Билет в никуда - Михаил Рогожин

Александр Сергеевич вытащил заветную пачку «Космоса», лежавшую в столе лет десять, и закурил. Как бы ни было заинтересовано в Викторе руководство ФСБ, он для себя его судьбу решил. Оставалось подобрать исполнителей. Искать из числа сотрудников было слишком опасно. Нити сразу потянутся к нему. Этот план требовал других исполнителей, и искать их следовало в мафиозных структурах. Но там никто палец о палец не ударит, если не возникнут джентльменские отношения: ты – мне, я – тебе. Придется поразмыслить, какую услугу можно оказать «крестным отцам». На мелочь они не отреагируют…

Весь день дела валились из рук. Александр Сергеевич курил сигарету за сигаретой и лихорадочно думал о мести. Оказалось, в настоящее время думать об этом приятнее, чем о любви к Инессе.

Из Франции поступали неутешительные сообщения. Инесса ночным рейсом вылетела из Люксембурга в Ниццу, а оттуда на такси – в Монте-Карло. В течение всего дня не выходила из своего номера в «Эрмитаже».

Конец рабочего дня Манукалов воспринял как освобождение от пытки и, заказав машину, помчался в Севидово к Столетову.

Грузный, обрюзгший хозяин бывшей цековской дачи гулял по асфальтовым дорожкам с черным ризеншнауцером по кличке Берг. Он без особого радушия встретил Манукалова и провел его на веранду, где был накрыт ужин, состоявший из бутылки армянского коньяка, жареной картошки, салата и холодного мяса.

– Садись, закусим чем Бог послал. Я ведь теперь без жены, холостяк, стало быть. – И он, указав на плетеное кресло, разлил коньяк по стаканам.

Манукалов строго воздерживался от употребления спиртного. Но после пачки сигарет было поздно заботиться о здоровье, которому посвящал так много времени.

Выпили без тоста и молча принялись закусывать.

– Да, вот она, жизнь… – проворчал Столетов. – Знал ли кто, когда тебя брал на работу, что ты станешь генералом, а я – отставным полковником.

– Ну уж в некоторых случаях отставной полковник – поважнее генералов.

– Пока Сам на месте, не пропаду. Но ничто не вечно под луной. Слышал про мои семейные дела?

– Слышал, что женитесь… – уклончиво ответил Манукалов.

– Женюсь! Для этого развестись надобно. А Василиса Георгиевна что-то крутит, и, как догадываюсь, не без помощи твоей супруги. Ты в курсе об их дамском клубе?

– Каком клубе? – насторожился Манукалов, поскольку никакой информации об этом до него не доходило.

– Как каком? Салон такой открыли.

– Ах, этот. Так их сейчас в Москве на каждом углу полно.

Геннадий Владимирович налил по второму разу и, не дожидаясь Манукалова, выпил. Поморщился, закусил салатом и, укоризненно качая головой, продолжил:

– Зря ты, между прочим, игнорируешь места, куда наведывается твоя супруга. Так вот, полюбуйся… – Он достал из кармана велюровой куртки бумажку, развернул ее и принялся читать: – Постоянно в этом клубе бывают следующие дамочки: Алла Константиновна Суховей, Василиса Георгиевна Столетова, жена генерал-полковника Супруна, Стелла Яковлевна, раньше, правда, я ее знавал Сталиной, а также недавно заглядывала жена одного из наших европейских послов, ну, и еще там есть несколько занятных фамилий. Вот так-то, господин хороший.

– Я не совсем понимаю, почему стоит удивляться их встречам?

– Представь себе, я тоже. До развода с Василисой Георгиевной думал, что женщины – существа довольно безобидные. Но ошибался, как ошибаешься сейчас ты.

Надо отдать должное Манукалову, уж он-то никогда насчет женщин не придерживался такого мнения. Ему навсегда запала фраза, услышанная со сцены Малого театра в какой-то комедии Островского, что «женщина способна придумать такую гадость, что мужчине и в голову не придет». Не вдаваясь в дискуссию, он коротко спросил:

– Есть какие-нибудь сигналы?

– Есть. Недавно, во время очередного скандала, Василиса Георгиевна припугнуть меня решила и заявила буквально следующее… – Он снова раскрыл бумажку и прочитал: – «Ничего, скоро мы вас так прижмем, что не до молодых баб будет, и ты, старый…» – На этом месте закашлялся и, отложив листок, решил закончить своими словами. – Короче, они там что-то затевают. И главенствует у них не Алла Константиновна, хотя ей вроде бы по положению и положено, а твоя супруга, Инесса Геннадиевна. Так-то вот, господин хороший.

Манукалов изобразил на лице серьезную озабоченность, хотя не собирался придавать никакого значения угрозам брошенной жены, и подумал, что, видать, не ахти как дела у бывшего начальника, коль реагирует на такие глупости. Однако Геннадий Владимирович настойчиво стал требовать, чтобы все разговоры дам в этом поганом клубе записывались и предоставлялись заинтересованным лицам.

– Но вы же понимаете, чем может обернуться подслушивание разговоров жен членов правительства и других высокопоставленных чиновников? – возразил он.

– Ты о себе думай, а не о правительстве. Сегодня оно – одно, завтра – другое. Поверь мне, старому чекисту, бабы затевают что-то подозрительное. Ставь «жучки» и не медли.

Александр Сергеевич задумался. Портить отношения со Столетовым было не резон. Как-никак, а нашептать может и Самому. Но и идти на грубое нарушение закона, да еще на правительственном уровне, значило подставлять голову.

– Пусть мне прикажут, я тотчас исполню. А на себя не возьму. Столетов грузно поднялся с кресла, хватанул еще коньяку и, буравя Манукалова красными глазами, рявкнул:

– Прикажут! Еще как прикажут, коль собственной головы не имеешь! – С этими словами он спустился с веранды во двор, давая понять, что встреча закончена.

Александру Сергеевичу ничего не оставалось, как сухо попрощаться и покинуть рассвирепевшего хозяина.

Инесса вошла в холл отеля «Эрмитаж», умирая от усталости. Нервное напряжение этих дней, ночные перелеты и совершенно немыслимая страсть Виктора окончательно доконали ее. Но когда портье предупредил, что фрау Вагнер еще не возвращалась, она едва не задохнулась от возмущения.

Только погрузившись в горячую ванну в форме зеленого листа, почувствовала, что возвращается к жизни и к своим бесконечным тревогам. В этот-то момент в ванную влетела Галина.

Кроме слова «зупер!», она ничего не способна была произнести. Быстро скинув синее платье, в котором Инесса оставила ее в казино, Галина бултыхнулась в ванну с другого края и, подняв из пены голову, повторила: «Зупер!»

– О чем ты! Я же просила не выходить из номера. Дожидаться меня!

– Да, но для этого нужно было попасть в номер! – парировала Галина. – Ты же сама дала мне задание отвлекать гэбэшника…

У Инессы отлегло от сердца. Оказывается, Галина слишком близко приняла ее просьбу.

– Хочешь сказать, что до сих пор отвлекала его внимание? – с улыбкой спросила она.

– Да… только он оказался не гэбэшник…

– А кто?

– О… – протянула Галина, – это так сразу и не объяснишь. Началось с того…

И принялась красочно рассказывать, как под пристальным взглядом дьявола она, пользуясь советами Доменика, выиграла четыре тысячи франков и как потом он отвез ее к себе в новеньком «порше».

Инессу эти детали интересовали мало. Она поняла, что прокололась и не заметила хвост. Значит, Манукалов уже знает о ее встрече с Виктором.

– Да слушай же ты! – закричала увлеченная своим рассказом Галина. – Представляешь, машина опускается под землю, а там светлее, чем в самый солнечный день. Я от страха чуть не упала, но он меня галантно взял под руку и провел в залу. Зупер! Бронзовые старинные люстры. Картины в тяжелых резных рамах, покрытые позолотой. По стенам – старинные диваны, накрытые гобеленами, а в центре – стол на тридцать две персоны, и накрыт роскошный ужин для нас двоих. Представляешь? У меня глаза разбегаются, а Доменик так застенчиво говорит, мол, он не думал, что сегодня будет ужинать не один, поэтому ужин слишком скромен для такого события. Представляешь? Я, прожившая столько лет на этой земле, стояла застенчивая, как Золушка, и боялась, что все это мне только снится!

– Кто он? – Инесса прервала захлебывавшуюся от восторга приятельницу.

Та осеклась на минуту, замерла, а потом совсем по-детски призналась:

– Не знаю…

– Ты что? С незнакомым мужиком легла в постель! – напустилась на нее Инесса. Она давно выбирала момент, чтобы выплеснуть все накопившееся в душе раздражение. Поэтому, не помня себя от злости, стала осыпать Галину последними словами.

Та покорно выслушала и, как только Инесса замолкла, продолжила:

– Ах, ты не права. Он так очаровательно ухаживал. Такой милый, аристократичный. Немного полноват, но это ему идет. Такой прямо весь располагающий к себе. Мы ели что-то такое с авокадо, пили шампанское «Кристалл», и он смотрел на меня такими грустными глазами. Я даже позабыла о времени. Около шести утра проводил в приготовленную мне спальню и у дверей поцеловал руку. Ну как я могла его отпустить…

Инесса, пережившая бурный вечер в объятиях Виктора, вовсе не собиралась выслушивать дальнейшую исповедь Галины, поэтому решила ее осадить.