Электрический идол - Кэти Роберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лифт останавливается, и двери беззвучно разъезжаются в стороны. Весь этаж занимает мой пентхаус, поэтому холл небольшой и с единственной дверью. Я открываю ее, отпустив Психею.
– Добро пожаловать домой.
Ожидаю, что она продолжит волноваться и глупо шутить, но Психея поворачивается ко мне с радостной улыбкой.
– Спасибо, малыш. Я так счастлива.
Это ложь. Знаю, что ложь. Но это нисколько не уменьшает силы моей реакции на ее слова. Я покачиваюсь на пятках и вынужден сжать кулаки, чтобы не потянуться к ней. Психея ненавидит меня, и я сам не знаю, как в целом к ней отношусь, но между нами достаточно химии, чтобы все усложнить. От моего внимания не укрылось, что ее взгляд то и дело устремляется к моему рту, будто она не может перестать смотреть на мои губы.
В ту ночь на вечеринке мне не показалось, что ее влечет ко мне.
Не удивлен: в конце концов, я же видел себя в зеркало. Моя внешность – такое же оружие, как и все остальное в моем арсенале. Видя красивое лицо, люди ждут чего-то другого, а значит, не ищут таящуюся за моей внешностью опасность. Если Психея из числа тех, кто считает меня привлекательным, тем лучше. Нам довольно долгое время предстоит тесно общаться.
Возможно, мне не следует ждать этого с таким нетерпением. И уж точно не стоит размышлять, как скоро смогу снова к ней прикоснуться. Я должен быть выше этого. Чтобы наш план сработал, мы не можем позволить себе отвлекаться.
Психея заходит в мой дом и присвистывает.
– Да ты полностью погрузился в образ миллионера-плейбоя, когда выбирал интерьер, да? Какая безвкусица.
Облако страсти, окутавшее мою голову, слегка рассеивается. Я пытаюсь увидеть свой дом глазами Психеи. Да, здесь полно дорогих вещей, но держу пари, в доме ее матери их не меньше.
– А что не так?
Изогнув губы, она обводит рукой пространство.
– Насколько надо быть самовлюбленным, чтобы иметь шестигранное фойе с зеркалами на каждой стене?
– Они не на каждой стене. Только на четырех. – На двух остальных расположены двери: к лифтам и ведущая в остальную часть пентхауса. Меня обдает жаром, но виной тому не желание. – Моя мать убеждена в важности первого впечатления.
– Скорее твоя мать любит быть в центре внимания, даже если оказывается в комнате одна. – Она произносит это со странным выражением лица. Не успеваю придумать ответ, как Психея подходит к ближайшему зеркалу. Оно массивное, в стильной металлической раме, от пола до потолка, а шириной почти закрывает всю стену. – Эрос, это же нелепо. – Она проводит пальцами по раме, имитирующей пучки перьев. – Шикарная работа, но совершенно нелепая.
– Ты необъективна. – Мои слова звучат как оправдание, но я ничего не могу с собой поделать. Как не могу перестать наблюдать, как Психея вместе с многочисленными отражениями движется по холлу и останавливается перед каждым зеркалом, чтобы рассмотреть рамы. Перья, кинжалы, колючие сердца и связки стрел.
Она касается пальцем кончика стрелы.
– Острый.
– Как и сказал, мать любит производить впечатление.
Психея качает головой.
– Ладно, проведи мне экскурсию. Мне нужно узнать, какие еще чудовища здесь прячутся, прежде чем мы продолжим.
Знаю, что, шутя, она пытается справиться с непредвиденными обстоятельствами, которые ей преподнесла сегодняшняя ночь, но меня это раздражает.
– Ты же понимаешь, что я не обязан на тебе жениться?
– А мне кажется, что обязан. Ты не из тех, кто станет делать что-то без веской на то причины, и дело вовсе не в том, что однажды на вечеринке я в течение пятнадцати минут относилась к тебе хорошо. Ты не обязан мне рассказывать, но давай перестанем делать вид, будто это односторонне выгодная сделка, ладно?
В этом и проблема: не уверен, что у меня в самом деле есть серьезные причины ввязываться в это. Возможно, Психея не осознает, насколько важным был тот случай на вечеринке, потому что привыкла жить, постоянно совершая небольшие добрые дела. Но мне чужд ее мир. Если скажу об этом, она рассмеется мне в лицо, и я не могу ее за это винить. Какое же я чудовище, если не решаюсь сломать одну розу? Мне неприятна мысль, что в мире не будет ее яркого присутствия. Если хочу сохранить ей жизнь, сохранить ее невредимой, это единственный доступный вариант.
Будь я хорошим человеком, помог бы ей найти способ сбежать из Олимпа. В изгнании тяжело, но она умная женщина и вскоре получит доступ к внушительному трастовому фонду. Она будет скучать по семье, но встанет на ноги. Моей матери плевать на все, что происходит за пределами города, ведь попасть в Олимп и выбраться из него чертовски сложно, а значит, это самый надежный план.
Но тогда Психея и для меня окажется недоступна.
А я хочу ее. Хочу с безумной силой, не могу этого отрицать. И намерен ее заполучить.
Я следую за Психеей, пока она ходит по моему дому, отпуская милые пренебрежительные замечания по поводу массивной черной плитки, которой покрыты полы, плотных темно-красных штор, закрывающих окна высотой от пола до потолка, и зеркал, развешанных в каждой комнате. Она заглядывает в холодильник, а потом бросает на меня удивленный взгляд.
– У тебя есть шеф-повар. Интересно. Я думала, ты такой параноик, что не впускаешь сюда людей.
Опершись бедром о кухонную стойку, я скрещиваю руки на груди.
– Почему ты так считаешь?
– У тебя полный холодильник. Если бы ты все время ел вне дома, то он был бы пуст или заставлен контейнерами навынос. Все овощи свежие, а значит, их используют.
Прекрасные выводы, но они не объясняют, почему она вдруг заговорила о шеф-поваре.
– И?
Психее удается посмотреть на меня свысока, хотя она и ниже меня на добрых пятнадцать сантиметров.
– Да брось, Эрос. Такой избалованный человек, как ты, не станет готовить себе сам.
– Кто-то опять строит догадки.
Она хмуро смотрит на меня, и даже ее хмурый взгляд кажется милым.
– Только не говори, что ты готовишь.
– Готовлю. Это у меня тоже хорошо получается. – Она не прекращает хмуро смотреть на меня, и я продолжаю: – Ты права, мне не нравится, когда в моем доме посторонние, и готовка – один из способов снять напряжение.
На смену ее хмурому взгляду приходит живое любопытство.
– А другие способы?
– Я тренируюсь. – Внимательно наблюдаю за ее лицом. – И трахаюсь.
Она становится красной как помидор, что выглядит очаровательно. Такой же взволнованной она казалась, когда думала, что умрет. Ее реакция подтверждает мои
