Измена генсека. Бегство из Европы - Анатолий Уткин

Представлявший Вашингтон глава американской делегации на переговорах Джеймс Вулси (будущий глава ЦРУ) встретил в Москве всю верхушку советского военного командования, начиная с министра обороны маршала Язова и генерала Моисеева (начальника Генерального Штаба). Они стояли в Министерстве обороны на фоне гигантского панно, изображавшего Александра Невского после победы над крестоносцами на Чудском озере. Многие опустили головы.

Язов объявил, что не собирается ограничивать военно-морские войска. Потеряв природное самообладание, размахивая руками перед Вулси, Язов сказал, что столь огромные ограничения возможны только в будущем, когда можно будет ограничить численность американских авианосных соединений и подводных лодок.

Пришедший в неистовство Вулси отвел руки Язова и сказал: «Только через мой труп!» Когда это перевели на русский, маршал усмехнулся: «Возможно, что и так». Тогда Вулси обвинил советское военное руководство в «сознательно ложной интерпретации» подписанного договора. Язов постучал по груди и сказал: «Только через мой труп!»

Шеварднадзе с 10 декабря 1990 г. грелся под техасским солнцем, встречаясь в 23-й раз с госсекретарем Бейкером. Вулси, возвратясь в Техас, стал жаловаться на поведение советских военных. Догадайтесь, кому? Он жаловался Шеварднадзе: советские военные, мол, переводят оружие за Урал, в азиатскую часть. «Вы должны уничтожить это оружие в Европе». Бейкер был раздражен этими стенаниями. Он, а не советский министр, резко остановил Вулси: сейчас у Бейкера, накануне войны в Персидском заливе, были более важные дела. Бейкер произнес сквозь сжатые губы: «Вулси, заткнитесь. Вы заставляете нас терять время».

Даже Объединенный комитет начальников штабов не мог с поощрением смотреть на самоубийство второй армии мира, совершаемое Шеварднадзе и ему подобными. А Бейкер сказал, что у него осталась горечь во рту.

Никогда еще Шеварднадзе не выглядел столь отвратительно. Пепельный цвет лица и темные круги под глазами. Прислуживание другим стоит дорого.

Довольно неожиданно Шеварднадзе потребовал созыва конференции по Ближнему Востоку. Бейкер ответил, что «не время». Шеварднадзе выбросил вперед обе руки: «Я понимаю вашу позицию! Я не пытаюсь вас отговорить». И приказал представителю СССР в Совете Безопасности ООН Юлию Воронцову отложить выдвижение советского предложения, замедляющие американские военные действия в Персидском заливе.

Выслуживавшийся перед американцами Шеварднадзе протестовал по поводу «поведения советских военных» перед президентом Горбачевым, а тот поручил изучить дело выполнения Договора ОВСЕ маршалу Ахромееву. Тот доложил, что указанные действия не противоречат договору, и это вызвало негодование Шеварднадзе.[56]

Министр посетил Белый дом 12 декабря 1990 г. Он потрогал Рождественские украшения на американской елке и договорился о трехдневном визите в США Горбачева в феврале наступающего года. В качестве рождественского подарка президент Буш подписал кредитную гарантию на один миллиард долларов для закупок сельхозпродуктов в Америке.

Кульминацией процесса сближения «новой» Европы было принятие на пленарном заседании глав стран ОБСЕ в Париже 19–21 ноября 1990 г. ее финального документа — Декларации о безблоковой Европе, в которой были такие слова: «Конец эры конфронтации… Нет больше противников… Будет построено новое партнерство… Безопасность неделима».[57]

Безблоковая Европа. Восток выполнил свое обещание и уничтожил свой блок — ОВД. А что же Запад? Никто в НАТО и не думал реализовывать безблоковую Европу.

Исторический фарс

В 1990-м г. советская дипломатия проиграла все, что только можно было проиграть. И пыталась при этом придать своим диким поражениям некую маску триумфа, высочайшим образом оцененного Нобелевским комитетом в Осло.

Внутри страны дипломатическая служба всегда пользовалась уважением. Но отходы и поражения стали столь очевидны, что никакая риторика не могла их скрыть. Начинается массовое разочарование в людях со Смоленской площади. Резкие выпады против дипломатов прозвучали на Пленуме Центрального Комитета КПСС в феврале 1990 г. и продолжились на июльском пленуме ЦК, где с гневом была встречена потеря Восточной Европы.

Шеварднадзе: «Теперь я стал козлом отпущения. Создатель и охранитель этой системы, достигший ее вершины, я был теперь изгоем, обреченным на безжалостное третирование». В последние месяцы министр жил с ощущением, что германское объединение, кризис в Персидском заливе и другие проблемы стали «столь интенсивными», что Шеварднадзе решил «не отвлекаться на критическую защиту своих деяний. Караван идет…»

Но у него появилось четкое ощущение того, что приближается некий финиш, который сокрушит его бесславные дела. Шеварднадзе теряет доверие и Горбачева, предлагающего ему, как уже говорилось, уйти на пост вице-президента. Западные авторы называют это предложение «шагом, достойным Макиавелли».[58]

17 декабря 1990 г. Горбачев открыл сессию Съезда народных депутатов. «Мы недооценили глубину кризиса нашего общества». Хорошее мы. Горбачев потребовал дополнительных полномочий. Все тогда думали, что эти полномочия ему нужны. Не из того теста был сделан Горбачев, чтобы ему помогли дополнительные полномочия (которых у него и так было более чем достаточно).

Человек с рабской душой, министр иностранных дел Шеварднадзе предупреждал посла Мэтлока, что в случае кризиса уйдет в отставку — ведь на съезде КПСС уже восемьсот человек проголосовали против него. «Днем ранее несколько товарищей предложили выпустить декларацию «запрещающую руководству страны посылать войска в Персидский залив…. Это переполнило мою чашу терпения».

Рано утром 20 декабря 1990 г., едва встав с постели, он наметил тезисы своего выступления на проходящем Съезде народных депутатов. Его верный помощник Тарасенко сообщил американскому послу, что Шеварднадзе заранее ни с кем не советовался, только с женой, детьми и двумя помощниками — Теймуразом Степановым и Сергеем Тарасенко. Все они согласились, что Шеварднадзе лучше уйти. При этом ни слова Горбачеву.

Один из заместителей Шеварднадзе — Александр Белоногов прибыл к американскому послу в Спасо-хауз, где его спросили: может ли Шеварднадзе передумать? Как вам нравится ситуация: американские дипломаты знают об уходе Шеварднадзе, а его президент — нет.

Может быть, «Шэви» надеялся на американский нажим на Горбачева?

На трибуне Шеварднадзе оценил требование Горбачева в отношении новых полномочий как «грядущий приход диктатуры. Никто не знает, какой будет эта диктатура и каким будет тип диктатора…. Я хочу сделать следующее заявление: я ухожу в отставку… Это мой долг как коммуниста».

Выйдя на трибуну Дворца съездов, Горбачев сказал, что его более всего обидело то обстоятельство, что Шеварднадзе не оповестил о своем решении заранее его. Горбачев может только осудить выходку Шеварднадзе и манеру, в которой она была сделана. Он высмеял «страхи перед диктатурой» — «У меня нет о ней сведений».

Мэтлок считал, что драматизм происходящего требовал своего Шекспира. С точки зрения американского посла, Шеварднадзе «достиг блестящих успехов во внешней политике перестройки». Призванный к американскому послу помощник Шеварднадзе Сергей Тарасенко сообщил, что его босс рассматривал возможность ухода в течение года. Его возмутило отсутствие поддержки со стороны Горбачева, когда военные начали критиковать его договоренности с Западом.

Американцы интересовались, прежде всего, тем, о каком заговоре говорил Шеварднадзе. Выяснилось, что ничего конкретного он в виду не имел. Он имел в виду общую атмосферу в стране.

Бейкеру сообщили об уходе Шеварднадзе в половине шестого утра. Госсекретарь немедленно позвонил в Москву, но Шеварднадзе не подходил к телефону. Они поговорили чуть позже, и Шеварднадзе согласился не оставлять свой пост до февральской встречи 1991 г. Горбачева — Буша.

Буш и Скаукрофт увидели в происходящем «попытку Горбачева найти путь посреди — между «реформаторами и реакционерами, словно такой путь существует». Буш из Кемп-Дэвида звонил очень многим, но Горбачева среди его собеседников уже не было — этот адресат потерял практическую ценность. И все же Скаукрофт убедил Буша сделать еще один звонок в Москву. Президенты говорили тринадцать минут, ограничившись пожеланиями счастливого Нового года.

Посол Бессмертных написал министру от руки: «Дорогой Эдуард Амвросиевич, я предлагаю вам забрать назад ваше заявление. Это было бы лучше для нашей внешней политики и для всей международной ситуации. Я в этом твердо уверен. Держитесь за ваш пост. Саша»…