Минни шопоголик - Кинселла Софи

– Привет, это Бонни? Говорит Бекки. Жена Люка.

– Бекки! Как дела?

Она постоянно радуется, заслышав мой голос, хотя, может, про себя и думает: «Вот черт, опять его женушка».

– Хорошо, спасибо. А как у вас?

– Очень хорошо. Соединить вас с Люком?

– На самом деле, Бонни, мне нужно поговорить с вами. Я хочу устроить для Люка… – Зажимаю рот ладонью, охваченная приступом паранойи, – а вдруг Люк вернулся с работы пораньше, желая сделать мне сюрприз, и теперь подслушивает у двери? Проверяю. За дверью его нет.

Хм. И почему он так никогда не поступает?

Чтобы быть совершенно спокойной, плотно закрываю кухонную дверь и подпираю ее стулом. Шпионские страсти. Чувствую себя участницей французского Сопротивления из «Алло, алло»[15].

– Бекки, вы здесь? – спрашивает Бонни. – Бекки?

– Слушайте очень внимательно, я не смогу повторить, – замогильным голосом шепчу в трубку. – Я устраиваю вечеринку-сюрприз в день рождения Люка. Это совершенно секретно, и вы лишь одна из семи человек во всем мире, кто знает об этом.

И чуть было не добавляю: «А теперь мне придется пристрелить вас».

– Простите, Бекки… – Голос у Бонни обескураженный. – Я вас не слышу. Не можете ли вы говорить погромче?

– Вечеринка! – Я слегка повышаю голос и кошусь на дверь. – Я устраиваю для Люка вечеринку седьмого апреля. Вечеринку-сюрприз. Вы можете придумать какой-нибудь предлог, чтобы он не назначал на этот день никаких встреч?

– Седьмого апреля? – невозмутимо переспрашивает Бонни. – Это просто.

Видите? Вот почему она идеальная помощница. Ведет себя так, будто сталкивалась с подобной ситуацией миллион раз.

– Я хочу пригласить всех его друзей с работы, так что пусть они тоже ничего не намечают на этот день. Но это не должно выглядеть подозрительно. И никому пока не говорите о вечеринке. Лучше сказать всем, что в этот день грядут пожарные учения. Да, так и сделаем! А если Люк…

– Бекки… – вежливо перебивает меня Бонни, – может, нам с вами встретиться и все обговорить?

Отлично! Кладу трубку, рот у меня до ушей. Все складывается превосходно! Бонни предложила согласовать список гостей, и на следующей неделе мы встречаемся за ланчем. Осталось решить, где устроить вечеринку.

Смотрю в окно. Сад – идеальное место, но тогда мы не сможем держать все в секрете от Люка.

– Слышала последние новости? – В кухню стремительно врывается мама, стул-баррикада отлетает в сторону. За мамой топает Минни. – Не только «Банк Лондона»! Все банки похожи на швейцарский сыр! В них полно дыр! Ты слышал, Грэхем? – оглядывается она на папу, тоже возникшего на пороге кухни. – Вся банковская система готова обрушиться!

– Плохо дело, – кивает папа, включая чайник.

Я бросила смотреть новости, потому что они вгоняют меня в депрессию, но история с «Банком Лондона» все сильнее походит на мыльную оперу. Банкоматы не работают, по ночам в окна офисов банка летят камни. Вчера вечером по телевизору выступил премьер-министр и попросил не забирать деньги. Но после его речи люди совсем уж обезумели.

– Люк считает, что мы не потеряем деньги, – отваживаюсь сказать я.

– Ах, «Люк считает»! – вскрикивает мама. – А он оповестит нас, если начнут рушиться прочие финансовые организации? Или для него это будет слишком хлопотно?

Похоже, мама никогда его не простит.

– Мама, – повторяю я в миллионный раз, – Люк не мог ничего нам сказать. Это была государственная тайна. А ты разболтала бы ее всему Оксшотту!

– Я бы не стала рассказывать всему Оксшотту! – резко возражает она. – Просто предупредила бы Дженис с Мартином и парочку близких подруг. А теперь мы, возможно, потеряем все. Все! – Она с возмущением таранит меня взглядом, словно это я виновата в разразившемся финансовом кризисе.

– Мама, вот посмотришь, все обойдется.

– Сегодня утром по радио сказали, что скоро наступит анархия! И вся цивилизация рухнет! И нас ждет война!

– Ну-ну, Джейн, – папа легонько хлопает ее по плечу, – давай не будем так остро реагировать. Возможно, нам придется лишь потуже затянуть пояс. Всем нам, Бекки. – Он выразительно смотрит на меня.

Я обиженно отворачиваюсь. Что означает его взгляд? Вообще-то, я взрослая. Я мать. Вот так всегда. Поселяешься под одной крышей с родителями, и они тут же начинают обращаться с тобой как с подростком, истратившим деньги на автобус на пару чулок.

Между прочим, я поступила так всего один раз.

– Бедняжка Дженис слегла от треволнений. – Мама почти шепчет, словно Дженис может услышать нас из-за забора. – С нее хватило новости, преподнесенной Джесс и Томом.

– Бедняжка Дженис, – в унисон вторим мы с папой.

– Она все сердце вложила в эту свадьбу. Конечно, нынешние молодые любят поступать по-своему, но разве так трудно пройтись в фате по проходу в церкви? Дженис уже продумала убранство столов и сувениры для гостей. Что ей теперь делать с серебряной кисеей?

Мама продолжает сетовать, и тут меня посещает неожиданная идея.

Сад Дженис. Ну разумеется! Можно установить шатер там, и Люк ничего не заподозрит! Решит, что это Дженис с Мартином устраивают попойку!

– …Даже не поставишь свадебную фотографию на каминную полку…

– Послушай, мама, – прерываю я эти причитания, – ни слова Люку, но я собираюсь организовать вечеринку в его день рождения. И я подумала… Как считаешь, Дженис позволит устроить прием у них в саду?

Молчание. Папа с мамой смотрят на меня немного странно.

– Вечеринку, милая? – Голос у мамы какой-то неестественный. – Хочешь пригласить кого-то из друзей?

– Нет! Хочу закатить классный праздник. С шатром и всем прочим.

Мама с папой обмениваются взглядами.

– В чем дело? – сержусь я.

– Звучит так, будто ты затеваешь нечто грандиозное.

– Ну да, – вызывающе говорю я. – Грандиозное и блестящее. У нас будет танцпол с подсветкой и пожиратели огня, и Люк будет сражен наповал.

Я представляю эту картину каждую ночь: Люк, потрясенно взирающий на самую крутую в мире вечеринку. Господи, жду не дождусь.

– Пожиратели огня? – переспрашивает мама, лицо у нее перепуганное. – О, Бекки, родная…

– Опять Джордж Майкл, – мрачно бормочет папа, и я чуть не задыхаюсь от возмущения. Это идет вразрез с нашими семейными правилами. Никто не должен вспоминать о Джордже Майкле. Мы даже выключаем «Беспечный шепот», когда эта песня звучит по радио или телевизору.

– Ну, папа, спасибо тебе, – язвительно произношу я и заверяю: – Ничего подобного не будет!

История с Джорджем Майклом так ужасна, что я едва осмеливаюсь вспоминать ее детали. Мне исполнялось тринадцать, и весь класс думал, будто Джордж Майкл выступит у меня на дне рождения. Потому что я так сказала. И все пришли с блокнотами для автографов и фотоаппаратами…

Меня начинает чуть подташнивать при этих воспоминаниях. Тринадцатилетние девочки такие противные.

И я ничего не выдумывала, хотя все считали именно так. Я позвонила в его фан-клуб, и какой-то мужчина заверил меня, что Джордж Майкл с радостью придет и выступит, а я его… не поняла. Не поняла, что он смеется надо мной.

– А ты помнишь про фей, Грэхем? – Мама хлопает себя по голове. – Помнишь этих впавших в истерику девчушек?

Почему родители то и дело напоминают о каких-то гадостях? Ладно, может, и не стоило говорить подружкам, что у меня в саду живут феи, что они соберутся на мой пятый день рождения и каждая из девочек сможет загадать желание. Не следовало также объяснять, что феи передумали, поскольку никто не подарил мне действительно хороший подарок.

Мне было пять. В этом возрасте ты вечно что-то вытворяешь, но сейчас мне двадцать восемь.

– Вы собираетесь и дальше перечислять мои прошлые ошибки? – обиженно говорю я.

– Милая. – Мама кладет руку мне на плечо. – Я просто хочу сказать, что… празднование дней рождений никогда не было твоим коньком. А теперь все иначе?