Возвращение к практике. Том 1 - Кира Измайлова

– Хм… – Бисах потеребил подбородок и почти без раздумий назвал цену. Весьма приличную, должна отметить.

– Ну это вы загнули, любезный! – возмутилась хваткая торговка. – Серебро с аквамаринами, а вы просите, как за золото с брильянтами чистой воды! Сбавьте, не то пойду к другому!

– Другой вам и грубой копии не сделает, – усмехнулся Бисах.

– Только что и вы грозились не сделать, однако же беретесь, – возразила я и назвала свою цену. Торговались мы долго, однако в конце концов все же ударили по рукам, и я заплатила задаток. – Медальон у вас оставить?

– Не нужно, – отказался ювелир. – Я эту вещь хорошо помню, работа деда не забывается…

– Когда готово будет?

– У меня много срочных заказов, – задумался Бисах. – Заходите недели через две, госпожа Нойрен, а лучше оставьте свой адрес, я к вам посыльного пришлю.

– Э, посыльный меня не найдет, – отмахнулась я. – Я нынче здесь, а завтра там, такое уж ремесло! Это вы вот на одном месте сидите, а у нас как потопаешь, так и полопаешь… Так что уж лучше я сама загляну. Через две недели, говорите?

– Не раньше, госпожа Нойрен. – Бисах, кажется, уже мечтал отделаться от шумной заказчицы.

– Ну, тогда до встречи, любезный. – Я прошествовала к выходу, не дожидаясь ответа ювелира, распахнула дверь.

В сторону отскочил какой-то юнец – то-то мне почудился какой-то шорох за дверью! Не иначе, подслушивал, стервец… Любопытно, кто таков?

Впрочем, до посторонних юнцов мне дела не было. Бисах, вот кто меня волновал. Он ничуть не встревожился при виде медальона, разве что легкая грусть промелькнула во взгляде, но, возможно, он просто вспомнил деда. О чем это говорит? Да ни о чем. Допрашивать его? Но у меня нет ни единой улики, обыскать его дом и мастерские я не могу… да и вряд ли он держит драгоценности там. Хотя… лист лучше всего прятать на дереве, а драгоценности – в ювелирной мастерской.

«Найти бы их и утопить в проруби!» – в сердцах подумала я. Давно ни одно дело не доставляло мне такой головной боли! То ли я вовсе утратила сноровку, то ли давало сбой чутье, молчавшее, как проклятое, либо твердившее, что никто из моего списка подозреваемых не виновен вовсе… Не хотелось бы расписываться в собственной некомпетентности, подумала я и тут ощутила чье-то осторожное касание. Проще говоря, какой-то наглец вздумал забраться мне в карман, воспользовавшись моей глубокой задумчивостью!

«Ну это уже ни в какие ворота не лезет!» – обозлилась я, перехватывая руку карманника и готовясь дать ему в зубы, если попробует сопротивляться. Попадались мне и такие: ты его ловишь, а он тебя же потом обвинить в нападении пытается!

Лезть в драку, однако, не пришлось: карманник оказался щуплым парнишкой лет восемнадцати на вид, я легко удерживала его одной рукой, хотя он изо всех сил пытался вырваться и даже порывался лягаться.

– Ты что, милый, совсем разума лишился? – спросила я хмуро и перехватила парня за шиворот – он попробовал было вцепиться в мою руку зубами. – Ты соображаешь, кому в карман лезешь?..

Я встряхнула его для острастки, присмотрелась внимательнее… Да это же тот самый мальчишка из мастерской Бисаха! И ведь лез он, сообразила я, именно в тот карман, куда я небрежно сунула медальон, кошелек-то у меня на поясе висит, с другой стороны… И что все это значит?

– Однако! Пришла, выходит, побрякушки заказать… – Я легко вывернула парню руку за спину, толкнула коленом. – А ну, пошли обратно! Пошли, пошли!

На нас косились, но не встревали: арастенцы вообще предпочитают не лезть в чужие дела. С одной стороны, это неплохо, с другой, бывает, хоть криком кричи – никого на помощь не дозовешься. Парень, однако, голоса не подавал, а потому зеваки быстро потеряли к нам интерес. Ну мало ли, хозяйка работника проучить решила или еще что…

– Ты, значит, за заказчиками следишь, – говорила я, подталкивая юнца, чтобы шел живее. Злость из-за этого проклятого дела нашла хоть какой-то выход: изловить ловкого вора я не могу, но этот карманник… – Пока хозяин с ними разговоры разговаривает, ты, стало быть, под дверью маячишь… А как клиент с заказом за дверь – ты за ним! А что, денежки получены, а побрякушки обратно вернулись… Заодно с хозяином работаешь, гаденыш?

– Он ни при чем! Ни при чем! – открыл наконец рот парень.

– Ага, значит, ты потом на сторону побрякушки сбываешь! – заключила я. – Ну, сейчас побеседуем с твоим хозяином! Ты же, сволота, дареную вещь у меня чуть не спер!..

– Не пойду!.. – Он попытался было упереться, но я дала ему хорошего пинка, и воришка влетел в мастерскую головой вперед.

– Где хозяин? – гаркнула я, поднимая мальчишку с пола, и какая-то некстати случившаяся тут дама шарахнулась в сторону. – Где этот проходимец?..

– Госпожа Нойрен! – Встревоженный Бисах уже спешил ко мне. – Что стряслось? Вирон что-то натворил?.. Давайте пройдем ко мне, не стоит говорить здесь, прошу вас…

– Ну, пройдемте… – сказала я сквозь зубы и поволокла мальчишку за собой. Он упирался, но я оказалась сильнее.

– Госпожа Нойрен, в чем же все-таки дело? – На Бисахе лица не было.

– Дело, любезный, в том, что этот вот юноша, уж не знаю, кем он вам приходится, – я толкнула Вирона в кресло для посетителей, где он и скрючился, затравленно глядя на меня, – чуть меня не обчистил! Хорошо, я не первый день на свете живу, не одного карманника за руку ловила! Представьте, чуть не спер мой медальон, паршивец, тот самый! – Я перевела дыхание. – Да знаю, знаю, что скажете, сама виновата – в карман побрякушки пихать, но кто ж знал, что он под дверью торчал и видел, куда я медальон-то дела?

Бисах, кажется, уловил из моего горячего монолога только малую его часть. Он опустился в свое кресло, закрыл лицо руками…

– Вирон… – тихо сказал он. – Вирон, ты же клялся, что никогда больше… Ну зачем, скажи мне?! Если тебе нужны были деньги, почему ты не сказал мне? Неужели я тебе не дал бы сколько нужно?..

«Если сейчас окажется, что это его сын и он проигрался в пух и прах, я даже не знаю, что сделаю», – подумала я.

– Не нужны мне деньги! – вскинулся мальчишка. – У меня всего довольно!

– Тогда зачем? Ну скажи, чего ради?! – Бисах уставился на парня несчастными глазами. – Зачем тебе этот медальон?

– Не мне!! – почти закричал Вирон. – Мне не нужен! Но ей… – Он невежливо ткнул в меня пальцем. – У нее он тоже быть не должен! Вы что, не слышали, как она о нем говорила?! Как будто это безделица из фальшивого золота, какие на ярмарках всякой деревенщине ловкачи сбывают! А это же… это же… – Мальчишка вдруг сник. – Это же деда вашего работа… На нее настоящим ценителям любоваться, а не торгашам всяким на своих дочек навешивать!

– И ты, значит, возомнил себя настоящим ценителем, – кивнула я. Происходящее занимало меня все больше и больше. Я повернулась к Бисаху: – Любезный, этот юноша вам кем приходится? Сын, племянник?

– Ни то ни другое, – устало ответил тот. – Он мне не родственник. Я его… за руку схватил, когда он ко мне в карман залез…

Я протяжно присвистнула.

– Тому уж семь лет, – продолжил Бисах печально. – Тоже зима стояла, лютая. А он в драной одежонке, голодный, простуженный… Я и привел его к себе. Сказал, к делу пристрою, ремеслу научу, но если хоть раз на краже поймаю – выставлю на улицу.

– Как же вы не побоялись-то, – покачала я головой. – У вас же в мастерской и драгоценные камни, и золото… А ну как он подставной бы оказался? На жалость взял, в дом проник, а там подельникам бы двери и открыл. Или сам вынес, сколько смог…

– Я по первости тоже этого опасался, – кивнул Бисах. Вирон молчал, только желваки на скулах играли. – Но поверите ли – за все время, что он у меня живет, ничего не пропало, ни рисса.

«А интересно, сколько клиентов лишилось своих заказов, едва выйдя от тебя?» – подумала я.

– Ума не приложу, что на него нашло. – Бисах покосился на мальчишку. Тот кривил губы, но отвечать не собирался.

– Скажите-ка, – призадумалась я. – А откуда он вообще знает, что вещи работы вашего деда настолько ценны?

– Я рассказывал, – пожал плечами ювелир, ничуть не удивившись вопросу. – У него, знаете ли, рука верная оказалась и глаз острый, в самый раз для нашего дела. Вкус опять же есть, чутье… Я его учить начал – своих-то детей у меня нет, дело оставить некому, а к Вирону я сердцем прикипел… У него уже сейчас недурно выходит. Ну, рассказал, что дед мой был знаменитым ювелиром, я ему и в подметки не гожусь. Картинки даже показывал – от отца остались, – там нарисованы те вещи, что дед делал. Я их сам видел, давно еще, – дивные были украшения, ваш медальончик, госпожа Нойрен, уж простите, и рядом не лежал…

– А куда подевались все эти украшения? – поинтересовалась я. – Наверно, их какие-нибудь знатные люди нынче носят?