Бюро заказных убийств - Джек Лондон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Активные перемещения по стране повлекли за собой необходимость дополнительных средств. В точности следуя инструкции, Холл с удовлетворением отправлял различным адресатам сумму за суммой из экстренного фонда. Уже становилось ясно, что если ситуация не изменится, то бюро обанкротится еще до истечения контрольного срока – то есть года.
А затем наступило затишье. Все сотрудники собрались на западе страны и смогли пообщаться лично. В результате Уинтер Холл остался не у дел, но праздность вытерпеть долго не смог: за пару дней привел в порядок финансы, поручил глухонемому слуге пересылать телеграммы по мере поступления и купил билет в Сент-Луис.
Глава 9
В Сент-Луисе ничего не изменилось. Драгомилов пока не появился, но все ждали, что вот-вот случится какое-нибудь знаменательное событие. Холл посетил собрание в доме Мергветера. Мергветер возглавлял отделение в Сент-Луисе и жил с семьей в просторном удобном доме в пригороде. Холл пришел, когда все уже собрались, и первыми, кого увидел, были худой, изможденный, но переполненный энергией Хаас и Старкингтон – с рукой в гипсе и на перевязи.
– Что за человек? – увидев незнакомое лицо, сурово осведомился представитель Нового Орлеана Луковиль.
– Временный секретарь бюро, – пустился в объяснения Мергветер, однако посланник штата Луизиана не пожелал ничего слышать и грубо огрызнулся:
– Меня присутствие постороннего не устраивает. В наши ряды проник чужак. Никого не устранил, не прошел испытание, не принял присягу. Во-первых, ему нечего здесь делать, а во-вторых, для занимающихся столь рискованным делом специалистов он попросту опасен. В связи с этим хочу сделать два заявления. Первое: репутация мистера Холла нам известна. О его деятельности в обществе не могу сказать ничего плохого. Сам прочитал его книги не только с интересом, но и, позволю себе добавить, с пользой. В социологию он внес несомненный – пожалуй, даже выдающийся – вклад. В то же время Холл – социалист, известный под прозвищем Социалист-Миллионер. Что это значит? А то, что он связан не с нами и с нашими принципами, а представляет собой слепое орудие закона. Закон – его идол. Он барахтается в трясине невежества и слепо поклоняется эфемерному властителю. Все мы представляемся ему злостными нарушителями закона, поэтому его присутствие не несет ничего хорошего. Его цель – уничтожить нас во имя своего фетиша. И это естественно: такова природа вещей. Поведение диктуется личным и философским темпераментом.
Второе: обратите внимание на то, что мистер Холл появился среди нас именно в момент серьезного кризиса организации. Кто за него поручился? Кто допустил его к нашим секретам? Один-единственный человек, и этим человеком является сам шеф – тот самый ренегат, кто твердо вознамерился нас уничтожить, собственными руками убил уже шесть сотрудников и пригрозил сдать нас в полицию. Плохо, очень плохо и для шефа, и для всех нас. Холл – враг. Предлагаю немедленно удалить его с собрания…
– Прошу прощения, дорогой Луковиль, – вежливо возразил Мергветер. – В данном случае дискуссия неуместна. Мистер Холл – мой гость.
– Наши головы в петле, – не сдавался убежденный в собственной правоте представитель Нового Орлеана. – Гость он или нет, сейчас не время для светских любезностей. Этот человек – опасный шпион. Его цель заключается в уничтожении как самого бюро, так и всех нас. Выдвигаю прямое обвинение. Что он скажет в ответ?
Холл окинул взглядом круг недоверчивых лиц, отметил, что, кроме Луковиля, враждебных среди них нет, и решил, что имеет дело с сумасшедшими философами, если не с фанатичными демагогами.
Мергветер попытался вмешаться в дискуссию и прекратить экзекуцию, однако безуспешно.
– Что скажете, мистер Холл? – сурово осведомился глава бостонского отделения Хановер.
– Если позволите присесть, то с удовольствием отвечу на любые вопросы, – отозвался Уинтер.
Со всех сторон посыпались извинения. В круг тотчас поставили еще одно мягкое кресло, куда и усадили гостя.
– Подобно только что прозвучавшему обвинению мой ответ будет состоять из двух пунктов. Во-первых, я намерен разрушить вашу организацию.
Заявление было встречено вежливым, хоть и настороженным молчанием, и в голове Холла мелькнула мысль, что в качестве сумасшедших философов эти люди держатся вполне достойно. Лица их не отражали душевных движений. С абстрактным вниманием ученых слушатели ждали развития высказанной идеи. Даже вспышка гнева Луковиля оказалась краткой, и теперь экспансивный деятель выглядел таким же спокойным, как все остальные.
– Объяснять, по какой причине, сейчас не время и не место. Вопрос слишком объемный и далеко не простой, – продолжил Холл. – Достаточно заметить, что именно я несу ответственность за столь радикальные изменения в поведении вашего шефа. Обнаружив его экстремальную приверженность этике – которую все вы разделяете, – я заплатил пятьдесят тысяч долларов и заказал его самого, обеспечил этическую санкцию и стал свидетелем, как Драгомилов поручил исполнение заказа мистеру Хаасу. Я прав, мистер Хаас?
– Абсолютно.
– Теперь перехожу ко второму пункту. Почему шеф именно мне доверил временное руководство своим бюро? Ответ очень прост: он видел, что с точки зрения этики я уже на полпути к вашему сумасшествию, понимал, что ни при каких условиях не нарушу слово чести. Я доказал это своими последующими действиями, всеми силами старался как можно точнее исполнять функции секретаря: исправно пересылал телеграммы, переадресовывал информацию по телефону, передавал приказы, удовлетворял все просьбы относительно денег. Я намерен и впредь честно выполнять данное мистеру Драгомилову обещание, хотя ваши действия вызывают у меня ужас и протест, но поступать буду так, как считаю правильным. Разве это не логично?
Последовавшая пауза оказалась очень краткой. Луковиль встал, подошел к Холлу и подал руку. Остальные последовали его примеру. Затем Старкингтон внес предложение о выделении из средств бюро солидных сумм для помощи вдове Демпси и поддержки семьи – вдовы и детей – Харрисона. Последовало непродолжительное обсуждение, а как только суммы были определены,
