Ещё один шанс - Иван Васильев

— А может, пойти по стопам Остапа Сулеймана Бендера. Найти в городе невесту, побогаче, среди знати. Осчастливить браком какую-нибудь москвичку и жить себе припеваючи. — Рязанцев продолжал беседовать сам с собой.

— Нет, опять уныло и неинтересно. Достанут ее родственники с приемами и балами. Потом, жена заведет какого-нибудь садовника или массажиста. Будет свадьба по расчету. Затем, она умрет от яда, подброшенного на кушетку. В итоге, во всем обвинят собаку троюродного брата от старшей сестры… В конце концов, я её деньги проиграю в карты, разорюсь и с горя сопьюсь… Нет скучно, банально и тоскливо, как в дешевом детективе, — вздохнув, и расстроил себя Алексей.

— А может мне как Нострадамусу или Калиостро стать великим оракулом, прорицателем и вершителем судеб, — пришла внезапно шальная мысль в голову. Буду на слезах девственниц или на лепестках разрыв-травы предсказывать землетрясения, цунами, падение метеоритов. Провозглашу себя великим кудесником Алексисум Воронсоусом — Вершителем судеб, мира и вселенной. (Здесь, по задумке, в честь выдающейся особы, должна была ударить молния или захлопать на небе гроздья салюта…)

Задрав нос, путник попытался напыщенно посмотреть, на всех прохожих — букашек, сверху вниз.

— Нет, не пойдет, — снова возмутился мой внутренний голос и вернул меня с небес на землю.

— Загоняют тебя, Леха, по пустякам, ничтожные королишки со своими хотелками:…

— О, Великий…. Будет ли, в этом году война? А в следующем? Если же, войны не будет, может тогда жениться? А на ком жениться? Воистину, ты всегда прав! О, премудрейший!.. Да, кстати, а, что делать со старой женой?… И…. так далее, и тому подобное, с ночи и до утра.

— Так, всю свою космическую энергетику на всякую чепуху и потратишь, — убедительно отговаривал он сам себя.

— А могут, вообще, придать анафеме и сжечь на костре, как пособника Дьявола. Церкви очень не нравятся, всякие шарлатаны, если они, не в ее коллективе, трудятся.

От тяжелых размышлений, как принести народу светлое и счастливое будущее, Рязанцева отвлек чужой заинтересованный взгляд. По спине пробежал неприятный холодок. Он почувствовал слежку. За ним не просто следили. Его профессионально вели.

— Ни чего себе! Здесь-то откуда?

— Так! Собрались, огляделись, рассчитались по порядку и… Работаем!

Всё его наигранное, расхлябанное состояние сразу улетучилось. Это были уже не шутки и не отпуск, который он себе представлял, дурачась на каждом шагу… Это было серьезно. Чутье Рязанцева никогда не подводило. Алексей собрался и начал привычно, по отношению к создавшейся ситуации, действовать…

Первым делом, странник внимательно осмотрев присутствующих людей. Быстро выяснил, что им интересуются три человека.

Претендентом номер один, был липовый одноногий. Этот, нищий калека, тащился за мной, уже метров тридцать.

Он что-то, подозрительно сильно, кричал, страшно скрипел гнилыми зубами и обещал закусить какой-то калач. Попрошайка несколько раз дернул меня за рукав, зазывая зайти в ближайшую церковь. Я, незаметно заехал кулаком ему в ухо.

— Жаль…. Не успел узнать, следил он за мной или нет?

Убогий громко плюхнулся в лужу, за каким-то прилавком, и мирно принялся стонать, наслаждаясь нирваной водных процедур.

— Не он, — сожалея, произнес я.

— А так, был похож…

Так, ощущение хвоста не пропало, а только усилилось.

— Ой, не к добру это, — снова нехорошие мысли стали возникать у меня в голове. И я стал, еще внимательнее, осматривать присутствующих.

Вторая жертва обнаружилась довольно быстро. Ей была признана колоритная фигура напыщенного иностранца в пенсне. Очкарик, задрав нос, подозрительно долго с пренебрежением глядел на меня. Он даже какое-то время шел в моем направлении.

— Вот, самые точные приметы слежки, — начал рассуждать странник.

Первое, проявляет интерес больше обычного;

Второе, делает вид, что интересуется не мной, а другими;

Третье, он просто вызывающе себя ведет и поэтому мне не нравился!

Интерес четырехглазого иноземца продлился до группы бродячих артистов. Они шумной толпой двигались навстречу. Лицедеи прыгали и веселились вокруг привязанного живого медведя, наряженного в красную рубаху. Косолапый метался из стороны, в сторону пугая зрителей громким рычанием.

Публика аплодировала, визжала от страха и кидала мелкие монеты в благодарность.

В порывах радости кто-то из зрителей или артистов очень сильно пнул немчину по ноге… два раза… Скорее всего, это был медведь. Мне, отсюда, не очень хорошо было видно…

— Шмэрц, Хафт!.. О, майн гот… Швайне, — громко завопил немец, восхищаясь игрой актеров.

Затем в крайне язвительной форме, на родном языке, начал возмущенно рассказывать занимательные истории про своих знакомых и близких родственников.

— Да, понял, я, уже, что ты и твоя семья не соглядатае, — прокомментировал яркую речь иноземца путешественник.

Оставив его, наедине с ликующими зрителями, он пошел дальше.

Чувство слежки по-прежнему возрастало. Оно уже издевалось надо мной.

Третьей, самой приятной, из всех изучающих мое поведение, была милая молодая девушка. Она шла на небольшом расстоянии и постоянно бросала заинтересованные взгляды.

— Интересно, за всеми незнакомцами в Москве, такие красивые следят? Или только персонально за мной? — начал рассуждать Алексей, внимательно разглядывая товары на лотке.

— То есть, пока модельный бизнес не развит, — всех высоких, красивых, обалденных в сыскари.

— Нет, конечно, приятно, что, такие милашки, у них работают.

— Но, ведь они, ни чего не умеют.

— Может быть, какого деревенского пастуха она и выследит. А на меня, одной такой мало, — продолжал отрешенно размышлять Рязанцев.

— Кстати, а почему я решил, что она одна? Может быть их тут несколько? — И Леха представил толпу фотомоделей следящих за ним со всех сторон.

— Да, полный фэшен! — промолвил он.

— Хотя, если, у них, так заведено, то мне, тут, наверно понравиться.

Внимательно осмотревшись. Он убедился, что преследовательница была одна.

Причем действовала она столь не профессионально и расхлябано, что ему стало жалко девчонку. А через несколько шагов он даже стал сочувствовать и оправдывать ее.

— Двоечница, наверное, какая-то. Или родственница, чья-нибудь, пристроенная в ментовку по блату, — рассуждал странник, продолжая изучать поведение сыщицы.

— Приехала, как всегда, в Москву, поступать. По конкурсу не прошла, вот и подрабатывает.