Возвращение Титуса Кроу - Брайан Ламли

Второй испускал пурпурный мерцающий свет, однако сам был скрыт от меня за выступом стены. Я двинулся вперед, спотыкаясь и стараясь придти в себя. Но когда я, наконец, увидел источник света, рот мой раскрылся в благоговейном изумлении и радости.

Я, конечно, предполагал, что увижу, поскольку узнал пульсирующее пурпурное свечение. В дальнем углу моего кабинета и в самом деле стояли огромные дедушкины часы, выполненные в форме гроба. Когда-то они принадлежали когда-то моему отцу… Однако теперь корпус их был поцарапан и потемнел, от них валил пар, а из открытой дверцы на передней панели лился странный свет. И распростершись у подножья таинственного механизма лежал Титус Кроу. На лице моего друга застыла гримаса боли и гнева, вызванная, вероятно, бесплодными попытками подняться.

— Титус! — закричал я, бросаясь вперед. — Это вы? — Меня смутило странное несоответствие. Мой друг казался намного моложе, чем он был, когда мы расстались десять лет назад, но, когда он поднял на меня взгляд, и смог наконец улыбнуться, я убедился, что передо мной Титус Кроу, но такой молодой, что мог бы стать моим младшим братом!

— Есть… Ах!.. кофе у вас в доме, де Мариньи? — простонал мой друг. — Или, может быть… Ох!.. глоток бренди?

Но тут его глаза закатились, плечи задрожали и, потеряв сознание, он со вздохом рухнул на пол.

Утром Титус Кроу почувствовал себя лучше и смог даже выпить глоток кофе, прежде чем снова погрузился в глубокий сон. Смертельная усталость — так назвал бы я его болезнь. Но все же здоровье моего друга беспокоило меня и потому, как только Титус Кроу потерял сознание, я пригласил хорошо известного мне понаслышке доктора… доктора богословия! Это был ни кто иной, как преподобный Гарри Таунли, друг, доверенное лицо и бывший сосед Титуса Кроу. Пребывая на заслуженном отдыхе, он сам недавно вернулся в Англию из кругосветного путешествия, и поэтому ничего не знал о моем появлении, пока мой телефонный звонок не поднял его с постели. Его последнее воспоминание о нас с Кроу было связано с ужасной бурей, уничтожившей Блаун Хаус десять лет назад.

Поэтому мой звонок должно быть сильно взволновал старого джентльмена! Мало того, что он услышал голос человека, которого считал мертвым, так его вызывали ко второму почившему, по его мнению и нуждающемуся в его помощи! Тем не менее тревога в моем голосе передалась и ему. Он поверил, что телефонный звонок не дурацкий розыгрыш. Лишь осмотрев своего неожиданного пациента и поудобнее устроив его в мягкой постели, преподобный Гарри Таунли позволил себе выразить некоторое удивление. Конечно, я спросил, что так сильно смутило его?

— Видите ли, я знаю Титуса Кроу много лет, — ответил мне доктор. — И я не думал, что он может меня чем-то удивить. И все-таки… — тут от снова покачал головой.

— Ну-ну? — подтолкнул я его.

— Так вот, — медленно заговорил доктор богословия, — прежде всего, позвольте вас заверить — это безусловно Титус Кроу. И следовательно на его теле должны быть следы времени, я имею в виду разные мелкие шрамы, которые у любого человека накапливаются с годами. Но их нет. Удалить их мог бы какой-нибудь выдающийся специалист по пластической хирургии, потратив полжизни на такую прекрасную работу! И это еще не все. Титус Кроу стал… моложе!

— Мне тоже так показалось. Но разве такое возможно?

— Я не знаю… — преподобный Гарри Таумли беспомощно посмотрел на меня. — Не имею ни малейшего представления. Я могу только сказать, что это тело человека, скажем, тридцати восьми лет. Каким-то образом мой друг потерял четверть столетия? Но и это еще не все. Остальное — само совершенство… — тут доктор богословия покачал головой, не находя слов.

— Что — остальное? — перепугался я.

— Где были вы — двое, и чем занимались? — ответил мой гость вопросом на вопрос.

Я пожал плечами.

— Я… Я был… нигде!

Преподобный посмотрел на меня, явно ожидая пояснений.

Тогда я отрицательно покачал головой.

— Трудно объяснить. Я просто не был «здесь», и все. А что касается Титуса Кроу… Если я скажу вам, то вы, вероятно, решите, что я сошел с ума. Думаю, Титус захочет, чтобы его возвращение оставалось в тайне.

Он кивнул.

— Вы можете положиться на меня. Я ничего никому не скажу… И я не из любопытных: можете мне ничего не рассказывать.

— Прекрасно. Но есть кое-что, о чем я хотел бы знать. Что же вы нашли в Кроу «особенно» фантастического?

— Его сердце, — ответил преподобный после небольшой паузы.

— Сердце? И что же неладно с его сердцем?

— Ничего особенного, — ответил старик, надевая пальто и направляясь к двери. — Вы не заметили, что у него не бьется сердце?

Добрая английская невозмутимость!

— Не бьется сердце? — с удивлением воскликнул я. — Боже мой! Но ведь если сердце не работает, то…

— Боже? — бросил преподобный Таунли через плечо. — Да, я полагаю, с этим надо что-то делать, но кто сказал, что сердце Титуса Кроу не работает? Оно должно работать, и очень эффективно, однако оно не бьется! Оно урчит, мурлычет, как сытый котенок. Или, скорее, как очень хорошо смазанная машина!

Доктор, конечно, был прав. Как только он ушел, я отправился к постели Титуса Кроу и, вытаращив глаза, уставился на него. Дыхание его показалось мне обычным, температура тела — нормальной, но когда я положил руку на грудь… Его сердце действительно гудело, «как очень хорошо смазанная машина»!

Все это произошло двадцать четыре часа назад. Теперь на Англию снова опустилась ночь, и я задремал в кресле у постели моего друга. Я очень устал — ведь я провел все это время возле спящего Титуса Кроу, исключая, пожалуй, короткие перерывы в своем дежурстве, когда я уходил на кухню перекусить и отлучался по нужде.

Я проснулся в удивительно неудобном положении, с затекшими руками и ногами. Постель Титуса Кроу оказалась пуста, одеяло откинуто. Я понял, что меня разбудило — шум из кухни. Теперь он повторился — звон тарелок, свист чайника, глухой стук дверцы холодильника.

— Титус? — Я, зевая, вышел из гостевой спальни и отправился на кухню. — Вы… в порядке?

Последние слова застряли у меня в горле, как только я добрался до двери кухни. С моим другом определенно все было в порядке! В двух тарелках на открытом холодильнике громоздились сэндвичами с холодным мясом, от большой чашки кофе валил пар, а сам Титус Кроу, сжимая куриную лапку в одной руке, другой методично шарил в буфете. При этом, пережевывая курицу, он бормотал что-то о гибели цивилизации!

— Если вы ищете бренди, я его здесь не держу, — заметил я с порога.

Титус Кроу повернулся и, увидев меня, положил куриную лапку и бросился ко мне, а потом сжал мою руку в крепком, хотя и сальном приветствии.