Полное собрание стихотворений - Афанасий Фет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1842
«Рад я дождю… От него тучнеет мягкое поле…»
Рад я дождю… От него тучнеет мягкое поле,Лист зеленеет на ветке и воздух становится чище;Зелени запах одну за одной из ульев многошумныхПчел вызывает. Но что для меня еще лучше,Это — когда он ее на дороге ко мне орошает!Мокрые волосы, гладко к челу прилегая,Так и сияют у ней, — а губки и бледные ручкиТак холодны, что нельзя не согреть их своими устамиНо нестерпим ты мне ночью бессонною, Плювий Юпитер!Лучше согласен я крыс и мышей в моей комнате слушать,Лучше колеса пускай гремят непрестанно у окон,Чем этот шум и удары глупых, бессмысленных капель;Точно как будто бы птиц проклятое стадоСотнями ног и носов терзают железную кровлю.Юпитер Плювий, помилуй! Расти сколько хочешь цветов тыДля прекрасной и лавров юных на кудри поэта,Только помилуй — не бей по ночам мне в железную кровлю!
1842
«Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?…»
Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?С криком летят через дом к теплым полям журавли,Желтые листья шумят, в березнике свищет синица.Ты говоришь, что опять теплой дождемся весны…Друг мой! могу ль при тебе дожидаться блаженства в грядущем?Разве зимой у тебя меньше ланиты цветут?..В зеркале часто себя ты видишь, с детской улыбкойСвой поправляя венок; так разреши мне сама,Где у тебя на лице более жизни и страсти:Вешним ли утром в саду, в полном сияньи зари,Иль у огня моего, когда я боюсь, чтобы искра,С треском прыгнув, не сожгла ножки-малютки твоей?
1842
«Каждое чувство бывает понятней мне ночью, и каждый…»
Каждое чувство бывает понятней мне ночью, и каждыйОбраз пугливо-немой дольше трепещет во мгле;Самые звуки доступней, даже когда, неподвижен,Книгу держу я в руках, сам пробегая в умеВсё невозможно-возможное, странно-бывалое… ЛампаТомно у ложа горит, месяц смеется в окно,А в отдалении колокол вдруг запоет — и тихонькоВ комнату звуки плывут; я предаюсь им вполне.Сердце в них находило всегда какую-то влагуТочно как будто росой ночи омыты они.Звук всё тот же поет, но с каждым порывом иначе:То в нем меди тугой более, то серебра.Странно, что ухо в ту пору, как будто не слушая, слышит;В мыслях иное совсем, думы — волна за волной…А между тем еще глубже сокрытая сила объемлетЛампу, и звуки, и ночь, их сочетавши в одно.Так между влажно-махровых цветов снотворного макуПолночь роняет порой тайные сны наяву.
1843
«Летний вечер тих и ясен…»
Летний вечер тих и ясен;Посмотри, как дремлют ивы;Запад неба бледно-красен,И реки блестят извивы.
От вершин скользя к вершинам,Ветр ползет лесною высью.Слышишь ржанье по долинам?То табун несется рысью.
1847
«Любо мне в комнате ночью стоять у окошка в потемках…»
Любо мне в комнате ночью стоять у окошка в потемках,Если луна с высоты прямо глядит на меняИ, проникая стекло, нарисует квадраты лучамиПо полу, комнату всю дымом прозрачным поя,А за окошком в саду, между листьев сирени и липы,Черные группы деля, зыбким проходит лучомМежду ветвями — и вниз ее золоченые стрелыЯрким стремятся дождем, иль одинокий листокЛунному свету мешает рассыпаться по земи, сам же,Светом осыпанный весь, черен дрожит на тени.Я восклицаю: блажен, трижды блажен, о Диана,Кто всемогущей судьбой в тайны твои посвящен!
1847
«Шепот, робкое дыханье…»
Шепот, робкое дыханье,Трели соловья,Серебро и колыханьеСонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,Тени без конца,Ряд волшебных измененийМилого лица,
В дымных тучках пурпур розы,Отблеск янтаря,И лобзания, и слезы,И заря, заря!..
1850
«На стоге сена ночью южной…»
На стоге сена ночью южнойЛицом ко тверди я лежал,И хор светил, живой и дружный,Кругом раскинувшись, дрожал.
Земля, как смутный сон немая,Безвестно уносилась прочь,И я, как первый житель рая,Один в лицо увидел ночь.
Я ль несся к бездне полуночной,Иль сонмы звезд ко мне неслись?Казалось, будто в длани мощнойНад этой бездной я повис.
И с замираньем и смятеньемЯ взором мерил глубину,В которой с каждым я мгновеньемВсё невозвратнее тону.
1857
«Заря прощается с землею…»
Заря прощается с землею,Ложится пар на дне долин,Смотрю на лес, покрытый мглою,И на огни его вершин.
Как незаметно потухаютЛучи и гаснут под конец!С какою негой в них купаютДеревья пышный свой венец!
И всё таинственней, безмернейИх тень растет, растет, как сон;Как тонко по заре вечернейИх легкий очерк вознесен!
Как будто, чуя жизнь двойнуюИ ей овеяны вдвойне, —И землю чувствуют роднуюИ в небо просятся оне.
1858
Колокольчик
Ночь нема, как дух бесплотный,Теплый воздух онемел;Но как будто мимолетныйКолокольчик прозвенел.
Тот ли это, что мешаетВдалеке лесному снуИ, качаясь, набегаетНа ночную тишину?
Или этот, чуть заметныйВ цветнике моем и днем,Узкодонный, разноцветный,На тычинке под окном?
1859
«Молятся звезды, мерцают и рдеют…»
Молятся звезды, мерцают и рдеют,Молится месяц, плывя по лазури,Легкие тучки, свиваясь, не смеютС темной земли к ним притягивать бури.
Видны им наши томленья и горе,Видны страстей неподсильные битвы,Слезы в алмазном трепещут их взоре —Всё же безмолвно горят их молитвы.
1883
«Благовонная ночь, благодатная ночь…»
Благовонная ночь, благодатная ночь,Раздраженье недужной души!Всё бы слушал тебя — и молчать мне невмочьВ говорящей так ясно тиши.
Широко раскидалась лазурная высь,И огни золотые горят;Эти звезды кругом точно все собрались,Не мигая, смотреть в этот сад.
А уж месяц, что всплыл над зубцами аллейИ в лицо прямо смотрит, — он жгуч;В недалекой тени непроглядных ветвейИ сверкает, и плещется ключ.
И меняется звуков отдельный удар;Так ласкательно шепчут струи,Словно робкие струны воркуют гитар,Напевая призывы любви.
Словно всё и горит и звенит заодно,Чтоб мечте невозможной помочь;Словно, дрогнув слегка, распахнется окноПоглядеть в серебристую ночь.
28 апреля 1887
«Сегодня все звезды так пышно…»
Сегодня все звезды так пышноОгнем голубым разгорались,А ты промелькнула неслышно,И взоры твои преклонялись.
Зачем же так сердце нестройноИ робко в груди застучало?Зачем под прохладой так знойноВ лицо мне заря задышала?
Всю ночь прогляжу на мерцанье,Что светит и мощно и нежно,И яркое это молчаньеРазгадывать стану прилежно.
27 октября 1888
«От огней, от толпы беспощадной…»
От огней, от толпы беспощаднойНезаметно бежали мы прочь;Лишь вдвоем мы в тени здесь прохладной,Третья с нами лазурная ночь.
Сердце робкое бьется тревожно,Жаждет счастье и дать и хранить;От людей утаиться возможно,Но от звезд ничего не сокрыть.
И безмолвна, кротка, серебриста,Эта полночь за дымкой сквознойВидит только что вечно и чисто,Что навеяно ею самой.
7 февраля 1889
