Итерации Иерихона - Аллен Стил

- Да иди ты, Перл! - заорал я. - Я там был! Я слышал выстрелы и слышал крики...

- Но ты же не видел пострадавших? - Перл смотрел на меня в упор. - Да я-то тебе верю. Я даже думаю, что ты на самом деле там был, а не забился в эту дыру накачаться до одури. - Он подошел к кровати, подобрал скинутые мной с вечера ботинки с коркой грязи и бросил их опять на пол. По крайней мере одно вещественное доказательство, что я не наплевал на задание. - Но если ты мне не найдешь трупа с пулей ВЧР в груди, то ты отлично знаешь, что скажет стадион.

Я кивнул. Это уж точно. Заранее известно, что заявит официальный представитель Войск Чрезвычайного Реагирования, когда (и если) его спросят о стрельбе во время вчерашнего рейда. Войска были вынуждены открыть огонь по вооруженным сквоттерам в порядке необходимой самообороны. Либо такой ответ, либо вообще полное отрицание.

Не в первый уже раз молодчики из ВЧР открывали огонь по невооруженным гражданским лицам в Сент-Луисе, но еще ни разу никто, от прессы до Союза Гражданских Свобод США не возбудил успешного дела против ВЧР по обвинению в неоправданном применении вооруженной силы. Жизнь в моем родном городе стала как в банановой республике третьего мира: обвинения выдвигались часто, но вещественные доказательства имели привычку таинственным образом исчезать. Как и свидетели.

Местная пресса ходила по тонкой ниточке. Особенно "Биг мадди", которая имела привычку подробно освещать истории, в "Пост" едва упоминавшиеся. Федералы не могли отменить Первую Поправку, но насолить Перлу - вполне. Налоговые проверки, судебные иски... Бейли знал, каково приходится тем, кто будоражит общественность, и умел соблюдать осторожность.

Доказательств нет - значит, нет и статьи. Бездоказательные заявления ему были по фигу, и мне следовало бы уже это знать.

- Черт, Перл, ты уж прости. Я не думал...

- Не зови меня Перл, - сказал он. Свое прозвище он ненавидел, хотя так называл его каждый. Он глянул на часы: - Ты уже должен быть на заседании редакции.

- А... да. Заседание. А когда оно должно было начаться?

- Полчаса назад. Ты его пропустил. Потому я и здесь. - Он направился было в ванную, но оттуда из-за двери потянуло воздухом, и он решил, что лучше не надо. Ткнув большим пальцем в сторону уборной, спросил: - Там кто-нибудь есть?

- Никого, кого ты раньше не видел. - Я встал из-за стола. - Извини, что опоздал на заседание. Я прямо сейчас спускаюсь...

- Ни в коем случае. В таком виде от тебя всех стошнит. - Он с омерзением мотнул головой, затем одарил меня ехидной улыбочкой: - Ты вчера вечером тяжело работал. Прими душ и переоденься в чистое.

- Спасибо. Я через полчаса...

- У тебя пятнадцать минут. А президенту скажи, что он ублюдок и что в мир во всем мире я не верю. - Улыбка исчезла. - А если через пятнадцать минут я тебя не увижу, можешь начинать читать объявления о работе. Уловил?

- Уловил.

Мне не понравилось, как он это сказал.

- Встретимся внизу. - Он повернулся и, шагнув обратно в комнату, добавил: - И разберись в этом гадюшнике. Жить невозможно. Я бы точно не смог.

Дверь за ним захлопнулась.

Офисы "Биг мадди инкуайрер" расположились в большой комнате второго этажа, перегороженной дешевым пластиком на отсеки. Все это напоминало лабиринт, в который запускают мышь-неудачницу: компьютерные терминалы на потрепанных столах серого металла, флюоресцентные лампы среди трубок и проводов затянутого паутиной потолка, шахматно-кирпичные стены, завешанные старыми афишами рок-концертов. Возле лестничной клетки, ведущей к входной двери, стоял личный стол, куда нескончаемый поток одиноких приносил свои объявления для таких же одиноких; в другом конце комнаты находился отдел макетирования, где группа богемных художников лепила страницы в клубах марихуанового дыма, вытягивавшегося только в полуоткрытое окно. Радикальный шик, опоздавший к временам, когда быть радикалом было шикарно, а Том Вульф ушел на небеса к Великому Текст-Процессору.

Где-то в середине комнаты находился редакторский отдел: четыре сдвинутых вместе стола, и Гораций - неофициальный герб газеты, висящая на стене здоровенная голова северного оленя в огромных солнечных очках и бейсбольной кепке "Кардиналов", - надзирал за работой. Два других штатных корреспондента куда-то выехали на задание, дав нам с Джоном Тьернаном возможность провести наше собственное редакционное совещание по поводу вчерашних событий.

Джон - самый странный человек в штате "Биг мадди", поскольку он единственный, кто с виду похож на нормального человека. В газете, где каждый пьет, или покуривает травку, или экспериментирует в ванной с галлюциногенами, за Джоном из пороков можно приметить лишь пристрастие к жевательной резинке. Большая часть народу приходит на работу в джинсах, футболках или тренировочных костюмах, а наш редактор отдела искусства нередко щеголяет в пенсне и оперной шапке. Джон приходит в деловом костюме, застегнутой на все пуговицы рубашке с Оксфорд-стрит и в однотонном галстуке. Иногда он надевал кроссовки, но это было его единственное отступление от официального костюма. Волосы он стриг не слишком коротко и не слишком длинно, брился каждый день, а слово на букву "х" не смог бы произнести, даже если бы его стукнули этим предметом по голове. У него была жена, двое детей и две кошки, он жил в небольшом доме в западном пригороде, каждое воскресное утро ходил к католической мессе, и, как я подозреваю, священник никогда не слышал ничего скучнее его исповеди.

Но в "Биг мадди" его никто никогда не попрекал за нестандартное поведение. Он не только был терпим ко всем причудливым персоналиям редакции, но еще был лучшим в городе репортером-ищейкой. Эрл предпочел бы продать в рабство собственного сына, чем отпустить Джона Тьернана в другую газету.

- Ты узнал ее имя? - спросил он, когда я рассказал ему, что случилось во время рейда в Муни.

- Как же! - ответил я. - Мне даже не удалось с ней толком поговорить, как я тебе и сказал. Но она не оттуда. Она не сквоттер.

- Понял, о'кей. - Джон говорил, как бы рассуждая вслух. Ноги он положил на соседний стол. Вытащив ящик стола, он достал оттуда пачку жвачки. - Но если она меня знает...

- По имени, но не в лицо. Иначе как она могла принять меня за тебя?

Джон предложил мне палочку "Дентайна", я отказался, и он стал разворачивать палочку для себя.

- Соображаешь, кто это? - спросил я.

- Да нет. Это может быть кто угодно. - Он пожал плечами, запихнул палочку в рот и стал задумчиво жевать, в то же время вертя трекбол компьютера, запоминая статью, над которой в тот момент работал. - И она сказала, что хочет видеть меня в восемь вечера сегодня у Клэнси?

- Именно так. И не верить никаким сообщениям, которые передаст тебе Дингбэт...