Таинственный берег - Сюзан Ховач

Она сглотнула, чувствуя себя так, будто ей надо сохранить равновесие на канате, натянутом высоко над землей.

— Я… я просто хочу быть к ним справедливой и… и я знаю… Да, я действительно хочу, чтобы они были здесь, Джон, в самом деле хочу… Но если… я просто не понимаю… Почему ты вдруг так спешишь со свадьбой?

Он посмотрел на нее. Сара вдруг почувствовала, что краснеет, и испугалась «отчужденного настроения», испугалась, что обидит родителей, испугалась свадьбы и первой ночи медового месяца.

— Джон, я…

— Прости, — сказал он, кладя через стол свои руки поверх ее. — Это было нехорошо с моей стороны. Конечно, мы дождемся твоих родителей. Я просто эгоистичен и нетерпелив.

— Возможно, это я эгоистична, — сказала она со стыдом. — В самом деле, я сказала, что хочу скромную свадьбу…

— Но не такую скромную, как предложил я. — Он не сердился. — Все в порядке, я понимаю. Устроим так, как ты хочешь. В конце концов, сама свадьба значительно больше значит для тебя, чем для меня.

— Полагаю, что это так, — сказала она. — Свадьба — это день невесты, правда? И потом, ты уже был женат раньше, так что…

— Так что я этим пресыщен! — поддразнил он. Сара улыбнулась.

На некоторое время они сосредоточились на закусках.

— Сара!

Надвигалось еще что-то. Она почувствовала, как напрягаются нервы, а сердце бьется глухо, гораздо быстрее, чем обычно.

— Неважно, когда мы поженимся, я хотел поговорить с тобой о Софии.

Она спокойно отпила глоток вина, стараясь не выдать растущего волнения.

— Не надо говорить о ней, Джон, если тебе не хочется. Я все понимаю.

— Я не хочу, чтобы у тебя возник этот ужасный «комплекс первой жены», — сказал он, отложив нож и вилку, и откинулся на спинку стула. — Не думай, Бога ради, что София была чем-то таким экзотическим, что ты едва ли сможешь с ней тягаться. Она была обыкновенной девушкой, очень привлекательной в сексуальном плане. Я женился на ней, потому что по молодости лет спутал вожделение с любовью. Полагаю, довольно распространенная ошибка. — Он осушил бокал до дна, продолжая рассеянно вертеть его за ножку, обвел глазами зал. — Какое-то время мы были очень счастливы, а потом ей стало скучно, а я обнаружил, что не могу больше любить ее и полагаться на нее, как это было сначала. Мы часто ссорились. И как раз тогда, когда я начал подумывать о разводе, с ней произошел несчастный случай, и она умерла.

Это был кромешный ад и для меня, и для всех, кто в те дни оказался в Клуги, особенно из-за того, что предварительное расследование получило широкую огласку в местной прессе и возникли самые разнообразные слухи. Одна из таких версий даже предполагала меня в качестве убийцы. Без сомнения, какой-то чудак с больным воображением прослышал, что мы не очень-то ладили, и построил свою мелодраматическую версию, когда узнал, что София сорвалась с обрыва и сломала шею на скалах… Но это был несчастный случай. Предварительное расследование допускало в своих заключениях возможность самоубийства, поскольку София не чувствовала себя счастливой в Клуги, но это полная нелепость. Они не знали Софию, не знали, как она любила жизнь — даже если эта жизнь была всего лишь пребыванием в Клуги, вдали от блеска Лондона. Ее смерть — результат несчастного случая. Других объяснений не существует.

Сара кивнула. Официант подошел и опять удалился. Перед ней открылся еще один срез жизни.

— В конце концов, — сказал Джон, — зачем бы мне нужно было ее убивать? Развод — вполне цивилизованный способ избавиться от нежелательного супружества, и у меня не было причин предпочесть убийство разводу. Я отклонился от темы. Я просто хотел сказать, что тебе вовсе не надо беспокоиться, будто ты не сможешь выдержать сравнения с Софией, потому что здесь просто-напросто и сравнения быть не может. Я люблю тебя и в тебе очень многое, а в Софии я любил только одно, и даже это в конце концов скисло… Ты же меня понимаешь, правда? Ты следишь за моими словами?

— Да, Джон, — сказала она, — я понимаю.

Но в мыслях, в самых сокровенных своих мыслях, которые она не доверила бы никому, тихонько звучало другое: «Она, наверное, была великолепна в постели. Предположим…» А дальше даже самые сокровенные мысли превращались в мешанину страхов и терзаний, которые она инстинктивно старалась загнать в самые отдаленные уголки сознания.

Улыбка Джона была как особое послание, переданное глазами: «Ты все еще хочешь выйти за меня замуж?»

Она улыбнулась ему в ответ и внезапно почувствовала, что любит его так сильно, что ничто во всем мире не имеет значения, кроме ее страстного желания быть с ним и сделать его счастливым.

— Да, — сказала она. — Я хочу выйти за тебя замуж. Но давай не ждать моих родителей, Джонни. Я передумала. Давай, в конце концов, поженимся как можно быстрее…

В половине двенадцатого тем же вечером Джон набрал телефонный номер.

— Все прекрасно, — сказал он в трубку. — Мы поженимся на этой неделе, медовый месяц в Париже — десять дней, потом на день-два опять в Лондон — забрать Джастина, и потом мы все вместе возвращаемся в Канаду, подальше от анонимного абонента и любой возможности, при которой Сара узнала бы что-нибудь. Для нее лучше ничего не знать.

Он помолчал, слушая.

— Да. Без проблем. Она даже не задала ни одного вопроса о Софии. Я сделал акцент именно на том, о чем ты посоветовала.

Опять пауза. Ночь вступала в свои права все увереннее. Потом он сказал:

— Как я ей все объясню? Это выглядит чертовски странно, если я поеду туда, особенно имея в виду мой разговор с ней вчера вечером о Софии… Ну да, конечно! Да, это звучит достаточно резонно… Хорошо, тогда увидимся с тобой через две недели. До свидания, дорогая… и думай обо мне.

Отель в Париже, в котором они остановились, был огромен, великолепен и комфортабелен, и Сара хотя и улыбалась весело, на самом деле чувствовала себя очень маленькой, потерянной и уставшей от постоянного волнения. Позже, вечером, в знаменитом ресторане она попыталась отдать должное роскошным блюдам, но взвинченность и напряжение только увеличивались, и в конце концов она не могла уже больше есть. Наконец они вернулись в отель, пожелали спокойной ночи дежурному за стойкой и отправились в свои апартаменты на втором этаже.

Джон ушел в ванную. Медленно раздеваясь, Сара слышала журчание воды, льющейся из душа. Значит, у нее есть возможность несколько минут побыть наедине с собой. Она старалась не думать о Софии. Что бы сделала София в свою первую брачную ночь? Вряд ли она дрожала бы во время обеда, сплошь состоявшего из экзотических блюд, а еще менее вероятно, чтобы она так же напрасно теряла драгоценные минуты, безуспешно пытаясь расстегнуть платье непослушными пальцами… Возможно, Джон жил с Софией до того, как женился на ней. С Сарой он на этом не настаивал, но она, конечно, совсем другое дело. А София была такая привлекательная и еще — иностранка. Быть иностранкой это, наверное, совсем другое дело. А может, нет?