Президентский марафон - Борис Ельцин

Команда-97 - это не просто министры, вице-премьеры, большие руководители. За несколько месяцев жесткой, тяжелой, напряженной работы они превратились в настоящих единомышленников.

Иногда по воскресеньям они устраивали на даче у Юмашева что-то вроде пикника с шашлыками, песнями у костра. Про политику и экономику пытались не говорить, ее было более чем достаточно в будни. Сысуев с Юмашевым в две гитары пели бардовские песни - Окуджаву, Визбора, Городницкого... "Атланты держат небо на каменных руках... " Пели и, видимо, где-то в подсознании сами себя ощущали этими атлантами. Чубайс, как настоящий романтик, знал слова абсолютно всех песен. Но поскольку со слухом у него было не очень, он их не пел, а так, под музыку декламировал. А жена Чубайса, Маша, красивая и строгая, вообще все эти песни терпеть не могла и досиживала у костра только из любви к мужу.

Московские жены давали советы женам приезжим, как лучше наладить быт в Москве, в какую школу отдать детей, как решать свалившиеся на них проблемы в общем, делились своими женскими секретами.

Максим Бойко, вице-премьер, отвечающий за приватизацию, обычно не успевал дождаться, пока поджарится шашлык. У него только что родился ребенок, и он рвался домой, к жене. А Борис Немцов приезжал вместе со всей семьей, привозил свою очаровательную тринадцатилетнюю дочь Жанну. У нее в Москве еще не было подруг, она только переехала из Нижнего, и, чтобы ей не было грустно, папа брал ее всюду с собой.

Они мне с удовольствием и подробно рассказывали о своих воскресных встречах. Приглашали, говорили, давайте с нами, попоем, посидим, отдохнем. Но я не хотел мешать им в единственный выходной. Со мной у них будет возможность встретиться и на неделе.

Мотором команды-97 был Анатолий Чубайс. Он привел в правительство много новых людей, и все они были собраны в единый интеллектуальный и волевой кулак его стараниями. Он добился жесткой командной дисциплины. Он генерировал идеи.

Неформальным связующим звеном между мной и чубайсовскими ребятами стала Таня.

Я был в курсе всех их идей, всех споров, всех нюансов позиций. При этом наблюдал весь этот процесс со стороны. И мне очень нравилась команда, которую я патронировал и которой искренне симпатизировал. Нравилась своей молодой энергией и жаждой результата.

... Кстати, хотя Черномырдин и принял участие в кампании по уговариванию Немцова, внутренне он отнесся к этому делу весьма настороженно. Чубайса он хорошо знал, Немцова - нет.

И в свое телевизионное обращение по поводу прихода в правительство молодых реформаторов я вписал такую фразу: "Не бойтесь, Виктор Степанович, они не будут вас подсиживать!"

Он разволновался, стал звонить спичрайтерам: откуда взялась эта фраза? Они тоже были поражены - в окончательном согласованном тексте ее не было. Конечно, я же сам вписал ее от руки непосредственно перед выступлением, несмотря на все возражения помощников. Виктор Степанович заподозрил в этом какую-то кремлевскую интригу, а зря. Мне действительно очень хотелось донести до него эту простую мысль: не бойтесь, Виктор Степанович! Просто не бойтесь, и все!

И постепенно Черномырдин принял эту позицию. Он понял: без этих дерзких, неуживчивых, порой неприятных молодых людей рывок не совершить. Экономика, застрявшая между несформировавшимся рынком и перманентным политическим кризисом, нуждается в коренных преобразованиях, в абсолютно новых подходах.

Я понимал, что правительство это может быть неустойчивым, подверженным разным бурям и страстям. Но нужно было рисковать, идти в наступление на тотальное экономическое болото. Молодая команда была готова. Они ждали только моего сигнала для осуществления своих грандиозных планов. Кто из них выживет в правительстве, кто выстоит в будущих передрягах, я еще не знал. Не

знал, кто сохранит свой ресурс, а с кем, возможно, придется расстаться. Верил в их напор, в их страстное желание победить.

Начало работы правительства молодых реформаторов было воспринято всем обществом с огромной надеждой. И акулы бизнеса, и бабушки в деревнях внимательно вслушивались в то, что говорят "этот рыжий и этот кучерявый". По социологическим опросам, Немцов, который всегда умел говорить просто и живо, с прибаутками и анекдотами, в политических рейтингах быстро догнал и перегнал и Лебедя, и Лужкова, и даже Зюганова. Он опережал лидера коммунистов даже в сельской местности. "Боря Немцов даже в деревне на Зюганова наступает!" - веселился Чубайс.

Я обратил внимание, что на совместных встречах - я, Черномырдин, Немцов и Чубайс - два первых вице-премьера ведут себя по-разному. Чубайс говорил корректно, предельно сдержанно, старался выглядеть солидно и проявить с Черномырдиным полную солидарность двух понимающих в экономике людей.

Немцов никаких правил не признавал. Его слегка нагловатая интонация коробила Черномырдина. Он нервничал и непонимающе смотрел в мою сторону. Взгляд его красноречиво говорил: "Думаю, что Борис Ефимович не прав".

Встречи в таком составе мы проводили регулярно, почти каждую неделю. Если я был в отпуске, Немцов или Чубайс приезжали прямо в мою резиденцию вместе с командой своих специалистов, знакомили с проектами очередных решений.

Я пытался понять, как в них сочетаются юношеский задор и взрослое осознание своей цели. Чубайс с Немцовым отлично дополняли друг друга, казались тогда абсолютно непробиваемым тандемом.

В то время мы подготовили несколько здравых, давно назревших указов и постановлений правительства. Например, о конкурсе среди частных фирм, которые осуществляют госпоставки. Будь то лекарства для больниц или продукты для армии. Теперь такой госзаказ можно было получить, только представив на конкурс качественные характеристики и цену своего изделия. И побеждал тот, кто предлагал государству лучшие условия. Сразу был перекрыт один из основных каналов для злоупотреблений.

Вообще эту задачу - отсечь от казны прилипал, сделать финансовые потоки прозрачными, а решения правительства невыгодными для принятия "теневых" решений, двойной бухгалтерии - обновленное правительство ставило во главу угла.

Напор, с которым начали работу молодые реформаторы, как тогда их прозвали газетчики, был ошеломляющим. Естественно, не могло обойтись и без каких-то проколов. Знаменитые белые штаны, совсем непротокольные, в которых Борис Немцов вышел встречать президента Азербайджана Гейдара Алиева, навсегда останутся в истории новой российской дипломатии.

Еще один эпизод, также связанный с Борисом Немцовым, - пересаживание чиновников на отечественные автомашины. Конечно, он исходил из самых благих побуждений. Зачем тратить деньги из российского бюджета на поддержку немецких или итальянских автогигантов, зачем приобретать для чиновников "ауди" или "фиаты", если можно купить наши "Волги" и "Москвичи". Как позже мне рассказывал Борис Ефимович, эта идея у него родилась спонтанно. Когда он приехал к себе домой в Нижний, увидел родную "Волгу", а рядом какие-то импортные "мерседесы" и "БМВ", то понял: если мы своим личным примером не поможем отечественному автомобилестроению, ему уже ничто не поможет.

Чиновники были в шоке. Они не хотели пересаживаться на постоянно ломающиеся автомобили. И чиновников можно было понять. Наши машины зимой не заводились от холода, летом перегревались от жары. Красивая идея вот-вот могла умереть. Немцов, который сам пересел с "мерседеса" на "Волгу", пришел ко мне за поддержкой. Я сказал, что поддержу и словом, и делом.

В тот момент я готовил радиообращение на тему "Покупайте российское". О том, что есть отечественные товары, которыми мы можем гордиться. И что государство должно делать все от него зависящее, чтобы помогать российским предприятиям, выпускающим качественную продукцию. Попросил спичрайтеров вставить фразу про инициативу Немцова, сказать о том, что бюджетные деньги в случае если отечественная промышленность выпускает товары, аналогичные импортным, - будут тратиться на наши, российские, изделия.

После этого я сказал начальнику своей охраны, что вместо "мерседеса" буду ездить на нашем "ЗИЛе". Правда, когда вышел на крылечко Кремля и увидел до боли знакомую машину, про себя чертыхнулся. С давних политбюровских времен не любил эти особые "ЗИЛы", которые даже в народе прозвали "членовозы", потому что они возили только членов Политбюро. Но делать было нечего, молодых надо было поддерживать.

Ну а Борины коллеги в администрации и правительстве продолжали саботировать его начинание. К тому же личным примером он не мог вдохновить своих друзей. Его машина ломалась, ее приходилось постоянно менять. Апофеозом этой истории стал момент, когда в жару "Волга" первого вице-премьера перегрелась прямо на шоссе. Он вышел на дорогу, а мимо него проносились улюлюкающие водители. Немцова в тот момент знала вся страна. Он стоял грустный у дымящейся от перегрева машины. Идея не задалась.