Шантаж - Джон Гришэм

Он сидел в полумраке, напряженно курил сигарету и смотрел какую-то пошлую комедию, написанную двенадцатилетними детишками. После ее окончания зазвучал тревожный голос диктора, намекавший на то, что стране угрожает опасность и что нужно делать как можно больше оружия. Бич недовольно поморщился, но через несколько минут оказался во власти этой политической рекламы. Его удивило то, что она была не совсем обычной — не пошлой и не стандартной (от такой его давно тошнило). Ролики были сделаны толково, в меру интересно и своей безысходностью производили гнетущее впечатление. Да и завершающий слоган был на редкость лаконичным и вселяющим надежду: «Лэйк, пока не слишком поздно!»

Кто такой этот Аарон Лэйк, черт возьми? Бич знал многих политиков и был, пожалуй, единственным заключенным в тюрьме «Трамбл», кто регулярно следил за событиями в Вашингтоне, но о существовании Лэйка он слышал впервые. Аарон Лэйк? Почему Хэтли не знает о нем? Откуда взялся этот человек? Судя по всему, он довольно шустрый малый, но как ему удалось так долго держаться в тени и не засветиться раньше времени? И вообще, откуда такая странная стратегия предвыборной борьбы? Кто надоумил его объявить о решении вступить в прежнюю гонку после предварительных выборов в Нью-Хэмпшире? Похоже, эта страна никогда не будет испытывать недостатка в клоунах, которые хотят в одночасье стать президентами.

Хэтли Бич вновь вернулся к грустным воспоминаниям. Жена выгнала его из дома еще до того, как он был признан виновным в непредумышленном убийстве двух парней, и сделала это, что вполне естественно, не из жалости к несчастным студентам, а прежде всего из-за того, что в машине оказалась обнаженная женщина. Не удивился Хэтли и тому, что дети встали на ее сторону. Еще бы, ведь все деньги были в ее руках, а они понимали: без финансовой поддержки матери им не прожить. Детей можно было понять. Что же до развода, то окончательно бумаги были оформлены вскоре после того, как он оказался в этой тюрьме. Дети дважды посещали его за последние три года, но всегда тайно, чтобы мать не догадалась об их визитах. В конце концов Хэтли это надоело, и он запретил им наведываться сюда.

Затем от несчастных родителей погибших парней в суд поступил еще один иск. Оказавшись в «Трамбле» без денег и без поддержки друзей, Бич попытался сам защищать себя, но все было тщетно. В конце концов суд вынес решение о выплате семьям пострадавших пяти миллионов долларов — огромная сумма, которой у него никогда не было. Конечно, Хэтли несколько раз подавал апелляцию и до сих пор не прекращал попыток добиться пересмотра решения суда, но на успех дела уже не надеялся. Рядом с ним на пустом стуле лежал конверт с письмом, которое доставил сегодня их тайный курьер и адвокат Тревор. Суд в очередной раз отклонил его просьбу о пересмотре дела, и, судя по всему, уже окончательно и бесповоротно. Приговор вступил в силу, теперь никто не сможет изменить его. В сущности, это уже не имело никакого значения, так как Бич объявил себя банкротом и отказался выплачивать требуемую сумму. Все необходимые бумаги он собрал и выслал в тот самый федеральный суд Техаса, где несколько лет назад его считали всемогущим богом.

Осужден, приговорен, лишен судейской мантии, заключен в тюрьму и, наконец, просто банкрот — вот та реальность, с которой теперь ему предстояло жить. Большинство обитателей тюрьмы чувствовали себя превосходно, так как никому из них не пришлось взлететь так высоко и так быстро упасть на землю. Некоторые сидели здесь уже по второму, а то и третьему разу и чувствовали себя совсем неплохо. А Хэтли пришлось ломать себя и приспосабливаться к условиям заключения, которые поначалу казались ему просто чудовищными. Его не утешало даже то, что это была лучшая из всех тюрем, которые когда-либо существовали в США. Но самое страшное заключалось в том, что он до сих пор еще не смирился со своим позорным падением. Еще четыре года назад он имел все, о чем только может мечтать человек, — жену с миллионами долларов, троих детей, в которых души не чаял, и огромный дом в небольшом уютном городке. Он был федеральным судьей, которого назначил сам президент, и к тому же пожизненно. Он зарабатывал более ста сорока тысяч долларов в год, чего вполне хватало на нормальную жизнь, хотя эта сумма казалась мелочью по сравнению с нефтяными миллионами его жены. Его ценили, уважали и дважды в год приглашали в Вашингтон для важных встреч во Дворце правосудия, что само по себе было признанием его заслуг. Два раза его посещал старый приятель-адвокат, проезжавший мимо тюрьмы в Майами, где отдыхали его дети. Он-то и поделился с ним всеми слухами и сплетнями об их общих знакомых. Оказалось, что бывшая жена Бича уже встречается с каким-то мужчиной и отношения эти вот-вот могут завершиться браком. Собственно говоря, ничего удивительного в этом не было. С ее миллионами и довольно стройными бедрами найти супруга не составляло большого труда.

На экране телевизора снова замелькали танки, стройные колонны китайских солдат и все такое прочее. И снова: «Лэйк, пока еще не слишком поздно!» Правда, на этот раз появилось и нечто новое. Сначала показали вооруженных до зубов солдат, крадущихся по знойной пустыне и стреляющих в воображаемого противника. Это было похоже на какие-то военные учения, однако полной уверенности в этом у Бича не было. Потом на экране возникло угрюмое лицо коварного и жестокого террориста — черные глаза, черные волосы, смуглая кожа и злобный взгляд. Нетрудно было догадаться, что речь идет о каком-то арабском боевике. Это вскоре подтвердилось и арабской речью террориста, сопровождаемой английскими субтитрами: «Мы будем убивать американцев везде, где только встретим их. Мы готовы умереть за свободу в нашей священной войне против большого сатаны».

Следующий кадр был не менее впечатляющим. Вовсю полыхали дома мирных жителей, здания американских посольств разлетались в щепки от бомб террористов, многочисленные туристы подвергались опасности стать заложниками кровожадных убийц, а на последнем кадре были запечатлены обломки американского самолета, разбросанные на огромном расстоянии.

И снова на экране появилось симпатичное, озабоченное судьбой своего народа лицо Аарона Лэйка. Он строго взглянул на притихшего перед телевизором Хэтли Бича и проникновенно сказал:

— «Я — Аарон Лэйк, и вы, вероятно, не знаете меня. Я решил вступить в борьбу за пост президента нашей великой страны только потому, что сильно напуган. Я боюсь Китая, Восточной Европы и Ближнего Востока. Я боюсь этого страшного и непредсказуемого мира, который меня окружает. Боюсь того, что наши доблестные вооруженные силы окажутся не в состоянии противостоять потенциальному агрессору. В прошлом году федеральное правительство получило весьма приличное превышение доходов над расходами, и тем не менее мы тратим сейчас на укрепление обороноспособности страны гораздо меньше, чем пятнадцать лет назад. Нас утешают тем, что наша экономика сейчас развивается быстрыми темпами и сильна как никогда, но окружающий нас мир стал за последние годы более опасным, чем мы можем себе представить. Число наших врагов растет с каждым днем, а наша способность защитить себя оставляет желать лучшего. Откровенно говоря, мы уже сейчас не можем защитить себя. Если я стану президентом, то непременно удвою расходы на оборону в течение первого же срока своего правления».

И при этом никаких ухмылок, никаких ужимок, просто нормальная и вполне внятная речь человека, который серьезно озабочен судьбами страны и готов спасти ее.

— «Лэйк, пока еще не слишком поздно», — снова напомнил голос комментатора.

«Неплохо, совсем неплохо», — подумал Хэтли Бич, прикурил еще одну сигарету, последнюю за сегодняшний день, и посмотрел на лежащий рядом конверт. Да, пять миллионов баксов — слишком большая сумма для него. Конечно, он заплатил бы этим несчастным людям, если бы мог. Но откуда взять такие сумасшедшие деньги?

Хэтли вдруг страшно захотелось выпить хотя бы пару глотков бурбона. Да, полностью оправдать себя перед судом присяжных было практически невозможно, он и так скостил себе почти половину срока, однако и второй половины вполне достаточно, чтобы окончить здесь свои дни. К концу срока ему будет шестьдесят пять, но Хэтли был абсолютно уверен, что не доживет до этого возраста.

Бич вышел из комнаты, не выключив телевизор, и направился к себе. Было десять часов вечера, и следовало укладываться спать. У дверей своей камеры он столкнулся с соседом Робби — молодым парнем из штата Кентукки, который получил срок за двести сорок ограблений жилых домов. Робби грабил дома, а потом продавал украденное оружие, бытовую технику и всякую мелочь, а на вырученные деньги покупал кокаин. Он сидел здесь уже четыре года, считался ветераном и именно поэтому занял нижнее место на двухъярусной койке.