Пройдоха - Василенко Владимир Сергеевич

– Я уже в курсе! – деловито прощебетала она. – Я бы вам посоветовала приобрести для фриледи что-нибудь в духе домов Сан-Флорентино или Бердинандо. Также у нас есть работы мастеров Бетельгейзе, Фомальгаута, Тау Кита и даже самого Теллура. Есть раритетные наряды, наряды из коллекций нескольких последних сезонов, эксклюзивные платья с Земли. Кроме того, достойны внимания работы местных модельеров, использующих фольклорные мотивы туземного населения…

Тут она приостановилась, чтобы перевести дух. Я воспользовался этой паузой для того, чтобы послать ее куда подальше – в самой вежливой форме, на какую был способен в тот момент, – и отправился выбирать прикид самостоятельно.

Это оказалось не таким уж простым делом. По идее я взялся сам выбирать одежду, чтобы Алана меня не разорила окончательно. Но теперь, пробежавшись глазами по ценникам, я понял, что в любом случае небольшой суммой не отделаюсь. А стало быть, моя задача сводилась к тому, чтобы подобрать нечто действительно стоящее. Но в том-то и заключалась основная проблема. Мало того, что я ни черта не смыслил во всех этих женских шмотках, так я еще и понятия не имел о том, какой у Аланы размер. Да и вообще о системе женских размеров одежды как таковой.

Ну да ладно, где наша не пропадала! Набрав полную грудь воздуха, я с головой окунулся в дебри трикотажа. Полностью игнорировал отдел головных уборов – я еще не совсем обезумел, чтобы отдавать несколько сотен за какую-то там шляпку. Со смешанным чувством потоптался в отделе нижнего белья, но так и не решился ничего выбрать. В отделе обуви схватил первые попавшиеся туфельки, похожие на те, что были на Алане. Затем началось самое трудное. Я добрую четверть часа бродил по лабиринту вешалок с бесчисленными блузками, юбками, джемперами, платьями и черт знает чем еще. Уже пора было выдвигаться обратно к выходу, а в руках у меня были только какие-то разнесчастные туфли. Я уже начинал жалеть, что все это затеял.

И тут я увидел его. Оно было на манекене, представлявшем собой девушку с длинными золотистыми волосами, немного похожую на Алану. Темно-синее, с открытыми плечами и глубоким декольте, прикрытым полупрозрачной вставкой, с вышитым мелкими блестками узором из длинных стеблей, по спирали охватывающих тело от правого плеча до подола, заканчивающегося чуть ниже колен. Сбоку – разрез, приоткрывающий левую ногу до середины бедра. К платью прилагались соответствующего цвета и отделки туфли, сумочка и диадема для волос. Стоило все это великолепие три тысячи стелларов.

Я глубоко вздохнул. Взглянул на часы. Потом на ценник. Еще раз вздохнул…

Через пять минут мы с Аланой встретились у выхода и торжественно обменялись коробками с красными бантами. После чего уединились в примерочных кабинках.

Признаться, я с замиранием сердца открыл коробку. Если Алана решила поквитаться со мной за все, что случилось за последнюю пару дней, то сейчас ей представилась отличная возможность.

Но мои опасения оказались напрасными. В коробке лежали: черные туфли из мягкого, немного шершавого материала, оказавшиеся очень легкими и удобными; черные же брюки с широким ремнем, снабженным большой металлической пряжкой; серебристо-серая рубашка, оказавшаяся немного великоватой. И, наконец, шикарный длиннополый пиджак – черный с отливом, из гладкого материала, прохладного на ощупь. Ложкой дегтя стало ярко-розовое белье с узором из пухленьких младенцев с крылышками. Ну что ж, девице не откажешь в чувстве юмора.

Облачившись в новый прикид, я немного повертелся перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя со всех сторон. Надо сказать, выглядеть я стал гораздо приличнее, и даже легкая небритость не портила впечатления.

Наконец, я выбрался из примерочной. Увидел Алану, и челюсть моя отпала, больно ударив по ногам.

Она была божественна. Я тут же простил ей все ехидные замечания и даже требования семидесяти процентов от выкупа.

– Ну как? – спросила она, переступая с ноги на ногу и заглядывая мне в глаза.

Я хотел было отпустить какой-нибудь цветистый комплимент, но смог выдавить из себя лишь короткий булькающий звук. Алана усмехнулась и потрепала меня по щеке.

– Я так и думала. Надо сказать, у тебя действительно хороший вкус. Правда, ты забыл купить мне одну довольно важную вещицу…

– Э-э… Ну да, совсем вылетело из головы, – промямлил я и даже, кажется, покраснел.

– Ладно, пока обойдусь без них, – кокетливо улыбнулась она и, покачивая бедрами, направилась к выходу. Я судорожно сглотнул.

Боже ж ты мой, что она со мной делает?!

Опомнившись, я выскочил вслед за Аланой на улицу, пристроился рядом и подставил согнутую в локте руку:

– Позвольте, фриледи…

Отвесив театральный полупоклон, она взяла меня под руку, и мы отправились вдоль по улице с этаким праздным видом, как будто и не было на свете ни головорезов, охотившихся за нами, ни полицейских, встреча с которыми тоже не сулила нам ничего хорошего. Меня прямо-таки распирало от гордости и довольства, и с лица моего не слезала глупая ухмылка.

Поэтому раздавшийся сзади окрик, признаться, застал меня врасплох.

– Эй, Хантер, стой! Да стой же ты, черт бы тебя побрал!

В первую секунду захотелось бежать куда глаза глядят. Во вторую секунду пришла мысль воспользоваться лучеметом, который я добыл во время перестрелки в «Комете». На третьей я сообразил, что уже где-то слышал этот голос. И медленно, как бы нехотя, обернулся…

– Что, не узнаешь старых друзей?!

Чтоб мне!.. Это же Максимус Стэнтон собственной персоной! Несколько располнел, отпустил бороду, на голове – дурацкая широкополая шляпа. Но в остальном – все тот же бездельник, каким я знал его вот уже больше десятка лет.

– Макс! – без особого энтузиазма воскликнул я.

Стэнтон был не один: с обеих сторон к нему прижимались две пышногрудые девицы. На их лицах сияли такие широкие улыбки, что можно было пересчитать все зубы, вплоть до коренных. Да и сам Макс, успевший уже где-то изрядно поднабраться, ухмылялся во весь рот. И как это у них до сих пор скулы судорогой не свело?

– Ну, как поживаешь, Пройдоха? – ухмыльнулся Макс еще шире. – Впрочем, я и так вижу… А ты даром времени не терял!

Он плотоядно воззрился на Алану. Ох уж этот Стэнтон! От него ведь так просто не отвяжешься. Сейчас начнет расспрашивать о моих делах, а уж о чем мне меньше всего хотелось бы вспоминать, так это о своих «успехах» за последние годы. Но и ударить в грязь лицом тоже не хотелось. Поэтому я расплылся в ответной улыбке и, мимоходом отрывая этикетку от полы пиджака, многозначительно ответил:

– Ну, ты же меня знаешь…

– Еще бы! Ну что, может, зайдем куда-нибудь, опрокинем по стаканчику в честь встречи? Сколько же лет мы не виделись, а?

– И сколько еще не увидимся…

– Вот именно! А значит, это дело непременно надо отметить!

– М-м… Пожалуй, это не самая лучшая идея, Макс. Я жутко занят.

– Да уж, я и сам вижу! Отхватил себе в компанию самую красивую девушку в радиусе двухсот световых лет и теперь будешь занят до конца жизни, не так ли? Может, вспомнишь, наконец, о приличиях и познакомишь меня со своей спутницей?

Я хотел было намекнуть, что сам-то он и не думает знакомить меня со своими подружками, так что мы квиты. Но, зная Макса, не стал связываться. Соперничать с ним в словесной эквилибристике – занятие бесперспективное и неблагодарное.

– Знакомься, это – Алана. Алана, это – Максим-ус Стэнтон. Мой давний приятель. Первоклассный пилот, между прочим.

– Уже капитан собственного звездолета, между прочим, – поправил Макс, галантно склоняясь в полупоклоне и целуя ручку Алане. Где он набрался этих средневековых манер – ума не приложу. Когда я с ним познакомился, он работал на звездолете, перевозившем контрабанду из района Гончих Псов дальше по всей Периферии. И вся команда корабля, за исключением капитана (весьма незаурядной личности, надо сказать, – но это тема для отдельного рассказа), изъяснялась преимущественно на пиратском жаргоне, основу которого составляла ненормативная лексика, позаимствованная из доброй полусотни языков и наречий. – Смею сказать, фриледи Алана, вы просто очаровательны, – заворковал Макс и, смешно оттопырив зад, наклонился к девушке, шепча ей что-то на ушко. Алана зарделась, как заря, и кокетливо стрельнула глазками в мою сторону. Макс же продолжал заливаться соловьем, нимало не заботясь о том, что девицы, с которыми он пришел, сгорают от ревности. И не они одни, кстати. Я, конечно, не предъявлял особых прав на Алану, но когда Стэнтон в обычной своей манере начал ее охмурять, я готов был зубами скрежетать от злости.