску, стоящую перед ним: – «Господи, Пресвятая Дева, пусть Николай вернется с работы живым-невредимым! Господи, пошли Коленьке моему удач и здоровья! О, покровитель путешествующих, святой Николай! Пошли пути нетяжелого Коле моему!» И после каждой реплики наводит дистанционку от видака на икону и жмет на «Play», двумя руками жмет, изо всех сил. Ну, чтобы икона почувствовала…

– Я понял.

– Понял, да? Чем сильнее жмешь, тем вернее дело будет… Я говорю ей: «Олена! У иконы же твоей старой нет инфракрасного датчика, порта нет, контроллера. И драйвер молитвенный на ней не инсталлирован». Вроде пошутил, понимаешь? А она разрыдалась…

– Отчего разрыдалась-то?

– «Да, – говорит, – мои мольбы да боги предков твоих, Алеша, на вашу технику совсем не действуют!»

– Что, так и сказала?

– Ну! Она, оказывается, с утра встала сегодня. В пять, чтобы завтрак нам приготовить, и час угробила на газовую плиту – заклинала ее, молила две конфорки включить. Ну, плита не включилась, Олена отчаялась… Хлеба нарезала, молока по черпакам налила.

– Тяжелый случай.

– А еще она не может понять, зачем пить чай…

– Как это – зачем?

– Да так. Можно свою траву заваривать, с чердака, с сеновала, – душицу, мяту, малиновый лист… Какой дурак такие деньжищи за эту горечь платит – просто непонятно! Ты, кстати, как утром уехал, она после завтрака в аптеку пошла.

– Зачем?

– Ну, услышала по ящику фразу в рекламе какой-то «спрашивайте в аптеках», да? Она и решила, что аптека – это такое место, куда ходят спрашивать…

– Отчасти это так и есть…

– А вопросов у нее накопилось масса, типа: «Почему у вас кошек много, а коров мало?», «Из-за чего сейчас воробьев не едят?» ну и так далее… Ей неудобно такой ерундой нас беспокоить, пошла в аптеку… «Спрашивайте в аптеках»… И вывалила там сто пудов вопросов, и про политику тоже, заметь. «Что это за Кремль?», «А зачем он вам, Кремль, нужен?» В тринадцатом веке-то Кремля, можно сказать, еще не было. Да и Москва дыра дырой была. Слава богу, там Ксения Митрофановна дежурила, домой нам позвонила. А то кто знает, чем бы кончилось. И кстати, слава богу, что ты не куришь… Она еще в ресторане, в первые минуты своего пребывания здесь, это чудо увидела и у меня по секрету спросила: что дает курение?

– А ты что?

– Ну, я ей вкратце изложил…

– В смысле?

– В прямом. «Деньгам трата, и во рту насрато». Упала. Как это понять? Болезни и смерть безвременную к себе дымом приманивать, да и деньги еще за это платить немалые! У них понятия «наркомания» не было. Видишь, в чем дело…

– Вот задачу-то ты задал.

– Да ты не понял, папа, самого главного! Чем больше она узнаёт о нашей жизни, технике, понятиях, тем больше она это все отметает, не приемлет. В общем, боюсь я, папа, совершенно серьезно, заклинит у нее башню. Наше время – в нем родиться надо. Оно не для всех. Я ведь сам, ты помнишь, в тридцать пятый век летал – хорошо ее понимаю, Олену-то… Сам ходил, смотреть-думать частенько просто боялся, ты не поверишь.

– Поверю, почему же. Не зря же перемещения в будущее сразу после твоего полета заблокировали.

– И ее тащить сюда не надо было. Извини, но это так. Я лично сам этот вопрос проломил, а вышло-то – и тебе, и себе на голову.

– Ну что ты, Алексей! Нельзя же так сразу: чуть-что – и лапы вверх! Да и обо мне подумай. Что ты так на меня смотришь? Сказать что хочешь? Скажи. Мы за тем сюда и прибыли.

– А я скажу, ты не думай…

– Вот и скажи!

– Говорю. Олена здесь уже сколько живет? Не день, не два и даже не неделю. Женились вы? Нет. Спите в разных комнатах. Зачем я ее сюда притащил-то, а? Чтобы проблемы заиметь? Ты же жить без нее не можешь, а она – без тебя. Так почему вы тогда живете через стенку?

Николай поднял руку, останавливая сына:

– Объясняю для тупых… Олена… В отношении нравственности, ну, сам понимаешь…

– Понимаю. Старообрядцы по сравнению с ней – просто панки растленные…

– Вот! – согласился Коля. – Я ездил в загс на другой же день, как она материализовалась у нас. О регистрации брака с ней и речи быть не может. Тут без вопросов.

– Это почему же?

– Да потому что она – никто. У нее нет документов. Нет паспорта. Нет миграционной карты. Нет вида на жительство. Она не гражданка России.

– А кто же она?

– А ты у них спроси. У наших бюрократов. Я тебе не говорил, но я до губернатора дошел. Он выслушал меня. Послушал и про Батыя. Поинтересовался моим здоровьем. Хотел сначала «скорую» вызвать, но потом ему справку из части дали, он задумался. Минуты на две. Затем до двери меня проводил. «Решим ваш вопрос в течение ближайших месяцев» – так он мне сказал. И – до свидания. Вот так вот. Понял?

– Ну и плевать на них. Вон, в церковь – взяли обвенчались. А там пока пускай решают. В администрациях-канцеляриях.

– В церкви, Алеша, не венчают без гражданской регистрации, то есть без штампов в паспортах.

– Почему?

– Потому что православная церковь, Алексей, в наше время просто одна из государственных структур. К Богу отношения не имеющая. Религия – да. Религия, идеология – это сила. Словом, пока ничего сделать нельзя. Вот так и живем поэтому.

– А можно взятку дать. И паспорт будет, и все будет, – разошелся Алешка. – Ты просто, папа, отстал от жизни.

– Не так все просто, Алексей. Есть еще одна немаловажная деталь. Ей только семнадцать с половиной, как я выяснил три дня назад. Мне раньше в голову это и прийти не могло. Они там старше своих лет, в тринадцатом веке-то, оказывается, выглядят. Там жизнь сурова. И коротка. Жениться на несовершеннолетней допустимо лишь с согласия родителей. У Олены родители погибли. Ее воспитывал дед, Афанасьич. Но он, естественно, опекуном не оформлен. Ну, значит, она сирота. Удочерить ее, может, и можно, с напрягом. А жениться – никак. Пока вот так!

– Это тоже вопрос денег, папа! Бабки есть – женись хоть на своей трехлетней бабушке. Сейчас любой первоклассник знает, сколько, кому и за что полагается башлять. У нас весной в школе прививки от гриппа делали, так второй «А» в полном составе от уколов откупился.

– Ты что-то на глазах подурел, Алешка. На тебя как-то супчик этот не повлиял?

– А что, ты тоже заметил?

– Да есть немного. Как-то так…

– Ага. Отравились, наверное. Кто знает, что это за звери? Вон, прям из ложки четыре штуки выпрыгнули и уплыли, а пятая на меня смотрит… Варить, конечно, надо было, да?

– Японцы все сырое едят.

– Ну, мы-то с тобой не японцы.

– Конечно. Значит, так. Решение первое. По Олене.

– Мне кажется, если дальше так пойдет, то ничем хорошим это не кончится.

– Поэтому надо ее сбить с рельс.

– Что ты, пап, имеешь в виду?

– Шокировать ее надо. Я вот что думаю. Возьми-ка ты с ней, и с Катериной заодно, прокатись на экскурсию в Москву!

– Ты что? Там ей полностью башню заклинит.

– В этом и цель. Я сам за неделю, когда в Москве в командировке оказываюсь, так дойду от этой сумасшедшей толчеи, мелькания машин, общего сумасшествия, что сюда, домой, возвращаюсь как в монастырь – уж до того тихо, спокойно и хорошо!

– Я понял! Ты как бы прививку ей хочешь сделать. После Москвы здесь ей как дома, как в тринадцатом веке покажется.

– Ну, вроде того.

– Так лучше тебе и везти.

– Нет, как раз не надо. Я лучше здесь вас встречу.

– Как хранитель тишины и покоя?

– Ну да. Вот именно. А потом, мне еще кое-куда слетать надо, проверить кое-что. Можно, конечно, это организовать в ноль секунд с помощью хронотопа, но я чего-то не хочу – с одной стороны, палить свое биологическое время, а с другой – лучше мне исчезнуть на несколько дней, для надежности.

– А чего такое? Тебя зачем в часть вызвали-то, кстати?

– Туманная история. Хроноразведка меня зацепила.

– И чего они от тебя хотят?

– Чтобы я высадку викингов обеспечил… На территорию США. В девятом, десятом или в одиннадцатом веке.

– Зачем?

– Говорят, историю Америки кому-то понадобилось резко изменить.

– Кому?

– Откуда я знаю кому? Хроноразведке.