Ночной рейс в Париж - Ричард Джессон

Я быстро выпил порцию кальвадоса и пощелкал официанту, повторяя заказ.

Я имел по крайней мере одно преимущество: мог увидеть, сколько жандармов он захватит с собой. Я мог заметить, как он расставит их перед кафе, и это тоже увеличивало мои шансы. Я посмотрел на часы. Пять минут седьмого. Они должны появиться в ближайшие десять минут. Должны. Или я ничего не понимаю в психологии ищеек.

Я сунул руки в карманы и плотно сжал рукоятки своих пистолетов. Ощущение тяжелого металла в ладонях успокаивало и придавало уверенности.

Между тем кафе потихоньку заполнялось немолодыми людьми, которые оседали в кресла, заказывали вино, неторопливо вчитывались в газеты и разговаривали низкими усталыми голосами. Сегодня выдался очень жаркий день. Мне очень хотелось взглянуть на часы, но я остановил себя, продолжая незаметно наблюдать за улицей.

Инспектора я увидел мгновение спустя. Он появился один. Подъехал в машине и остановился на противоположной стороне площади, вышел и захлопнул дверцу. Его рука на миг скользнула под мышку пиджака, очевидно, чтобы освободить резинку пистолета, и пиджак остался расстегнутым. Он оглянулся. Я проследил за его взглядом и увидел фигуры двух жандармов, которые только что вышли из метро. Они заметили его и кивнули, подтверждая это. Делиль посмотрел в другую сторону, и я вместе с ним увидел еще двух жандармов, которые медленно двигались по тротуару к центру площади.

Я крепче сжал пистолеты. Что он собирался делать? Если ждать, когда начнется скандал в кафе, чтобы арестовать трех неведомых ему грабителей на месте преступления, то мой план грозил провалиться.

Но нет. Он аккуратно двинулся в сторону кафе. Наверное, как и положено хорошему полицейскому, он попытался предотвратить преступление, пока оно не свершилось. Я ждал, когда он дойдет до центра площади, прежде чем начал действовать сам. Я так рассчитал свое время, чтобы встать рядом с кассиром в ту секунду, когда инспектор шагнет на тротуар и остановится перед открытой дверью кафе.

Я неторопливо прошел мимо столиков и остановился у кассы, чтобы расплатиться за кальвадос, бросил деньги на прилавок, краем глаза наблюдая за площадью.

Делиль уже почувствовал неладное и не сводил с меня глаз.

Я резко повернулся, вытащив из кармана пистолет так, чтобы инспектор сумел это заметить, и ткнул дулом в лицо кассира.

— Замри! — прорычал я по-французски. — Не двигаться!

Боковым зрением я уловил движение Делиля. Полицейский рванулся ко мне, и его рука метнулась под мышку к пистолету. Но я уже успел вытащить пистолет из левого кармана и прижал его всей плоскостью к своему животу, направив в сторону инспектора. Не думаю, что Делиль заметил это, подбегая ко мне с правой стороны. Я быстро всадил ему четыре пули в грудь. Сорок пятый калибр сделал свое дело, и он навзничь упал на мостовую. Делиль был мертв еще до того, как оказался на земле.

После этого в кафе началось столпотворение. Мужчины и женщины, крича, выскакивали из-за своих столов. Опрокидывались кресла. Кассир упал в обморок. Несколько человек хотели было схватить меня, но я направил на них дула пистолетов, и они отступили, даже не сделав попытки приблизиться. Я рванулся в открытую дверь, перепрыгнул через кромку тротуара и тело Делиля. Три-четыре прыжка — и я уже был в толпе. Жандармы кинулись в мою сторону.

Суматоха охватила всю площадь. Крики, проклятия, свистки пронизывали воздух. Автобусы и легковые машины замерли, как будто кто-то разом отключил все источники энергии. В течение считанных секунд спокойная вечерняя площадь с ее бульварами и кафе превратилась в форменный кошмар.

Я быстро пробивался к входу в метро. Со стороны подземного перехода ко мне быстро приближались два жандарма. Я не хотел убивать их. Одного я вывел из игры выстрелом в ногу, второму угодил в плечо. Когда я вбегал в метро, они оседали на тротуар, а толпа окружала каждого вопящим полукругом. Несколько человек, стоявших на ступеньках у входа в метро, немедленно расступились, когда я побежал по лестнице.

Мне повезло. На станции поезд как раз выезжал из туннеля. Люди, которые стояли на платформе в ожидании поезда, даже не обратили на меня внимания. Обычная ситуация в час пик. Мало ли куда мог спешить вечерний пассажир?! Из-за шума поезда никто не расслышал выстрелов, и вот уже я спокойно стоял в набитом вагоне, незаметно поглядывая вокруг, на всякий случай сжимая в карманах два «сорок пятых».

Я выскочил из вагона на следующей остановке и побежал вверх по лестнице. Выйдя на улицу, вернулся на несколько кварталов назад и поймал такси.

— Елисейские Поля, — сказал я шоферу и откинулся на спинку сиденья. Я не считал, что все кончилось. Покуда не доберусь обратно в Марсель, я не могу быть уверенным в том, что улизнул.

Неподалеку от Рю ле Марше я вышел из такси и гулял по улицам часа два, не меньше, стараясь держаться в тени. Во время прогулки снял и выбросил в какой-то мусорный ящик шляпу и плащ, а пистолеты запихнул под рубашку за поясной ремень брюк и застегнул пиджак.

Когда я взглянул на часы, оказалось, что уже половина девятого. У меня оставалось полтора часа до отхода поезда. Вполне достаточно времени, чтобы купить плащ и медленно дойти до вокзала.

И вполне достаточно времени, чтобы попасться.

Я нашел такси и добрался до Левого Берега. Здесь я отыскал грязную лавочку, где продавалась поношенная одежда, и заплатил жуликоватому хозяину за легкое аргентинское пальто с глубокими боковыми карманами. Владелец лавочки, человек невысокого роста, закрыл за мной дверь. Я оказался последним его клиентом на сегодняшний вечер. Пока не наступит утро, он не сможет заподозрить, что с покупкой этого пальто связано что-то криминальное, и не станет ничего предпринимать. Но скорее всего он в любом случае решит не предпринимать ничего. А утром я уже буду в Арле.

На Лионском вокзале Парижа я появился за десять минут до отхода поезда, в привокзальном бистро успел выпить двойную порцию бренди и, поспешно сжевав бутерброд с колбасой, запил мой походный ужин еще одним глотком обжигающего напитка. Пассажиры уже шли к «Голубому экспрессу», протаскивая через турникеты свой багаж. Я присоединился к очереди на посадку и без пяти минут десять подошел вместе с толпой к газетному стенду, на котором только что повесили свежие выпуски экстренных вечерних газет.

Сообщение уже успело появиться в двух из них. Именно то, что я и думал. Информация о происшествии крупными буквами была набрана на первой странице рядом с фотографией убитого инспектора полиции, лежащего на парижской площади. Как я узнал, продвигаясь вместе с очередью, бравый инспектор погиб при исполнении служебных обязанностей, пытаясь предотвратить ограбление в кафе «Жиронда». Инспектор Сюртэ Роже Делиль успел спасти кассира, на которого уже направил пистолет неизвестный бандит. Увы, сам он остался на поле битвы.

Судя по описаниям преступника, полученным от многочисленных свидетелей, у полиции нет и одного шанса из тысячи, что они смогут найти меня. Та непоколебимая партия, интересы которой отстаивал убитый, потеряла ниточку связи, ведущую к нашей команде. Ей придется поверить тому, что она прочитает в газетах. И красным потребуется время, чтобы установить контакт со своим агентом. Но я собирался хорошенько присматривать за Туки, если этим агентом действительно был Туки.

Поезд тронулся с места и начал медленно скользить вдоль перрона. Я удостоверился, что за мной никто не следил, и последним впрыгнул на подножку отходящего поезда.

Я понял, что Бойлер вновь ухитрился провести меня.

Он вновь заставил меня ввязаться в борьбу за великое дело.

Чертовски великое дело.

Почему всегда так оказывается, спрашивал я себя, когда «Голубой экспресс» на всех парах несся в сторону Милана, что именно то дело, за которое ты борешься, всегда оказывается самым верным, правильным и справедливым?

Это был вопрос вопросов!

Ответа на этот вопрос я так и не нашел. Возможно, потому, что уснул раньше.

Глава 14

Когда я проснулся, этот вопрос снова возник передо мной. Поезд въезжал в Авиньон. Отвечать мне было некогда, но я дал самому себе слово, что когда-нибудь спокойно присяду и попробую разобраться, почему убийства, совершенные нашими, и в частности мной, получают одобрение, в то время как убийства, совершенные чужими, сразу же зачисляются в разряд бесчеловечных преступлений против общества.

А сейчас пришла пора отправиться в Арль, встряхнуть Туки и Отто, связаться с Сеймуром в Монпелье и еще раз предупредить итальяшек, чтобы они были наготове в любую минуту.

Я полагал, что если у красных и была хоть какая-то возможность ответного удара, то он достанет нас только в Арле. Но я не думал, что они смогут добраться до меня так уж быстро. Я был уверен, что устранил главного осведомителя и этим слегка расстроил их план. Просто привычка к постоянной осторожности не позволяла мне быть слишком самонадеянным.