Слишком много женщин - Рекс Стаут

– Но вы не говорили ему о ваших ощущениях?

– Нет, разве я должен был говорить?

– Вас, конечно, никто не заставлял. Тогда почему вы мне рассказали?

Френкель опустил плечи. Его глаза больше не сверлили меня; теперь они на меня совсем не смотрели, взгляд опускался, покуда не уперся в пол. Он становился несчастным прямо на глазах, и я от души желал, чтобы у него не случился очередной приступ головной боли. Я ждал, когда он снова поднимет глаза, и в конце концов он это сделал.

– Очень трудно сказать, – горестно произнес он. – Может, это прозвучит глупо, но, когда я узнал, что вы расследуете убийство Мура, у меня появилась очень слабая надежда, что если я вам все расскажу, вы сможете это проверить – вы детектив и знаете, как это делается, – возможно, путем опроса хозяйки квартиры и других людей вы могли бы доказать, что я не покидал комнаты в тот вечер. – Он выглядел неуверенным. – А может, вы смогли бы освободить мой ум. Может быть, я недостаточно четко объяснил вам, под каким ужасным давлением я нахожусь. Возможно, вы могли бы также сказать, не упоминал ли мистер Нейлор какие-нибудь имена в связи с этим… этим безответственным докладом, который он послал мистеру Пайну. В частности, не упоминал ли он мое имя?

Больше мне не было скучно, но если хоть одна искорка проскочила в моих глазах, то это было помимо моей воли.

– Хорошо, – сказал я бесцеремонно. – Конечно, было упомянуто много имен. У вас есть основания предполагать, что мистер Нейлор мог вас выделить?

– Никаких серьезных причин. Дело вот в чем, мистер Трут. – Он наклонился вперед и явно приобрел второе дыхание, потому что стал снова прощупывать меня.

– Ощущение, что я убил человека, довлело над моим сознанием почти четыре месяца. Мне необходимо, жизненно необходимо либо укрепиться в этой мысли, либо освободиться от нее как можно скорее. Мне нужно знать, и я имею на это право, было ли у других такое же ощущение, и если так, то по какой причине и как они это объясняли. Это не могут быть те же основания, что и у меня, потому что никто на земле, кроме вас теперь, поскольку я рассказал вам об этом, не знает, что случилось со мной в моей комнате в тот вечер. Поэтому я и спрашиваю, упоминал ли мистер Нейлор мое имя? Если это так и если я не получу от вас искреннего ответа на мой вопрос, мне придется пойти к нему…

Дверь открылась, и в комнату вошел Керр Нейлор.

Несмотря на несчастный вид Бена Френкеля и его мольбу о помощи, я не испытывал к нему никаких братских чувств, а если бы они даже и проросли, то очень скоро увяли бы при одном подозрении, что он просто хотел меня надуть. Но вид аккуратного, маленького, бесцветного лица и бесцветных блестящих глазок Нейлора разбудили во мне защитный инстинкт – не только в отношении Френкеля, но и всего отдела. Как только Френкель увидел, кто вошел в комнату, он вскочил, едва не опрокинув при этом стул, а я сказал Нейлору равнодушным голосом:

– Здравствуйте, я не видел вас сегодня. Я говорю с мистером Френкелем о служащих его секции. Я думаю…

– Он не начальник секции, – оборвал меня Нейлор.

– Да, но в своей работе с персоналом я часто обнаруживаю, что от помощника можно получить гораздо больше полезной информации, чем от начальника. Вы что-нибудь хотели?

– Вы можете закончить с Френкелем позднее.

– Конечно, – согласился я. – Правда, здесь возникла одна проблема. Мне кажется, мистер Френкель хочет у вас о чем-то спросить. Так, мистер Френкель?

Но это выглядело совсем не так, потому что он уже крался по направлению к двери. Не то чтобы он ушел, ничего не ответив, но громовые раскаты его голоса превратились в бормотание – что-то насчет исходящей почты, которая его ожидала, после чего он исчез, оставив дверь открытой. Керр Нейлор подошел к ней и закрыл, вернулся к столу и, оставив официальность, сел.

– Они у вас все выдрессированы, – сказал я с восхищением. – Даже такие большие, как Френкель, который мог бы скрутить вас одной рукой.

Нейлор улыбнулся своей мерзкой улыбочкой:

– Он был бы рад это сделать, очень хотел бы.

– Почему? Какие-нибудь веские причины?

– Нет, он только считает, что я помешал его повышению по службе в январе. – Нейлор вытащил из бокового кармана какую-то брошюрку. – Я нашел это в ящике своего письменного стола и подумал, что вам было бы интересно ее прочесть.

Я взял брошюрку. Название на обложке гласило: «Протеины и ферменты».

– Вы хотите, чтобы я это прочитал или съел? – спросил я.

Не обладая чувством юмора, он проигнорировал мое замечание. Казалось, он зашел ко мне, чтобы вручить брошюрку и обсудить ее содержание или скорее прочитать мне лекцию на эту тему. Слова слетали у него с языка, и он трещал так быстро, будто я ему заплатил и помирал от нетерпения услышать об этом.

Время от времени я улавливал одно–два слова, что давало возможность вставить в разговор вопрос или многозначительно кашлянуть, но в основном пытался сообразить, как бы остановить Нейлора. Я ни секунды не верил, что им руководило искреннее желание обогатить мои знания сведениями о ценных свойствах ферментов, которых много в листьях. Я чувствовал себя беззащитным и от этого раздражался. Он сидел на стуле, ораторствуя, а я сидел рядом и сокрушался, что у меня не было никакой, даже самой слабой идеи, как извлечь из его маленькой головы факты и намерения, которые в ней варились и в которых я нуждался. Часто, беседуя с человеком по необходимости, я думал: «О'кей, брат, подожди, пока Вульф тебя расколет», но в отношении Керра Нейлора я вовсе не был уверен, что даже Вульф сможет вбить в него клин.

Он говорил и говорил. Я дважды взглянул на часы – никакого эффекта. Наконец я попросил извинения и сказал, что у меня запланирована встреча, на которую я могу опоздать. Он захотел узнать, с кем. Я назвал ему первое имя, пришедшее мне в голову: Самнер Хофф.

– А-а, – кивнул он, вставая со стула. – Один из наших лучших людей, прекрасный инженер и хороший организатор. Печально, действительно грустно, что он ставит под угрозу всю свою карьеру в связи с этой девушкой, Ливси. Он мог бы уехать в Бразилию, руководить там филиалом, но он не едет из-за нее. Вы ее знаете – вы были у нее вчера и снова сегодня. Вам известно, где находится кабинет Хоффа?

– Я найду…

– Пойдемте вместе. Это мимо моего кабинета. Я вам покажу.

Я последовал за ним, думая о том, что его служба разведки была не только хорошо скрыта, но и всегда находилась начеку, поскольку он уже знал о моем коротком визите к мисс Ливси. Мы прошли по широкому проходу, который отделял основной зал от ряда кабинетов, и когда мы дошли до конца этого прохода, Нейлор остановился перед закрытой дверью.

– Здесь кабинет Хоффа, – объявил он таким тонким тенором, что мне показалось, что больше я его не вынесу. – Кстати, чуть не забыл вам сказать: говоря вчера об убийстве Уальдо Мура, я сказал, что могу сообщить вам лишь голые факты. Это не совсем точно. У меня есть только один факт: имя человека, который убил его. Я знаю, кто это был. Но не могу сказать вам больше. Нехорошо и небезопасно обвинять в убийстве человека, если нет доказательств обвинения. Вот и все, что я могу сообщить, – сказал он, улыбаясь. – Передайте мистеру Вульфу, что я весьма сожалею. – Он повернулся и ушел по направлению к своему кабинету в конце коридора.

Первой моей реакцией было пойти за ним. Я постоял и обдумал ситуацию. Он сделал это в своем стиле, выждав момент, когда мы окажемся вне кабинета, чтобы вылить все на меня. Причем ближайшие ряды письменных столов, за которыми сидели сотрудницы, были настолько близко, что мне понадобилось бы сделать только пару маленьких шагов, чтобы дотронуться до шелковистого плеча темноволосой красавицы с ярко накрашенными губами. Теперь, когда босс ушел, она смотрела на меня (как, впрочем, и все остальные в этом секторе), наслаждаясь видом растерянной ищейки. Я скорчил им гримасу и, решив не идти за Нейлором, потому что не был уверен, что удержусь и не удушу его, открыл дверь комнаты Хоффа и вошел.

Он взглянул в мою сторону, сразу узнал меня и крикнул:

– Убирайтесь отсюда!

Я закрыл за собой дверь и огляделся. У него был большой красивый кабинет. Что касается его самого, то, логично рассуждая, я ожидал увидеть хорошо сложенного и сильного человека – ведь он врезал Муру в челюсть по амурным соображениям, да еще был вдобавок инженером. Однако я ошибся. Он был тяжеловат. Чувствовалось, что не за горами время, когда он превратится в толстого коротышку, и вдобавок у него был двойной подбородок. Он не встал и не направился ко мне, не поднял что-нибудь, чтобы запустить в меня; он просто попросил меня убраться.

Я подошел к его столу и спокойно предложил:

– Я уйду, если вы скажете, почему я должен это сделать.

– Убирайтесь отсюда, – он был абсолютно серьезен. – Вы, чертов проныра, лезущий не в свои дела! И не заходите ко мне!