Пятница, когда раввин заспался - Кемельман Гарри

10

У Серафино выдалось суматошное утро. По четвергам миссис Серафино ложилась спать пораньше, но все равно вставала только в одиннадцатом часу. Однако сегодня её разбудили дети, которые долго и безрезультатно колотили в дверь комнатки Элспет, а потом ворвались в родительскую спальню и потребовали, чтобы их одели.

Злясь на проспавшую няньку, миссис Серафино накинула халат и отправилась будить Элспет. Громко постучав в дверь, она позвала девушку по имени. Та не ответила, и тогда миссис Серафино решила, что Элспет, возможно, нет в комнате. А значит, она и вовсе не ночевала дома. Это было грубейшим нарушением договоренности, которое каралось немедленным увольнением. Миссис Серафино уже собралась выбежать из дома, чтобы заглянуть в окошко Элспет и убедиться в обоснованности своих подозрений, когда вдруг раздался звонок в дверь.

Миссис Серафино была уверена, что пришла Элспет, готовая скормить ей какую-нибудь сказочку об утерянном ключе. Она резко распахнула дверь. И увидела полицейского в мундире. Халат её распахнулся одновременно с дверью, и на миг миссис Серафино словно окаменела, тупо глядя на пришельца. Когда он покраснел, она вдруг поняла, что выставила напоказ все свои прелести, и торопливо закуталась в халат.

А потом начался утренний кошмар. Пришли ещё полицейские, в форме и в цивильном платье, телефон звонил без умолку, и легавые вели с кем-то долгие беседы. Миссис Серафино попросили разбудить мужа, чтобы он поехал с одним из офицеров в морг и по всей форме опознал труп.

— А я что, не могу? — вопрошала она. — Дайте ему поспать спокойно.

— Должно быть, у него чистая совесть, если он может спать, когда творятся такие дела, — грубовато ответил офицер и дружелюбно добавил: — Поверьте мне, мадам, будет лучше, если вы отправите его. У покойницы не ахти какой цветущий вид.

Кое-как удалось одеть и накормить детей. Даже приготовить себе нечто вроде завтрака. И все время, пока миссис Серафино ела, её изводили вопросами. Один офицер их задавал, другой записывал ответы. Измерения и фотосъемка комнаты девушки тоже сопровождались расспросами, причем довольно настырными, словно полицейские надеялись застать миссис Серафино врасплох.

Наконец они отчалили. Дети играли на заднем дворе, и миссис Серафино решила прилечь на несколько минут, но тут в дверь опять позвонили. Вернулся Джо. Жена пытливо вгляделась в его черты.

— Это она?

— Конечно, она, кто ж еще-то? Думаешь, легавые не знали этого до моего похода туда?

— Тогда зачем ты им понадобился?

— Закон требует, вот зачем. Таков порядок, и приходится с этим мириться.

— Они задавали тебе вопросы?

— Легавые всегда задают вопросы.

— Какие? О чем они спрашивали?

— Ну, были ли у неё враги. Как звали её дружка. Кто подружки. Когда я видел её последний раз.

— И что ты ответил?

— А ты как думаешь? Сказал, что про дружка не знаю, а единственная подружка — та девка Силия, которая работает у Хоскинсов. Что, по-моему, девчонка выглядела нормально и не была ни расстроена, ни подавлена.

— Ты сказал им, когда видел её последний раз?

— Конечно. Вчера в час дня. Или в два. Господи, чего ты ко мне пристала? Сначала легавые, потом ты. Хоть домой не приходи. Утро кончилось, а я ещё и чашки кофе не выпил.

— Я сварю тебе кофе, Джо. Может, поджарить хлеба? Хочешь яиц или каши?

— Нет, только кофе. Я весь на взводе, желудок будто узлом завязали.

Миссис Серафино принялась разогревать кофе. Не поворачивая головы, она спросила:

— Так когда ты видел её последний раз, Джо? В час или в два?

Джо возвел очи горе.

— Давай прикинем. Я спустился и позавтракал. Это было около полудня, верно? Тогда-то я её и видел. Кажется, так… Во всяком случае, я слышал, как она кормила и укладывала детей. Потом я поднялся наверх, чтобы одеться, а когда опять спустился, она уже ушла.

— А после этого вы не виделись?

— Куда ты клонишь? Черт, чего тебе надо?

— Ты же собирался подбросить её до Линна, помнишь?

Его смуглые щеки чуть порозовели. Джо медленно поднялся из-за стола.

— Ну-с, ладно, давай начистоту. На что ты намекаешь?

Миссис Серафино немного струхнула, но она уже зашла слишком далеко и не могла остановиться.

— Думаешь, я не видела, как ты на неё поглядываешь? Откуда мне знать, что вы не встречались в её выходные дни? Может, прямо тут, пока меня не было дома.

— Так вот оно что! Стоит посмотреть на девку, и я уже с ней сплю! А потом она мне обрыдла, и я её убил. Ты это хочешь сказать? Полагаю, что, как добропорядочная гражданка, ты должна сообщить об этом легавым.

— Ты знаешь, что я этого не сделаю, Джо. Но кто-то мог вас видеть. Если так, я скажу, что посылала её с поручением, и прикрою тебя.

— Я должен был бы запустить вот этим тебе в физиономию, — гаркнул Джо, хватаясь за сахарницу.

— Вот как? Брось изображать оскорбленную невинность, Джо Серафино! — заорала его жена. — Не говори мне, что не способен приударить за девушкой, с которой делишь кров. Я видела, как ты возил её и детей на машине и как терся о нее, помогая вылезти. Интересно, почему ты никогда не помогаешь вылезти мне? Я видела вас из окна кухни. А та, другая девчонка, Глэдис? Не пытайся уверить меня в том, что между вами ничего не было. Она ходила по своей комнате едва ли не в чем мать родила, а ты сидел на кухне, и дверь была наполовину открыта. А сколько раз…

В дверь позвонили.

— Миссис Серафино? — осведомился Хью Лэниган. — Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

11

Элис Хоскинс проживала на Брин-Мор, 57, была матерью двоих детей и, совершенно очевидно, готовилась вот-вот разродиться в третий раз. Она пригласила начальника полиции в гостиную, застланную узорчатым перламутрово-белым ковром от стены до стены и обставленную в стиле датского модерна: странные штуковины из полированного тика и черная парусина. На вид мебель казалась причудливой и непригодной к практическому применению, но в действительности была довольно удобна. Кофейный столик представлял собой ореховую доску на стеклянных ножках. На одной стене висело большое абстрактное полотно, изображавшее нечто смутно похожее на голову женщины, на другой — забавная маска из черного дерева. Ее резкие черты были выразительно подчеркнуты белыми штрихами. Повсюду стояли переполненные пепельницы из граненого хрусталя. Такие комнаты кажутся красивыми лишь при условии, что их содержат в безупречном порядке и все в них расставлено по своим местам. А тут царил кавардак. На полу валялись россыпи игрушек, на белом проволочном кресле висел красный детский свитер, на камине стоял стакан, на четверть наполненный молоком, а на кушетке лежала смятая газета.

Миссис Хоскинс, пузатая, но одновременно тощая и осунувшаяся, вперевалку подошла к кушетке, смахнула газету на пол и уселась, после чего похлопала по дивану рядом с собой, предложила Лэнигану сигарету из хрустальной шкатулки и закурила сама. На столике стояла хрустальная зажигалка, но, когда Лэниган потянулся к ней, миссис Хоскинс сказала: "Она не работает" — и чиркнула спичкой, а затем сообщила:

— Силия гуляет с детьми, но вот-вот вернется.

— Ничего страшного, — ответил Лэниган и тотчас перешел к делу. — Она была близкой подругой Элспет?

— Силия дружна со всеми, мистер Лэниган. Она из тех дурнушек, которые легко заводят друзей. Дурнушки часто бывают щедро наделены другими достоинствами. Одни — умом, другие — умением дружить и развлекаться. Силия такая и есть. Веселая, общительная, любит детей, а они так и вовсе души в ней не чают. Моя задача — родить, все остальное Силия берет на себя.

— Давно она у вас?

— С тех пор, как я разродилась первенцем. Пришла, когда я была на девятом месяце.

— Так она значительно старше Элспет?

— Конечно. Силии двадцать восемь или двадцать девять.

— Вы с ней говорили об Элспет?