Парашют-убийца - Сергей Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 15
Мощные винты воздушной машины, стрекоча, подымали ее выше и выше. Фигурки на плато становились все меньше, постепенно превращаясь в едва заметные точки. Приближался, как говорится, момент истины. Это время Батяня всегда любил – когда у тебя есть несколько минут до прыжка. Когда уходят все лишние мысли, оставляет разная суета и ты становишься готовым на все сто к встрече с небом.
Сидевший рядом команданте подвинулся ближе к Лаврову.
– Так что, не ожидал, майор, такого поворота событий? – прокричал он, продолжая тему. – А я решил, что тебе одному скучно будет. Да и к тому же вооружение, которое сегодня будет испытываться, предназначено для Венесуэлы, для моей страны. А я – президент, народ выбрал главой государства именно меня. Так что сам подумай: кому, как не мне, и разбираться в возникшем вопросе?
Вопрос был поставлен оригинально, и звучало все логично, хотя вряд ли кто-то из глав государств мыслит таким образом. Видимо, сам воздух Венесуэлы делает ее людей несколько другими…
Похоже, сам президент был откровенно доволен произведенным эффектом. Да, в тяге к театрализации Уго никак нельзя отказать. И если раньше Батяня знал об этом понаслышке, так сказать, теоретически, то вот сейчас довелось увидеть все в реальности, причем даже поучаствовать в спектакле команданте.
– Вряд ли ты, майор, где-то еще такое увидишь, – продолжал гарант конституции, – чтобы президент сам испытывал новый парашют. Это тебе не какие-то там Штаты, где руководитель и дверь сам открыть не в состоянии. Здесь у нас по-другому.
Батяня мысленно согласился. На самом деле, чтобы президент прыгал с ним в паре, да еще подвергая свою жизнь опасности, такого, пожалуй, не забудешь никогда. Конечно, в богатой биографии майора Лаврова бывали самые разные эпизоды, в том числе и с участием разных высокопоставленных особ, но сегодняшний случай сравнивать было не с чем…
Команданте выглядел очень решительно. Его коренастая фигура смотрелась внушительно и солидно. Что ни говори, думал Батяня, а венесуэльцам повезло с президентом. Это не какой-то там мягкотелый слизняк, который, рассуждая о демократии, позволяет группе уродов, стоящих у кормушки, беззастенчиво обирать народ, прикрываясь красивыми лозунгами!
Лавров вдруг вспомнил рассказанную ему Лаурой историю о том, как президент, оказавшись как-то на стадионе, уселся в гоночную машину и понесся на огромной скорости нарезать крутые виражи, не имея в этом совершенно никакой практики. Да, азарта руководителю было не занимать!
– Я вообще считаю, что президент должен быть с народом в прямом смысле этого слова, – заявил Уго, проверяя экипировку, – ты посмотри, майор, на моем примере прекрасно видно, как народ поверил именно мне, человеку, вышедшему из самой глубинки, а не тем кабинетным крысам, которые уверены в том, что хлеб растет на деревьях!
Он оглушительно рассмеялся, перекрывая своим мощным голосом шум двигателей.
– Я вижу, господин президент, что вы себя здесь чувствуете как рыба в воде? – осведомился Батяня больше из приличия, хотя сам это прекрасно видел.
– Еще бы! Правда, в свое время я этим занимался гораздо чаще! – подтвердил тот. – Так что мы с тобой, майор, коллеги в полном смысле этого слова. Вот только президентом ты пока еще не стал.
Удержаться от улыбки под новый взрыв хохота Батяня не смог.
– Согласен, – подтвердил он, – да у меня и планов таких не имеется!
– А здесь, майор, зарекаться не стоит, – поучительно поднял указательный палец собеседник, – вот у меня, к примеру, если бы в свое время кто-то спросил о том, собираюсь ли я стать президентом, глаза бы из орбит выкатились.
Он коротко переговорил о чем-то с пилотом и снова вернулся к майору.
– Я смотрю, тысячи три здесь будет, – кивнул Батяня вниз.
– Угадал, – широко ухмыльнулся президент, – три двести. Как раз для нашей задачи. Вот сейчас мы ее и осуществим. Ну что, готов?
– Всегда готов, – прозвучал в ответ пионерский слоган из уст российского десантника.
– Первый пошел! – стоя у люка, скомандовал сам себе команданте и сильно оттолкнувшись, ушел вниз.
Батяня сразу же прыгнул следом. В полете время весьма ограничено, несмотря на то что секунды здесь кажутся гораздо более долгими, чем на земле. Падая вслед за президентом Венесуэлы, Лавров опытным глазом сразу же увидел и оценил то, что происходило с его напарником.
А происходило непредвиденное и худшее, что бывает в таких случаях – команданте дернул за кольцо, вытяжной парашютик вышел, но не раскрылся. На этот случай у каждого парашютиста имеется «запаска», но самое ужасное было дальше – у президента не раскрылся и запасной купол. Все это, естественно, происходило на глазах у Лаврова. Думать не оставалось времени.
Батяня развел руки и ноги и постарался выпрямиться. Когда летишь камнем вниз, сделать это совсем нелегко, но он привел свое тело в нужное положение, сразу же перестав кувыркаться. Управляя в полете руками и ногами, мчался вниз в упругом воздухе, бившем в лицо. Майор приближался к Уго, стремительно несущимся вниз с ускорением свободного падения.
Промахнувшись на первый раз, Батяне все же удалось поймать падающего президента боливарианской республики за руку, подтянуть к себе и пристегнуть. Майор дернул за кольцо. Вверху раздался хлопок, следом за этим Батяня почувствовал характерный толчок. Над головой у двух десантников, наполнившись воздухом, раскрылся купол. Со вздохом облегчения майор убедился, что его парашют сработал без накладок. Внизу их готовилось принять плато. Что к чему – придется разбираться на земле.
Следом за этим оба заметили вспышку со скал, а вверх устремилось что-то, до боли напоминавшее ракету. В таких случаях майор не ошибался – так случилось и на этот раз. Прочертив дугу, ракета ударила в вертолет. Звук взрыва разлетелся далеко вокруг. Машина мгновенно потеряла управление, завертелась и стала терять высоту. Падая, она перевернулась, и теперь все еще крутящиеся лопасти оказались внизу.
С тоской глядя на беспомощную, доживающую последние мгновения вертушку, Батяня все же с облегчением думал о том, что произойди это чуть раньше, когда они еще находились на борту, все сложилось бы совсем плохо. Да и выпрыгнуть уже не удалось бы – падающая «мясорубка» разрубила бы их на кусочки.
Вертолет падал в глубокую расщелину. Взметнувшееся оттуда пламя ознаменовало финал машины и пилота. Тем не менее сейчас самым важным для десантников являлась посадка. Что будет дальше, выяснится на земле.
Управляться с «Кинжалом», несущим на себе двойной груз, было не так уж просто, но при опыте Батяни и команданте это оказывалось выполнимой задачей. Лавров подтягивал стропы, целясь в обозначенное место посадки. Впрочем, о простом приземлении пришлось забыть через несколько секунд. Как выяснилось, приключения на этом не закончились. Пришлось выдержать новое испытание. Воздух рассекли автоматные очереди. Лавров поднял голову – в куполе появились дырки от пуль.
– Ничего себе испытание парашюта! – прокричал майор.
Но думать, кто стреляет и зачем, сейчас не имело смысла. Батяня потянул за стропы, уводя парашют в сторону, за скалу, которая уступом разрезала эту часть плато. Территория здесь была чрезмерно пересеченной, так что требовалось проявлять чудеса эквилибристики, чтобы выбрать более-менее удобную площадку для посадки, да еще и попытаться оторваться подальше от того места, с которого по ним немилосердно палили из автоматического оружия.
Глава 16
Мигель Мендоза, щелкнув зажигалкой, зажег сигарету, выпуская ароматный дымок. Ждать, судя по всему, оставалось недолго. Он еще раз огляделся – пока что все шло по плану. Его люди появились здесь загодя, задолго до этих идиотов из охраны и тех, кто прибыл с ними. Колумбиец всмотрелся в бинокль и иронично хмыкнул – к фуршету готовятся! Столики расставляют, дорожки раскатывают. Ну, ничего, он устроит им фуршет. На закуску они получат свинцовые пилюли, которые плохо усваиваются.
Такого же мнения был и один из его подручных – коренастый метис. О том, что жизнь его прошла не в стенах университета, свидетельствовала физиономия Рафаэля. Смуглая кожа была изборождена несколькими шрамами, а особым акцентом в этом «натюрморте» являлось отсутствие левого глаза. Черная повязка, скрывавшая хоть в какой-то степени такой неприятный дефект, проходила наискось лица, придавая ему зловещий, прямо-таки пиратский вид.
– Глядя на все эти приготовления, Мигель, у меня даже в глотке пересохло, – заявил он, – я бы сейчас не отказался промочить горло кое-чем из того, что у них там сейчас выставлено.
– Успеешь, – процедил Мендоза, – сначала дело надо сделать, а уж потом будем отдыхать.
– Так-то оно так, – согласился метис, – а все же почему так получается? Одним все, а другим ничего! Где равные возможности для всех граждан страны, о которых я слышу на каждом перекрестке? Где же справедливость на свете, спрашивается?
