Красный павильон - Роберт Гулик

— Интересный факт! — заметил судья. Затем он пересказал Ма Джунгу рассказ Тао Пен-тэ о смерти его отца и о подозрении на Фенг Дэя. Ма Джунг недоверчиво покачал своей большой головой.

— Мне нужно время, чтобы разобраться со всем этим! — сказал он.

Судья ничего не ответил. Всю оставшуюся дорогу он сохранял глубокое молчание. Когда, они вышли из паланкина у гостиницы «Вечное Блаженство» и вошли в вестибюль, представительный хозяин подошел к Ма Джунгу и с нерешительностью в голосе сказал:

— Тут двое, э-э-э… господ хотят переговорить с вами, господин Ма. Они ждут на кухне. Они говорят, что насчет соленой рыбы.

Несколько мгновений Ма Джунг недоуменно смотрел на владельца гостиницы, а затем широко усмехнулся. Он спросил судью:

— Могу я сходить и переговорить с ними, господин?

— Конечно. Я тут хочу кое о чем потолковать с нашим хозяином. Приходи потом в Красный павильон.

Судья подозвал хозяина, а Ма Джунг, в сопровождении слуги прошел на кухню.

Двое поваров с обнаженными мускулистыми торсами сердито смотрели на Краба, стоявшего напротив большой плиты со сковородой в руке. Креветка и четверо мальчишек — мойщиков посуды — наблюдали с безопасного расстояния. Великан подбросил высоко в воздух половину рыбины и ловко поймал ее другой стороной на самую середину сковороды.

Глядя своими выпуклыми глазами на двоих поваров, он важно сказал:

— Ну, теперь вы видите, как это надо делать. Все дело в повороте кисти. Теперь ты, Креветка.

Маленький горбун с разозленным лицом подошел к Крабу и взял сковороду. Он подбросил рыбу. Она перевернулась в воздухе и упала на сковороду, наполовину свесившись через край.

— Опять неточно! — укоризненно сказал Краб. — Не вышло, потому что ты работал локтем. А надо делать поворот кистью.

Заметив Ма Джунга, Краб кивнул ему головой в сторону двери и сказал Креветке:

— Продолжай, поупражняйся еще! — и вывел Ма Джунга за дверь.

Когда они оказались в запущенном углу сада, он хрипло прошептал:

— У меня и Креветки здесь одно дельце, надо последить за одним шулером. Не хочешь ли повидаться с антикваром, господин Ма?

— Ни за что на свете! Я уже насмотрелся на него сегодня утром. Этого мне хватит на пару лет!

— Ну, предположим, чисто теоретически, — Краб продолжил, не торопясь, — что твой господин захотел бы потолковать с ним. Тогда бы ему следовало поторопиться, ибо Вен уезжает сегодня вечером, как я слышал. В столицу. Для закупок антиквариата, как он сказал. Конечно, я не могу поручиться за точность этого. Считай, что это совершенно неофициальные, дружеские сведения.

— Спасибо за подсказку! К сожалению, нам еще есть о чем побеседовать с этим старым козлом. Но, надеюсь не очень долго.

— Так я и думал, — сухо сказал Краб. — Ладно. Я пошел на кухню. Креветка нуждается в упражнениях. Сильно нуждается… Пока!

Ма Джунг пробрался через кустарник к Красному павильону. Судьи еще не было, и Ма сел в кресло, положив ноги на балюстраду павильона и удовлетворенно закрыл глаза. Он попытался мысленно представить себе прелести Серебряной Феи.

Тем временем судья Ди допрашивал хозяина гостиницы о прошлом Красного павильона.

Испуганный хозяин чесал в затылке.

— Насколько я знаю, господин, — медленно проговорил он, — Красный павильон сейчас содержится точно в том порядке, в каком он был пятнадцать лет назад, когда я купил эту гостиницу. Но, если Ваша Честь желает каких-либо изменений, то, конечно…

— Скажите, а не служит ли у вас кто-нибудь из прежних слуг, которые помнят, что было лет за тридцать до сего дня?

— Только один старик, отец нынешнего привратника, господин. Его сын занял его место, потому что…

— Ведите меня к нему, — быстро сказал Судья Ди.

Виновато бормоча извинения, хозяин повел судью через шумные комнаты прислуги на задний двор. Там они увидели старика болезненного вида с неопрятной бородой. Старик сидел на деревянном ящике и грелся на солнце. Заморгав от блеска зеленого расшитого халата судьи, старик сделал попытку встать, но судья быстро сказал;

— Сидите, отец, не беспокойтесь. В ваши почтенные годы вы заслужили покой. Я только хотел спросить вас об истории Красного павильона. Я, знаете ли, интересуюсь старинными домами. Не припомните ли вы, когда кровать в Красной комнате передвинули к противоположной стене?

Старик погладил свою редкую бородку. Покачав головой, он ответил:

— Эту кровать никогда не двигали, господин, нет, никогда. По крайней мере, при мне этого не было. Она всегда стояла у южной стены, слева от входа. Это ее всегдашнее место, и там она всегда стояла, всегда. Я, конечно, не говорю о последних десяти годах. Тут они могли что-то передвинуть, они теперь все без конца двигают и меняют.

— Нет, нет, она по-прежнему на своем месте, — заверил его судья, — я сейчас как раз занимаю эти комнаты.

— Отличные комнаты, — пробормотал старик, — самые лучшие в гостинице. И глициния, должно быть, сейчас в самом цвету. Я ее сам сажал, уж, почитай, лет двадцать пять назад. Я тогда и садовничал тоже, понемногу. Они там разрушили беседку; жаль, старинная работа была. Построили там двухэтажное здание, новое — чем выше, дескать, тем лучше! Деревья пересадили. Испортили вид с веранды. А раньше там можно было видеть прекрасные закаты. Силуэт пагоды на вечернем небе… И все эти ближние кусты теперь совсем закрывают павильон, заглушают его, я бы сказал.

— Вы имеете в виду эту густую поросль перед верандой? — заметил судья. — Это вы ее сажали?

— Ни в коем случае, господин, нельзя сажать кусты так близко к дому. Придется все время подметать, да и привлекут змей и всякую нечисть. Эти кусты посадили нынешние садовники, глупые люди. Я там как-то поймал пару скорпионов. Они-то думали сделать это место более уединенным, ха-ха! А мне больше по нраву открытые, солнечные места, особенно, из-за моего ревматизма. Эта болезнь подкралась как-то внезапно. Внезапно, да, я и говорю тогда сыну…

— Я рад был видеть, — поспешно прервал его судья, — что вы столь бодры и здоровы при столь преклонных летах. И ваш сын заботится о вас, как я слышал. Спасибо вам большое.

Он повернулся и зашагал к павильону.

Когда он вошел на веранду, Ма Джунг поспешно вскочил и доложил сведения об отъезде антиквара Вена, полученные от Краба.

— Конечно же, Вен не может уехать, — сказал судья резко, — он виновен в лжесвидетельстве. Разыщи, где он живет, и мы навестим его после обеда. А теперь иди-ка в гостиницу, где остановился Киа Ю-по и сообщи ему, что он мне нужен здесь, и немедленно. Потом можешь заняться своим обеденным рисом. Только смотри, не больше, чем на час. Ты понадобишься мне здесь, дел у нас еще много.

Судья Ди сел подле балюстрады. Медленно поглаживая свои усы, он раздумывал, как соотнести рассказ старого слуги и показания Тао Пен-тэ. Появившийся на веранде поэт Киа прервал его мысли.

Киа выглядел весьма взволнованным; он сделал несколько быстрых нервных поклонов судье.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — раздраженно сказал судья. Когда Киа придвинул бамбуковый стул и уселся, судья сердито оглядел его удрученное лицо. Затем он внезапно спросил:

— Вы не похожи на обычного игрока, господин Киа. Что же заставило вас попытать счастья за игральным столом? Да еще, я бы сказал, с таким ужасным результатом?

Молодой поэт выглядел смущенным. Поколебавшись, он отвечал:

— Я действительно совершенно никчемный человек, Ваша Честь! Кроме некоторого умения слагать стихи, я более ничем не могу похвалиться. Я всегда сильно завишу от настроения и действую в зависимости от него. Как только я вошел в этот злополучный игорный зал, дух этого места прямо-таки вселился в меня, и я просто не мог остановиться… Увы, этому не поможешь, уж такой я есть…

— Однако, вы планируете держать экзамены в столице, чтобы начать службу?

— Я занес свое имя в списки только потому, господин, что это сделали двое моих друзей, и я позволил себе увлечься их энтузиазмом! Я вполне сознаю, что чиновника из меня не получится, что для меня идеал — тихая жизнь где-нибудь в деревне, чтение, сочинение стихов…

Поэт помолчал, взглянул на свои не находящие покоя руки и продолжил несчастным тоном:

— Мне так неудобно перед господином Фенгом, Ваша Честь, он так многого от меня ожидает! Он очень добр ко мне, даже желает моей свадьбы с его дочерью… Его доброта ложится на мои плечи тяжкой ношей, господин!

Судья Ди подумал, что молодой человек либо совершенно искренен, либо изощренный актер. Он спросил безразлично:

— Почему вы солгали мне утром в суде?

Лицо поэта залилось краской. Он сказал, запинаясь:

— Я… я не понимаю, Ваша Честь, что вы имеете в виду…

— Я имею в виду, что вы попали в комнату к девушкам совсем не по ошибке. Когда вы вошли туда, вы спросили об Осенней Луне. Затем вас видели на дорожке, ведущей к ее павильону. Отвечайте начистоту, вы что, влюблены в нее?