Отражение зла - Мишель Вико

– Откуда здесь могла взяться вода, когда на небе ни облачка, – прошептал Такехико, глядя на голубое небо, и тут же занеся над собой свою руку, почувствовал, как ему на лицо капнуло несколько капелек воды, из-за чего он сразу же окончательно проснулся и приподнялся, чтобы оглядеться.

Улыбка появилась на сонном лице Такехико; мимо него и его друга Сузуме, сделав изгиб в их сторону, протекал знакомый лесной ручей повелителя Симидзу.

– Спасибо тебе Симидзу, за то, что разбудил меня, – сказал Такехико, слегка коснувшись рукой, прохладной поверхности лесного ручья.

Почти бесшумно плеснув волнами в ответ, так что на нём заиграли золотистые блики от падавших на него солнечных лучей, лесной ручей, повернув свой прозрачный поток, укатился в гущу зарослей молодого бамбука, оставляя за собой маленькие капельки воды на траве.

– Сузуме, пора вставать! – поднимаясь на ноги, окрикнул Такехико своего спящего друга.

– Честное слово, ещё бы совсем немножечко поспать, – промямлил Сузуме, зевая, и не открывая глаз, оставаясь лежать на прежнем месте.

– В деревне потом отоспишься, если медлить не будешь, и мы ещё до наступления темноты, успеем прийти в неё, а то, как бы нам в этом лесу ночевать не пришлось.

Слова о возможном ночлеге в лесу, подействовали на Сузуме должным образом, от чего он сразу же открыв глаза, посмотрел на Такехико, который стоял перед ним, протягивая ему бурдюк с водой.

– Промочи горло перед дорогой.

Сузуме молча, встал, взял бурдюк, и, сделав несколько глотков, вернул его обратно Такехико.

– Дело идёт к вечеру, поэтому остановок в пути делать не будем, во всяком случае, пока не выйдем из леса, – сказал Такехико, направляясь через бамбуковые заросли, засовывая бурдюк в дорожную суму, прямо на ходу.

– Ты уже определился с направлением? – спросил Сузуме, последовав за Такехико.

– Оно прежнее, а вот если тебе ещё интересно знать насчёт того, как я буду его придерживаться, то на этот раз, солнце будет нашим верным помощником, – ответил Такехико, махнув рукой на небо, продолжая идти сквозь заросли молодого бамбука.

– Звучит, обнадёживая, – улыбаясь, произнёс Сузуме, посмотрев на солнце.

Далее, пройдя бамбуковые заросли, путники вышли на просёлочную дорогу, идущую сквозь лес, и выходящую из него, прямо к деревне, где они, оказавшись под вечер, познакомившись наугад с одним из местных жителей, испросили у него постоя на ночлег в приближающуюся ночь.

Глава 17. Демон Дааку и его слуга великан Оокина

Начиная сейчас новую главу, чтобы рассказать о том, что делал демон Дааку после бегства людей из его Чёрного леса, я немного вернусь во времени назад, на тот самый момент, когда Такехико и Сузуме остановились на отдых, в обычном, зелёном лесу.

– Тебе незачем и главное не в чем себя винить, – сказал демон Дааку, обращаясь к своему слуге, великану Оокина, когда тот появился на окраине Чёрного леса, извиняясь перед ним за непростительное опоздание.

Признание господином своей вины, смутило великана Оокина, который и так уже пребывая в глубоком расстройстве, стоял, опустив голову вниз.

Спорить со своим любимым господином он не мог, а потому был вынужден покорно слушать речь демона Дааку, не смея, как бы ему сейчас хотелось, взять всю вину на себя.

– Это я упустил людей, в то время как ты столь героически сражался с этим волшебным растением и к тому же победил его, целиком и полностью оправдав моё доверие, – продолжил демон Дааку своё обращение к верному слуге.

Оокина молча, кивнул головой в знак согласия, пряча расстроенный взгляд от своего господина.

– У нас я думаю, ещё будет возможность поквитаться с этими людьми, за то, что они без спроса вошли в наш лес, заметь, не мой, а наш!

Великан Оокина растерянно поднял свои тёмно-серые глаза на демона Дааку, и слабое подобие улыбки, едва скользнуло на его пухлых губах.

– Нам надо только запастись необходимым терпением, и понять, что время всегда становится быстротечнее, когда не так часто думаешь о том, чего желаешь больше всего.

Философские речи были не по части великана Оокина, и поэтому, хорошо зная посредственные умственные способности верного слуги, демон Дааку, дабы далее не озадачивать его ненужными для него словами, перевёл разговор на более понятный тому язык и подходящую ему тему.

– Сегодня у нас больше не будет никаких других дел, и мы можем, ни о чём не думая, устроив себе хороший отдых, спокойно предаться столь любимому нами занятию, как чревоугодие. Что ты, к примеру, скажешь, если нам, среди прочего разнообразного множества блюд, в качестве главного угощения нашего стола в этот вечер, повара подадут на него жареных кабанов под соевым соусом с фасолью?

– Я просто до глубины своей души не знаю, что может быть лучше жареных кабанов под соевым соусом, да ещё с фасолью? – растопырив крепкие, цепкие пальцы, развёл руками великан Оокина, сияя улыбкой до самых ушей, обнажив большие белые зубы.

– Тогда во дворец Туюсимбу! – воскликнул демон Дааку, и, сделав обеими руками магические пассы, исчез, переместившись к главным воротам своего дворца, куда буквально через пару минут, прибыл и великан Оокина, и как прежде, даже не запыхавшись, сияя улыбкой в предвкушении славного застолья.

– Проходи в столовую, Оокина, – сказал демон Дааку, первым заходя во дворец. – Повара уже начали готовить наш ужин.

Не сказать, что демон Дааку так уж сильно, вплоть до безграничности обожал великана Оокина, как своего верного слугу, но что остаётся несомненным и бесспорным, души в нём за его смелость и исполнительность, не чаял точно, а потому иногда и обращался к нему столь вольно, почти по-отечески, называя в таких случаях по имени.

И было с чего демону Дааку, так предрасполагаться к нему, сильно выделяя его среди всех остальных своих слуг.

Как уже было сказано, великан Оокина не любил долго думать над приказами своего господина и повелителя демона Дааку, поскольку всегда и везде главным образом стремился угодить ему, выполняя всё, что он ему прикажет безоговорочно и по возможности быстро.

И дело тут было вовсе не в каком-либо страхе перед гневом своего господина, проявлявшегося им в неимоверной жестокости по части физического и морального наказания любого провинившегося, в применении которого, демон Дааку являлся отменным виртуозом, в чём сказывался многолетний опыт, а просто до банальности в нерушимой верности и соответствующего тому фанатизма, в службе на хозяина.

Вот именно поэтому, демон Дааку, тёмный не цветом лица, а характером своим, до глубины своей души, проживавший в самом центре Чёрного леса в довольно просторном каменном дворце Туюсимбу, который получил своё название за то, что к нему приводят все дороги в его лесу, был так предрасположен к великану Оокина, словно любящий отец к своему чаду.

В остальном хозяин Чёрного леса был обычным злым демоном, по внешности немного схожий с человеком, но больше похожий на оборотня, сущность которого сводилась к тривиальной ненависти, направленной против всех не относившихся к его близкому окружению и в первую очередь на людей.

И мера этой ненависти была настолько неизмерима, что вышеупомянутый колдун Идзивару, некогда, чисто случайно оказавшийся в этом Чёрном лесу, по воле совсем непредвиденных для него обстоятельств, смог лично познакомиться с демоном Дааку, повстречавшись с ним с глазу на глаз, благодаря чему узнал от него о себе такое, что запомнил эту встречу на всю оставшуюся жизнь.

А что касается демона Дааку, то он даже и думать забыл о старом злом колдуне, раз тот, покидая его владения, ни единым словом не обмолвился каким-либо обещанием к нему когда-нибудь ещё вернуться.

Виновником поспешного отступления, оказался вызванный к месту встречи двух магистров злого дела, великан Оокина, который всем своим видом, а так же незабываемой, грубой манерой обращения с неугодными его господину личностями и уж тем более, совсем ненужными незнакомцами, помог колдуну Идзивару довольно быстро разобраться во всех нюансах полученных ответов на уже озвученные вопросы.

Разумеется, будь великан Оокина сейчас перед колдуном Идзивару один на один, ему бы досталось от старого колдуна, но беда последнего была как раз в том, что за спиной великана, находился его бессмертный господин.

Таким образом, не подавая виду, но затаив в глубине души огромную обиду, колдун Идзивару, чтобы не раздувать раньше времени ненужного конфликта, задерживаться во владениях демона Дааку не счёл нужным, а потому, не нарушая собственного величия, благо в этом ему никто не мешал, покинул Чёрный лес, оставив его хозяина наедине со своим верным телохранителем, великаном Оокина. Главной же причиной поспешного отступления колдуна Идзивару, стало хорошо ему известное бессмертие демона Дааку, для преодоления которого нужно было знать особый секрет хозяина Чёрного леса, чего до сих пор никому из колдунов не довелось постичь.