Как полюбить вино. Мемуары и манифест - Эрик Азимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как бы сильно я ни любил «Крайтс», моим самым любимым местом из всех оставался «Луис Мюллер» в Тейлоре, просторное помещение с высокими потолками, бывшая гимназия. Но зайдешь внутрь и ни за что не догадаешься. Результат дыма от барбекю – роскошная патина на стенах, потолке и деревянной двери. Зайти в «Луис Мюллер» все равно что вступить в святой храм барбекю. Все, что нужно сделать для обращения в его веру, – это вдохнуть поглубже.
Нежнейшая говядина, пропитанная дымом… словно корова родилась в яме для барбекю. Как и в любом другом потрясающем техасском барбекю, к здешним блюдам подавался обильный соус. С каждым восхитительно подкопченным куском я мечтал родиться в Техасе, возможно, даже в Тейлоре. Многие годы спустя я познакомился с женщиной действительно родом из Тейлора. Услышав мои восторженные отзывы о «Луис Мюллер», а также о том, что я причислил его к лучшему барбекю в Техасе и, может быть, даже во всем мире, она удивленно приподняла бровь и улыбнулась. «“Луис Мюллер” даже не лучшее барбекю в Тейлоре», – заметила она. Меня настолько удивило это замечание, что я даже не запомнил название ее любимого заведения.
Однако Остин мог предложить гораздо больше чем одни барбекю. Нельзя не упомянуть мексиканскую кухню, а под ней я подразумеваю, конечно же, текс-мекс. В одних заведениях текс-мекс можно поужинать, в других – пообедать или перекусить, в третьих – позавтракать омлетом, смешанным с полосками кукурузной тортильи, к нему часто идут пережаренные бобы и сальса (это называется «мигас»). В Остине находится «Треджилл», юго-западное заведение, где, по слухам, начинала петь Дженис Джоплин, и «Сталлион», где подаются куриные стейки и луковые кольца и работают опытные официантки. Конечно, были там и многочисленные точки с гамбургерами, кафе и места для завтраков.
Никто не удивился бы наличию подобных заведений в техасском городе. Но Остин находился в шаге от кое-чего другого. Житель Нью-Йорка, я с огромным удивлением обнаружил, что заведения китайской кухни здесь были редкостью. Однако именно в Остине я впервые попробовал вьетнамскую кухню, поскольку именно здесь обосновалась небольшая диаспора вьетнамских беженцев. Посещение стейк-хаусов не вписывалось в мой бюджет, это касалось и немногочисленных французских ресторанчиков, которые располагались на некотором удалении от центра города и управлялись молодыми шеф-поварами, старавшимися выделиться в создании дружелюбной и теплой атмосферы студенческого города.
Правда, открылась одна французская пекарня, цены там были вполне сносные, и находилась она в пешей доступности от моей скромной квартирки в стиле лофт на втором этаже. Жители Остина произносили ее название как «Чезз Фред». Я захаживал туда раз в два дня за одним из фирменных тонких и плотных багетов, более увесистым и тяжелым, чем французские багеты, но я все равно любил его за дрожжевой вкус теста. Посиделки за чашечкой кофе в «Чезз Фред» предоставляли блестящую возможность потренироваться в так называемом техасском французском. Сколько раз мне доводилось слышать, как кто-нибудь из посетителей заказывал «вот этот вот шоколадный го-тоу». Осенью мысли техасских любителей вина крутились вокруг «Бо-жо-лей но-воо».
Недалеко от «Чезз Фред», в самом первом магазине сети Whole Foods Market, я нашел бутылку вина, которое впервые по-настоящему полюбил. Спустя несколько лет Whole Foods суждено было встать на широкий путь мирового господства, но в начале 1980-х годов это был всего лишь симпатичный продуктовый магазинчик на перекрестке улиц Ламар и Шестой, где можно было купить цельные злаки и натуральные масла и покурить травку на парковке рядом. Тем не менее ассортимент здесь не ограничивался здоровым питанием. Продавалось мясо, даже стейки, и витал дух пачули, как и в большинстве магазинов здорового питания и близлежащих кооперативах. Было в продаже и вино, причем не упакованное в картонные коробки или нагроможденное поверх полок с ликерами, а расставленное в длину в симпатичных ящиках из мореного дерева. В Whole Foods ты понимал, что людям там действительно небезразлично вино, чего вряд ли можно было ожидать от пивного Остина, штат Техас. Ресторанчики для автомобилистов «Пати Барнс» были куда популярнее, там вы могли купить упаковку из шести банок пива, не глуша двигатель. Что ж, тогда еще на законных основаниях разрешалось пить пиво за рулем при условии, что вы не превышали скорость и не проезжали на красный.
Обычно я брал большие полуторалитровые бутылки, поскольку они требовали небольших вложений. Никаких недорогих столовых вин, хотя они, возможно были не так уж и дешевы. Многие из этих бутылок прибыли с юга Франции, из Минервуа в регионе Лангедок или даже из Бордо. Это были грубоватые резкие вина, определенно сухие, и хотя они ничем не запоминались и вообще не отличались особым качеством, тем не менее выполняли свою функцию, дополняя любую дешевую пищу, которую мы готовили.
Эти вина были произведены из сортов винограда, которые в наши дни уже не продаются, их рынок исчез. Дешевые вина из отдаленных уголков Бордо или региона прекрасного озера Лангедок, где делается существенная часть вина, реализуемого во Франции. К тому же эти вина легко экспортировать. Тогда, тридцать лет назад, полки не были заставлены недорогими бутылками из Южной Америки, Южной Африки, Австралии и Калифорнии. В том магазине продавалось дешевое вино из Калифорнии и также из Италии. Но почему-то эти французские бутылки представлялись нам особенно интересными. В последующие три десятилетия во всем мире виноделие достигло своего пика, в результате чего французские виноделы взбунтовались и потребовали правительственной помощи в продажах своего вина. Либо так, либо субсидии на спасение вина.
Не знаю, что на меня нашло однажды вечером 1982 года, но я вознамерился как следует кутнуть. За восемь долларов я получил бутылку вина абсолютно неизвестного мне производителя из региона Италии, о котором я ровным счетом ничего не знал, однако для меня это многое изменило. Этим вином было Barbera d’Alba от Giacomo Conterno, который оказался одним из величайших производителей во всей Италии, не говоря уже о его родном регионе Пьемонт на северо-западе. Сегодня новая бутылка
