7 тайн Древней Руси. Детектив Временных лет - Михаил Савинов

Молодому Одду некая колдунья предсказала, что смертью его станет череп серого коня Факси. Тогда Одд и его друг Асмунд убили коня, а затем закопали и тщательно завалили конскую могилу камнями – так же поступали в Древней Скандинавии с могилами колдунов. И все же это не помогло – когда Одд, после всех своих странствий, вернулся на родной хутор, он споткнулся о конский череп, и выскочившая оттуда змея ужалила его в ногу, отчего он и умер.

Ученые полагают, что предание о смерти Олега и история Одда изначально имели одну основу и основа эта сложилась именно на Руси, в среде варяжских дружинников. Древнерусское предание позднее попало в Скандинавию и успешно там прижилось, а в XIII в. было записано в виде подробного рассказа. Условия для бытования этой легенды на Руси оказались, по-видимому, значительно худшими, и она дошла до нас в виде лишь небольшого летописного рассказа. Впрочем, северный вариант легенды, отразившийся в Новгородской Первой летописи сохранил важный мотив – уход героя из Руси в Скандинавию.

Глава 4 ТАЙНА ОЛЬГИ

Почему так различаются русские и византийские рассказы о путешествии Ольги в Константинополь и почему первой нашей княгине-христианке так и не удалось крестить Русь?

Поход Олега по летописи – большое и успешное военное предприятие, завершившееся выгодным договором. Однако византийские источники не сохранили рассказов об этом походе. За пределами Руси и русской летописи имя Олега вообще неизвестно, если не считать одного эпизода русско-хазарских войн, о котором речь пойдет чуть ниже.

Значительно больший резонанс получил в сочинениях византийских и даже западноевропейских авторов следующий поход русов на Византию, состоявшийся в 941 г. Этот поход возглавил князь Игорь, по летописи – сын Рюрика и воспитанник Олега.

Имя Игорь – скандинавского происхождения (Inguarr). Точной даты рождения Игоря в летописи нет, однако известно, что к моменту смерти Рюрика (879 г.) князь был «детеск вельми». Расцвет военной деятельности Игоря пришелся на 940-е гг., то есть ему было уже не меньше шестидесяти лет! Этот огромный временной разрыв показывает, насколько гадательна хронология нашего летописания применительно к событиям IX–X вв. Летописец, опираясь на несколько известных ему дат, искусственно растянул биографии русских князей, превратив их, по выражению академика М.Н. Тихомирова, в «Мафусаилову генеалогию».

Поход 941 г. – реальный исторический факт, он подтверждается византийскими и восточными авторами. Значит, неверна дата рождения Игоря, привязанная к легенде о Рюрике, которую летописец произвольно вставил в текст «Повести временных лет». О деятельности Игоря до похода известно не так уж и много – летописец ограничивается краткими заметками, но эти заметки весьма показательны.

Первый раз после смерти Рюрика Игорь упоминается в уже знакомом нам рассказе о гибели Аскольда и Дира, а затем – в статье 903 г. Игорю привели жену «от Пскова» по имени Ольга.

Имя Ольга – русский вариант скандинавского Хельга – «священная». Насколько она действительно была уроженкой Пскова – вопрос сложный, но несомненно то, что скандинавских древностей X века в Пскове немало, а недавно там был открыт настоящий норманнский могильник с богатыми погребальными камерами, так что вполне вероятно, что Ольга была представительницей местного знатного рода выходцев из Северных стран.

Начало самостоятельного княжения Игоря – это 913 г. После смерти Олега покоренные им данники Киева – древляне немедленно «затворились» от нового князя. На следующий год Игорь предпринял военную экспедицию против древлян. Экспедиция была успешна, дань, возложенная вновь на древлян, оказалась еще больше дани Олега.

Через два года, в 915 г. у русских границ впервые появились печенеги, тюркоязычный народ, появившийся вслед за венграми из глубин Великой Степи. Игорь заключил с печенегами мирное соглашение («и створи мир с Игорем»), и степняки отправились на Дунай, где византийцы попытались их использовать для войны против царя Симеона Болгарского.

Дальше в летописи довольно много пустых лет, и единственное известие об Игоре до похода 941 г. – это упоминание о войне с печенегами, которую он вел в 920 г.

Более интересна для нас на этом отрезке Новгородская Первая летопись, которая донесла рассказы о войне Игоря против племенного союза уличей, но об этих известиях мы поговорим чуть позже.

Главным событием правления Игоря в Киеве стала русско-византийская война, распавшаяся на два отдельных похода – неудачный поход 941 г. и второй, неизвестный по иностранным источникам поход 944 г., завершившийся подписанием второго русско-византийского договора, определившего отношения Руси и империи на последующие двадцать лет.* * *

Описания первого похода Игоря любопытно для изучения военного дела Руси. Мы уже знаем, как воевали русы, нам известны их «десантные операции», сходные с европейскими походами викингов. Но поход 941 г. был первым, в котором флот русов столкнулся с флотом противника, первым известным походом, в котором русам пришлось поучаствовать в морской битве.

Для Скандинавии «эпохи викингов» морские сражения были обычным делом, хотя и не очень частым. Одна из самых больших морских битв произошла в Хаврсфьорде, во время войн Харальда Прекрасноволосого (тогда еще Косматого) за объединение Норвегии. В этой битве против Харальда выступило большое ополчение конунгов юго-запада Норвегии – Агдира, Хердаланда и некоторых других областей. И в битве Харальд победил, после сражения в Хаврсфьорде он уже нигде не встречал серьезного сопротивления.

Единственным известным в Скандинавии видом морского боя был абордаж. Корабли сцеплялись, и воины, находившиеся на них, вступали в бой. Побеждал тот вождь, чьи бойцы были лучше подготовлены, а нередко – тот, у кого воинов было больше. Широко практиковалось связывание кораблей перед началом боя между собой – для того чтобы облегчить своим воинам переход с одного корабля на другой и оказание помощи кораблю, команду которого одолевал враг. Из специальных средств боя можно назвать разве что массированное метание камней, которое применялось вблизи берегов при наличии времени на сбор камней на побережье.

Но за пределами Скандинавии и Балтики викинги на море не сражались – западноевропейские страны не могли противопоставить норманнам столь же многочисленный флот. Иначе дело обстояло на Средиземном море, куда норвежцы проникли в IX веке, одновременно с появлением в Черноморском бассейне русов. Там мореходные традиции исчислялись тысячелетиями, приемы морского боя были хорошо известны и не ограничивались только абордажем. Уже моряки античного мира применяли тараны, иногда на корабли ставились метательные машины. Но самым страшным оружием средиземноморских моряков был знаменитый «греческий огонь» – горючая смесь на основе сырой нефти. Эту смесь, легко обращавшую в пепел деревянные суда, метали во вражеские корабли с помощью труб. У выхода из трубы крепилась зажженная лампадка, от ее пламени состав вспыхивал, и во врага летела струя огня. Огонь этот, по свидетельствам современников, можно было погасить только уксусом, и даже на поверхности моря состав продолжал гореть. Как раз от такого оружия и пострадал русский флот.

Вскоре после интересных нам событий, в 949 г. в Константинополе в качестве посла побывал Лиутпранд, епископ Кремонский, известный политик и писатель своего времени. Основываясь на рассказах очевидцев, он написал собственную историю неудачного похода Игоря.

По сообщению Лиутпранда, «король» Руси, по имени Inger собрал более тысячи кораблей и нагрянул на Константинополь. Император Роман Лакапин не мог сразу организовать отпор на море, поскольку морские силы византийцев воевали на юге против арабов. В наличии были только 15 ветхих, поврежденных хеландий [27] . Император вызвал плотников (калафатов) и распорядился спешно привести суда в надлежащий вид и поставить огненосные трубы не только на носу и на корме, что было традиционно, но и на бортах.

Наконец хеландии вышли в море и построились в боевой порядок. Игорь недооценил противника: завидев небольшой отряд византийских кораблей, он решил захватить их в плен. Когда русские суда окружили греков, те «принялись метать вокруг себя огонь». Погода благоприятствовала, волнения не было.

...

«Увидев такое, русские тут же стали бросаться с кораблей в море, предпочитая утонуть в волнах, нежели сгореть в пламени. Иные, обремененные панцирями и шлемами, шли на дно, и их больше не видели, некоторые же, державшиеся на плаву сгорали даже посреди морских волн…»

Поражение было полным. Уцелевшие русы устремились прочь от византийских берегов.

Однако по византийским хроникам и восходящему непосредственно к ним рассказу «Повести временных лет» картина выглядит несколько иначе. Русы, потерпев поражение в морской битве, поплыли на восток, к побережью Вифинии, рассчитывая там запастись всем необходимым, а заодно и пограбить, если получится. На перехват росов выдвинулся отряд, которым командовал патрикий Варда Фока («Фока Патрекий», «Повесть временных лет»). Византийский военачальник разбил русский отряд, высланный за продовольствием. Затем подтянулось большое войско, под предводительством доместика схол [28] Иоанна Куркуаса. Положение русов стало тяжелым. Они уже не рисковали совершать вылазки от кораблей. Впрочем, до подхода восточного войска росы успели натворить больших бед. Образ их действий не отличался от пресловутых зверств викингов в Европе: