Практическая психология. Герцог - Ирина Успенская

«А может, потому что ты всегда была бисексуальна, но ввиду воспитания никогда не придавала этому значения?» – прошептал внутренний голос и затих, испугавшись собственных мыслей.

Вопросы, вопросы, и нет на них ответов.

Рядом беззвучно спала девушка, но она совершенно не возбуждала конта. Скорее даже наоборот. Слишком юная, слишком невинная и слишком испуганная. «Е-мое! Да я становлюсь настоящим мужиком!» – была последняя мысль перед тем, как Виктория уснула крепким сном честного человека.

Всю ночь ей снились обнаженные девушки, которые гонялись за контом с сачками, а впереди всех бежала Виктория в защитном комбинезоне и, размахивая деревянным парабеллумом, кричала: «Стой, сволочь! Тебе не уйти от большой и светлой любви!»

Утро выдалось суетное. Литина нервничала, Турид нервничал еще больше и шлялся по Крови, словно недокормленный призрак отца Гамлета. Брат Искореняющий командовал украшением храма, Райка орала на кухарок, Светика носилась со скатертями и серебряной посудой, подавальщики накрывали столы, старшие дети таскали из-за стены букеты, а малыши обрывали лепестки с больших красных цветов и складывали их в маленькие корзинки. Веселая предпраздничная суета.

И наконец настал торжественный момент. Все собрались во дворе, образовав длинный живой коридор от двери донжона до храма. Музыканты заиграли красивую печальную мелодию. Когда Иверт поинтересовался у конта, отчего мелодия такая печальная, услышал в ответ, что это плач по загубленной молодости. Он так и не понял, шутил Бешеный Алан или говорил серьезно.

– Идут, идут! – закричал кто-то из мальчишек.

Из донжона вышла трехлетняя дочка покалеченной рабыни Маричка с корзинкой в руках. Она сосредоточенно и старательно рассыпала под ноги лепестки, следом шли Тур и Дарен, оба в белоснежных рубашках, оба при церемониальных мечах, оба строгие и ужасно важные. Они несли маленькие деревянные шкатулки. Когда Виктория смотрела на них, ее сердце наполнялось гордостью, словно это она выносила, родила и воспитала этих мальчишек. Ну и плевать, что не она! Эти парни – ее! И пусть кто-нибудь только посмеет заявить обратное! Вот еще вернется Ольт, и будет у нее вновь трое сыновей. Хорошо бы Зира родила девочку. Маленькую черноволосую девчушку с зелеными глазами. Похожую на своих мать и дядю. И имя ей она уже придумала. Она назовет ее Виктория. Победительница. В память о… себе. О той себе, которая все еще борется за жизнь в этом мужском теле.

Конт Валлид вел под руку Литину в изумительном голубом платье, расшитом золотом и жемчугами. Замыкали шествие четверо воинов в парадных мундирах. Тоже изобретение Виктории. Непрактично для боя, зато очень эффектно в таких вот торжественных случаях.

Наградой ей были крики восторга и абсолютно глупое лицо жениха. Конт подвел Литину к Туриду и передал из рук в руки.

– Береги ее. И сделай счастливой.

Они вошли в храм и остановились напротив портретов братьев. Новый ксен Крови улыбнулся и начал нараспев читать «Песнь любви».

– …Пусть Ирий дарует вам друзей, а Вадий избавит от врагов. Именем Отца Небесного называю вас мужем и женой! Да будут все свидетелями! А теперь в знак любви и верности обменяйтесь кольцами.

А вот это было для местных чем-то совершенно новым. Невиданным и неожиданным. Виктория довольно улыбнулась. Ей удалось удивить людей, никогда не слышавших об обычае обмениваться кольцами. Ну не признаваться же, что ностальгия по родине замучила! Тур и Дарен вышли вперед и открыли коробочки с золотыми ободками, символизирующими для одного конец одинокой жизни, а для другой надежду. Самые настоящие обручальные кольца с вырезанными на внутренней стороне словами «Литина + Турид = любовь». И только Вадий знал, сколько это стоило конту и как удивился ювелир, когда Кэп пришел к нему с заказом. Это был подарок Валлида своей бывшей жене, и теперь, глядя на плачущую от счастья Литину, Виктория ни секунды не пожалела о переплавленных золотых монетах, из которых отлили эти невзрачные колечки.

– Целуй жену! – заорал конт.

– Целуй! – подхватили все.

В молодоженов полетели зерно и мелкие голубые цветочки.

Эх, хорошо! Почти как дома. Осталось напиться, устроить мордобой и заснуть в салате.

– Слушай, Бешеный Алан, – наклонился к конту Иверт, когда они уже наорались здравиц, пожелали молодым всяческих благ и теперь просто сидели – сытые, умиротворенные, добрые. – А ты уверен, что твой «подарок» – девушка? Ты хорошо рассмотрел? – Он кивнул на стол, за которым сидели рабы.

Мая в мешковатой мужской одежде выглядела стопроцентным парнем. Она сидела рядом со смущенным Неженкой, и он казался более женственным и трепетным, чем она. Перед «подарком» стояла полная тарелка, но девушка, не стесняясь, таскала зажаренные кусочки мяса с тарелки художника.

– Ну я не очень внимательно рассматривал, – признался Алан, пристально следя за Маей и Неженкой. – Просто глянул, что ничего не торчит.

– А вдруг этот «принц» просто зажал их? – не унимался подозрительный игуш.

– Кого «их»? – не поняла Виктория, которая стала мужчиной недавно и еще не знала о таких тонкостях.

– Яйца! – зашипел Иверт. – Знаешь, вот что-то меня сомнения начинают одолевать. Надо бы проверить хорошенько еще раз.

– И кто проверять будет? – прищурился Алан.

Они допивали второй кувшин вина, и настроение из стадии «просто весело» плавно перекатывалось в «чего бы отчебучить».

– Вместе! – твердо заявил игуш. – Чтобы уж точно! Эй, «подарок», иди сюда! – замахал он руками.

Виктория окинула взглядом окружающих и улыбнулась. Все же хорошо, что им удалось вот так собраться всем вместе по приятному поводу. И пусть все сидели согласно иерархии, но все равно она чувствовала полное единение со своими людьми. Рэй увивался за Райкой, и кухарка сегодня была на удивление благосклонна. Тур и Дарен давно уже отпросились и убежали с другими детьми куда-то на стену, смотреть, как солнце будет садиться за горы, чтобы в момент, когда последний луч коснется неба, успеть загадать желание. Литину и Турида с песнями и пошлыми шуточками отправили спать. Брат Искореняющий удалился в храм в компании мастера Семона, прихватив с собой кувшин вина и блюдо с мясом. Шпион сидел рядом с Саникой, и тот постоянно подливал ему в кубок вина из кувшина с синей полоской. Райка предупредила конта, что в эти кувшины налиты крепкие вина.

– Привет, мальчики! – «Подарок» с лукавой улыбкой стояла рядом. – Так ты и правда мой хозяин? – Мая оценивающе осмотрела конта и безапелляционно заявила: – Такой хозяин мне подойдет!

– Эй, ты и наглая, женщина! – восторженно произнес Иверт, подталкивая к ней ногой стул. – А плетей за непочтение?

– Он обещал, что вернет меня отцу в целости и сохранности! – заявила девушка, плюхаясь на стул. – Сам сказал, я за язык не тянула. А раз так, то зачем соблюдать все эти условности? Да, хозяин? – Она перевела на конта чистый взгляд синих глаз. – Но если ты хочешь, я могу притвориться, что жутко тебя боюсь и уважаю.

– А на самом деле не боишься и не уважаешь? – скептически поинтересовалась Виктория, прекрасно видевшая за напускной бравадой напряженную, сжатую, словно пружинка, юную душу.

– Не боюсь, но уважаю. Разбираться в людях меня учили с детства. Ты человек слова, и я верю тебе. – Мая открыто и легко улыбнулась, протягивая конту руку. – Я верю тебе, верь и ты мне.

– Жест настоящего мужчины! – тотчас заявил Иверт и многозначительно подмигнул конту.

Виктория усмехнулась, пожала протянутую ладонь и сразу заметила, как с облегчением вздохнула «принцесса».

– Мальчики, а давайте выпьем?

– А давай! – Иверт с самым заговорщицким видом потянулся к кувшину с синей полоской. – До дна!

«Ох, ешкин кот! Или лучше вспомнить скунса? За что же ты, судьба, меня так не любишь? Это же надо, так накачаться, чтобы не помнить, чем дело закончилось. Фу, какая гадость поселилась во рту? Рассола! Полконства за рассол! Ну почему, если вчера было весело, здорово и очень приятно, то на утро обязательно гадко, противно и очень больно? Кто бы голову повернул набок и глаза открыл. Поднимите мне веки!»

Рядом тихонько застонали мужским голосом.

– Эй, Бешеный Алан, в кувшине вина не осталось? – прохрипел Иверт. – Как вы можете столько пить?

– Мы не можем, – простонал в ответ Алан, свесившись с кровати, он наконец-то смог открыть один глаз.

Да уж… Все вокруг орало о бурно проведенной ночи. Мужская одежда валялась везде. На столе, на полу, на подоконнике, даже на шкафу и в камине. И почему-то штанов было три пары. А вина не было. Совсем не было. Только пустой кувшин сиротливо лежал возле кровати.