Френдзона для бэдбоя (СИ) - Лари Яна

Для достоверности даже достаёт из-за уха какой-то поникший цветок и показывает притихшему ребёнку. Отмазка, конечно, на троечку, но в нынешнем положении выбирать не приходится.

Ксюша не спешит как-либо реагировать. Теребит в руках своего медведя, не отрывая от гостя подозрительного взгляда, словно пытаясь без слов показать, что ему здесь не рады и сквозняк, бьющий по ногам из дверного проёма, явление ни черта не в порядке вещей.

— Ты сломал нашу дверь. Уходи, — повторяет непреклонно.

— Не сломал, а проверял на прочность — назидательно поднимает он палец вверх. — Завтра поставлю новую. Из железа. Больше никто не сможет к вам вломиться.

— Даже ты? — задумчиво уточняет Ксюша.

— Даже я… — тяжело вздыхает Макс.

— Тогда ставь.

Царственный кивок вызывает на мужском лице слабую улыбку.

— Тебе сколько лет? — вдруг задаёт он вопрос, которого я больше всего боялась.

— Много, — скупо отвечает ребёнок, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать разговор.

— А зовут тебя как? — не сдаётся Макс.

Ксюша упрямо оттопыривает губу, делая шаг назад.

— Не надо меня звать.

— Ладно, ладно, — примирительно улыбается он. — Момент для знакомства и правда не очень. Понял, осознал, обещаю исправиться. Вот прямо сейчас и начну. Любишь плюшевые игрушки?

Макс кивает на мишку, которого Ксюша сразу же неосознанно крепче прижимает к груди.

— Ксень, пойдём в кровать, — вмешиваюсь, пока он с непривычки всё окончательно не испортил. Демонстративно забираю поникший цветок и стараясь говорить непринуждённо, обращаюсь уже к Максу. — Тебе тоже пора достать шило из… кармана и дать нам передохнуть. Дверь за собой можешь не закрывать. Спасибо, за подарок, я под впечатлением.

Пока Ксюша ворочается под одеялом, безуспешно стараясь поймать украденный сон, я мрачно обдумываю последние слова Макса. Получается, он видел как я встречала Амиля. Тогда ещё щуплого, лохматого и внешне совсем непохожего на представителя какой-нибудь агрессивно настроенной субкультуры. Никогда не задумывалась о том, как выглядят наши с братом отношения со стороны, но если Мартышев понял всё превратно, то мне это только на руку.

Ну приходил, молодец. И что это меняет?

Может, то, что сам пропал, а потом просто окрестил гулящей и даже не стал ничего выяснять? По себе видать мерил, раз не брезговал водить к себе домой другую.

Да и дело не столько в прошлом, сколько в настоящем. В выломанной двери, в испорченном вечере, в опасной непредсказуемости. Снаряд в башке — это ж не лечится. Ну какой из него заботливый и надёжный родитель?

Сама я засыпать в распахнутой настежь квартире конечно же не рискую. Как только дыхание дочери становится ровным, на цыпочках выхожу в коридор.

Макс сидит прямо на полу, привалившись спиной к стене: голова опущена, руки сложены на согнутых коленях. Честно говоря, я всё ещё надеюсь на обещание установить новую дверь и быстрое прощание. Но стоит нам встретиться взглядами, как выражение «не судьба» обрушивается на мои планы со всей неумолимостью.

— Ксюша — моя дочь?

Повисает напряжённое молчание. Я пытаюсь подобрать нужные слова, но чувствую только как от волнения потряхивает мышцы.

— Нет, моя.

Он пружинит на ноги, резко хватает меня пятернёй за подбородок и мнительно вглядывается в широко распахнутые от неожиданности глаза.

— Твоя и чья?!

Холодею от требовательности его тона, но это не мешает ответить твёрдо и с вызовом:

— Моя и козла, с которым я развелась почти сразу. Извини, знакомить не буду. Понятия не имею, на каких он нынче бродит пастбищах.

— Почему скрывала?

— Мартышев, давай не будем впадать в маразм. А то получается, что ты тоже задолжал мне список всех, кого осчастливил за последние пять лет. К рассвету управишься?

Макс морщится будто лимон проглотил. Ну или бревном, тем, что обычно не замечают в глазу, приложило.

— Ладно, иди ложись к дочери. Я переночую в твоей комнате.

— Чего?!

Мы впиваемся друг в друга убийственными взглядами. Я — возмущённо. Мартышев — непреклонно. И неизвестно, сколько бы так продолжалось, не завершись всё крепким поцелуем. В лоб.

— Того. Мы же друзья, — нахально ухмыляется Макс, пользуясь моей временной немотой. — Я не оставлю вас одних в открытой квартире. И это не обсуждается.

Да-да, рассказывай. Только блеск лукавый в глазах мне ой как не нравится!

Макс

Любопытство, как известно, сгубило не одну кошку, а мужикам совать нос, куда не приглашали вообще не комильфо. Но если сильно хочется, то кто ж мне запретит, правда?

Всё-таки такое ЧП в жизни приключилось. Нужно проверить информацию, ибо задом чую, кое-кто пытается меня на… наколоть с хронологией событий. У меня, возможно, есть дочь. Большая уже! Борзая. А я даже как звать её до этой ночи был не в курсе. Нормально, да?

— Не дрейфь, братан, от казусов никто не застрахован, — бубню себе под нос, прикидывая, с чего начать осмотр холостяцкой берлоги Ахметовой. — Не мог в квартире жить мужик и нигде ничего не пометить. Что-нибудь обязательно должен был заныкать преемникам на заметку. Тем более свежим ремонтом здесь явно не пахнет.

Начать поиски решено с любимой ниши — пространства под шкафами. Пока могу сказать только то, что Мари убирает на совесть. Прозрачная плёнка пыли до мохнатых дюн, что у меня раз в месяц выгребает тётка из клининговой службы, никак не дотягивает. Нет, хорошая всё-таки Ахметова хозяйка. И в постели огонь. Если ещё что-то помимо бутербродов умеет сварганить — цены ей не будет. Хоть завтра женюсь.

Подсвечивая себе телефоном, ползаю по ламинату как тот боец в горячей точке. К слову, о горячем… Сдаётся мне за батареей поблескивает глянцем кое-что занимательное…

— Есть! — удовлетворённо пыхчу, вытягивая за край тоненький журнал.

Чтиво и впрямь занимательнее некуда, если ты пацан к эстетике обнажённого тела неравнодушный. А заголовки какие! Мисс апрель… Май… Июнь… А картинок сколько! О-хо-хо… Июль так вообще выдался знойным…

Так, ладно. Мне-то, искушённому, уже не пристало на типографские чернила залипать. Где тут у нас год значится? Ага, трёхлетней давности. Хорошо. Хорошо, но мало. Нужно больше информации.

Вскоре обыск захватывает меня полностью, даже перестаю крутить в уме наш неприятный разговор. Моя Кнопка или нет, глобально это ничего не меняет, но знать наверняка я обязан!

Конечно, Мари понимает, что отцовство даёт определённые привилегии. Причём я бы точно ими воспользовался! Имею право. Ну, пока теоретически. Правда, в таком случае она — паршивка лживая. Впрочем, не буду забегать наперёд, иначе накручу себя так, что за волосы из кровати разбираться вытащу. Для начала мне нужно остыть.

Благо разглядывание её нижнего белья из верхнего ящика комода значительно улучшает моё настроение. Нет, серьёзно. Ни одного приличного комплекта — всё вразнобой. Сколько девушек водил на свидание, ни на ком не видел две разные части: верх и трусы — всегда бантик к бантику. Рюшка к рюшечке.

Кстати, о свиданиях…

Я ж теперь не успокоюсь, пока не гляну, что Ахметова надела на встречу с Германом. Вдруг к тем соблазнительным изумрудным кружевам, что я успел заметить в вырезе халата, на нижних девяносто сейчас красуются такие же?

Так, тпру, фантазия. Терпим до утра, там уже по обстоятельствам сориентируюсь, как это проверить.

Похоже, впечатлившись моим усердием, судьба, наконец, подкидывает мне очередную улику в самом нижнем ящике.

— Да тут не коробка, а ларец с сокровищами! — присвистываю, разворачивая пару явно не новых носков сорок последнего размера. Мари их вместо гольфов разве что смогла б носить.

Дальше — больше: лосьон после бритья, туалетная вода… Мужская. Простенькая, но ничего так. И, что меня особо впечатляет — боксёрские перчатки.

Ладно, мужик в жизни Ахметовой всё-таки был. Тут не соврала. И правильно Мари сделала, что развелась. Так-то психологический портрет слабо тянет на примерного семьянина.