Полюби меня заново (СИ) - Анна Шнайдер

Доказать подобную подлость было невозможно, поэтому он просто плюнул и написал новый курсач. Но из-за разочарования, злости и подавленного состояния сдал ту сессию хуже, чем обычно.

Однако Катя — да и многие другие девушки — была ни при чём.

— Фигню не городите. Я же с ней общался только что. Там романтическими чувствами и не пахнет.

— А давай поспорим, — глаза Козыря зажглись энтузиазмом. — Забьёмся на десять тысяч. Если всё так, как ты говоришь, то ты не сможешь затащить её в постель за три свидания, ага?

— Даже не сомневаюсь в этом, — засмеялся Стас. — Катя явно из тех девчонок, которых нужно обрабатывать месяцами.

— Х** это всё, — махнул рукой Козырь. — Все бабы шлюхи, точно тебе говорю. Короче, я ставлю десятку на то, что ты её трахнешь максимум на третьем свидании. Кит?

— Я с тобой солидарен, — икнул Кит, развалившись на стуле, будто в кресле. — Вот увидишь, Стас, и недели не пройдёт, как она твоя будет.

— Да ну вас, дебилы, — поморщился Стас, ничуть не сомневаясь в своей правоте. — Ладно, давайте забьёмся. Три свидания.

— Только, чур, ухаживай за ней как полагается, — помахал перед его носом пальцем Козырь. — Без жульничества!

— Само собой.

Да, тот спор Стас проиграл, но ему было плевать на это. Он отстегнул Киту и Козырю по десятке и взял с них слово, что Кате об этом позоре они никогда не расскажут.

Стас ещё на первом свидании, гуляя по «Астре», убедился в том, что ему нужна эта девушка. Поэтому, когда Катя ответила на его поцелуй, бесконечно обрадовался…

23

Катя

Я проснулась от лёгкого прикосновения к щеке. И, медленно открыв глаза, увидела рядом с собой, близко-близко, лицо Стаса. Попыталась отодвинуться, но отодвигаться в машине особо некуда, поэтому пришлось выставлять руку перед собой и мотать головой.

— Не надо меня трогать, — сказала я, и бывший муж сразу отпрянул. Лицо у Стаса при этом было таким, словно я смертельно его обидела. Хотя чего тут такого-то? Всего лишь попросила не трогать. Даже не матом!

— Я не трогал. Просто разбудил.

— Можно было голосом разбудить, а не щёку наглаживать, — вздохнула я и решила сменить тему, пока мы не поссорились: — Мы стоим, приехали уже?

— Да, — кивнул Стас, не отрывая взгляда от меня. — Звони… своему Артуру.

Что-то такое было в его взгляде… Уязвлённое, пожалуй. И больное. Наверное, Стас превозмогал себя, по сути отдавая меня сейчас Артуру. Удивительно, потому что на самом деле он отдал меня другому мужчине три года назад, ещё когда мы разводились, а вот теперь вдруг опомнился.

Интересно, что бы он делал, если бы я за это время вышла замуж?..

Эта мысль меня отчего-то развеселила, хотя на самом деле весёлого в данной ситуации было мало. Усмехнувшись, я залезла в сумку, достала мобильный телефон и набрала номер Артура. Он сбросил звонок, но тут же отписался в мессенджер, что спускается.

— Сейчас придёт, — произнесла я, кинув телефон обратно, и, вздохнув, выпрямилась в кресле. Невольно посмотрела на Стаса, который по-прежнему изучал моё лицо, и застыла от неожиданности, когда бывший муж поинтересовался:

— Ты его любишь?

Нет, серьёзно? Он считает, что имеет право задавать мне такие вопросы? Хотя о чём я… Это же Стас!

— Мне кажется, это тебя не касается, — ответила я максимально дипломатично и ничуть не удивилась, когда бывший муж сразу расслабился и улыбнулся. Слегка самодовольно.

— Значит, не любишь. Это хорошо.

Я только головой покачала, не собираясь ничего доказывать. Любые мои слова он сейчас воспримет так, будто я оправдываюсь и пытаюсь убедить себя, а заодно и его в том, что люблю Артура. Кроме того — я, увы, теперь знала цену словам. Говорить можно что угодно, красиво расписывать собственные чувства, клясться в любви и верности, а потом — бац! «Я устал, я ухожу».

Да и не знала я, люблю Артура или нет. Как мне теперь казалось, сделать выводы о любви можно только в конце жизненного пути, прожив с человеком несколько десятков лет. А сейчас, когда я встречалась с Артуром всего полгода, я могла сказать точно лишь то, что он мне нравится. Мне было хорошо рядом с ним, комфортно и спокойно. Думаю, это немало. Но чтобы любовь… Не знаю, не знаю…

Я могла бы сказать Стасу, что на самом деле неважно, люблю ли я Артура, — главное, что я больше не люблю самого Стаса. Но я промолчала. Мне казалось, что бы я ни сказала — он не поверит. А сотрясать напрасно воздух я никогда не любила.

Я отвернулась, посмотрела на подъездную дверь. Артур жил в хорошем районе, мне здесь нравилось — север Москвы, рядом парк и набережная. Но вот дом был самым обычным, панельным. И квартира не лучше, чем у нас с Никой, — тоже трёшка, только Артур её сам купил, а мне от родителей досталась. Мама и папа после того, как вышли на пенсию, сказали, что им не нужна такая большая квартира, переехали в однокомнатную бабушкину — раньше мы её сдавали, — а нам со Стасом отдали свою трёшку. Это было ещё когда я ходила беременная Никой. Мы в то время жили у Стаса, вместе с Галиной Ивановной.

Подъездная дверь открылась, и я напряглась — но изнутри навстречу мартовскому снегодождю шагнула незнакомая женщина с собачкой, и я выдохнула.

Хм. Кажется, я волнуюсь. С чего бы?

— Что-то долго твой Артур… — пробормотал Стас, и тут дверь вновь открылась, наконец выпуская наружу человека, которого я ждала.

24

Стас

До этого момента Стас и не подозревал, что такое ревность. Он никогда по-настоящему не ревновал Катю — это было бы глупо, он же знал её преданный и честный характер. И Регину тоже почему-то не ревновал, хотя поводов было достаточно. Но вот как-то не ревновалось. Наверное, потому что в глубине души Стас и так понимал: его вторая жена всё равно ему не принадлежала. Ревнуй не ревнуй — бесполезно.

А вот теперь его накрыло. И так, что аж перед глазами потемнело — он даже не сразу смог сосредоточиться на человеке, который шагал к его машине навстречу Кате, выскочившей из салона. И когда только успела?.. Пока Стас приходил в себя от приступа бешенства, что ли?

Стёкла заливало, и хотя время было не сказать чтобы позднее, но из-за хмари рассмотреть мужчину толком не получалось. А хотелось узнать, как выглядит его конкурент, — поэтому Стас тоже вышел из машины.

И тут же замер, злясь на всё и всех, потому что