Так было суждено - Неизв.

— Ты хочешь сказать, что Яна что-то типа бабника? — влепила Юля.

Аня оторвалась от чтения и с немым укором посмотрела на кареглазую. Та поспешно буркнула извинения и мысленно казнила себя за непочтительность.

— Да, что-то типа… — осторожно продолжила Ира, искоса посмотрев на рыжую. — Так вот просто Ане не спится иногда по ночам из-за…

— Звуков природы? — Юля не могла удержаться от комментария.

— Да. И поэтому в такие ночи, когда, эм, бушует природа, Аня ночует у меня.

— Э-э…

— Я одна живу. А кровать свободна, так что…

— А-а… — многозначительно протянула кареглазая. — А почему ты одна?

Ира хитро улыбнулась и ответила:

— Потому что моя соседка по комнате была слишком любопытной и задавала очень много вопросов. Ты понимаешь, о чем я?

— Бу на тебя, — надув губы, выпалила Юля. Девушка вела себя со старостой так, словно знала ее не первый год. В действительности же это был второй в жизни раз, когда она вообще разговаривала с Ирой.

— Не букай букам, бука, — парировала голубоглазая и улыбнулась.

— А Яна-то, наверное, уже одна… — осторожно начала кареглазая и посмотрела на Аню.

У рыжей была до сих пор открыта одна и та же страница. Девушка ни строчки не прочла. Лишь спустя несколько минут, Аня взглянула на Юлю и, горько улыбнувшись, произнесла:

— Но не совсем. Иначе как я эти

Слова прочла и поняла мотив:

«Какая безысходность на рассвете».

И отворилось зренье глаз моих.

Юля промолчала. Не потому, что не знала, что ответить Ане, а просто потому, что здесь не надо было ничего отвечать.

Посидев с девушками еще минут двадцать, кареглазая попрощалась и вышла из комнаты, пожелав и Ире, и Ане приятных снов. Коридор был все так же пустынен. Смолкли почти все голоса. Уже никто не пел, никто не играл, никто никого не бил и не кричал. Лишь изредка можно было услышать едва различимый шепот. Ночь постепенно всех одолевала, отдавая девушек в объятия снов.

Внезапный скрип отворившейся двери заставил Юлю подскочить на месте от неожиданности и принять стойку ниндзя. Причем любой ниндзя, увидевший, что это за стойка, добровольно сделал бы себе харакири и оставил бы загадочную записку: «Мои глаза сгорели. Это как ослепнуть, только сгореть». На самом деле из комнаты попросту вывалилась Яна. Вид у девушки был самый что ни на есть потрепанный.

— О, котик!

— Я не котик!

— Мою не видела? — зевая, спросила девушка.

— Уехала на матрасе записывать твои результаты.

— Куда кто уехал?

— Жанна Владимировна, — ледяным голосом произнесла Юля, однако до Марины ей было еще далеко.

— На кой черт мне… Стоп. Ты ее видела?

— Брюнетку с таким размером груди, что она точно может не опасаться того, чтобы утонуть, потому что ее бидоны непотопляемы? Нет. Не видела. Спокойной ночи, — сказала кареглазая и двинулась в сторону своей комнаты, надеясь, что светловолосая уже успокоилась и мирно спит.

— Да погоди ты! Не знаешь, где Аня? — нагнала девушку Яна.

— Раньше ты, видимо, не спрашивала, куда девается твоя подруга? — Юля сурово посмотрела в серые глаза Яны.

Даже не смотря на то, что в девушке было добрых метр восемьдесят, отчего-то Юле показалось, что она выше ее. Яна виновато опустила голову. Алая роза — татуировка на шее — в полутемном коридоре общежития выглядела страшно, но Юля не отводила своего взгляда от сероглазой.

— Не спрашивала, значит.

— Не спрашивала… — шепотом повторила Яна, а затем развернулась и ушла.

Юля не смотрела вслед удаляющейся чуть ссутуленной фигуре девушке. Кареглазая была попросту выжата как лимон в связи с последними событиями вечера-ночи.

Дойдя до своей комнаты, Юля нерешительно начала переминаться с ноги на ногу. Но затем, взяв себя в руки и вспомнив, что она царь всея пододеяльников, она тихо отворила дверь и прошмыгнула в комнату. Все так же одиноко горела настольная лампа. Байка, которой Юля укрыла Марину, была аккуратно сложена на стуле. Казалось, ничего не изменилось. Разве что светловолосая лежала на своей кровати, отвернувшись к стене. Светловолосая девушка не расстелила кровать и, не раздеваясь, легла на постель.

Юля тихонько подошла к своей кровати и остановилась в изумлении. Ноутбук лежал нетронутым. То есть получалось, что светловолосая его так и не взяла, а сразу же пошла спать. Или же возможно, что она его не заметила? Кареглазая не знала. Подняв с кровати ноутбук, она осторожно подошла к столу Марины и поставила ее товарища на место.

— Прости.

Юля вздрогнула, словно услышала что-то страшное. Кареглазая оторвала взгляд от ноутбука и удивленно посмотрела на светловолосую. Марина лежала все в той же позе и молчала. Но Юля готова была поклясться, что слышала, как девушка произнесла: «Прости».

— Не понимаю, о чем ты, — пожав плечами, вымолвила наконец Юля и, прислонившись спиной к кровати светловолосой, приземлилась пятой точкой на пол. Разумеется, спокойно девушка присесть не могла, так что, закусив губу, чтобы не застонать, Юля достала из-под двубулочной части тела обувь Марины.

— Все ты понимаешь.

Молчание.

— Прости… Не буду больше без разрешения твой ноутбук трогать, — тихо проговорила Юля.

— Сколько раз ты мне это говорила, когда я забирала его у тебя?

Кареглазая прикусила губу. А ведь и правда: девушка частенько обещала Марине, что больше не будет брать ее ноутбук, но это обещание не раз нарушалась. У Юли, разумеется, был свой ноутбук, но на нем уже не хватало места ни для игр, ни для фильмов, ни даже для пары-тройки песен.

— Ну, то есть… — честно призналась кареглазая. — Буду брать, само собой… Но только ради игр и фильмов… Можно?

В этом была вся Юля. Марина хмыкнула.

— Можно-то можно, но нужно ли? Училась бы лучше.

— Я и так превосходно учусь! Настолько превосходно, что у меня почти ни одной двойки!

— Да у тебя вообще почти ни одной оценки. Ходила бы на уроки чаще, не прогуливала. Так сложно, что ли?

— Я бы попросила!

— Мама за тебя переживает, — продолжила светловолосая. — Звонит мне, спрашивает, как ты…

— Тебе звонит?!

— Да. Ты, я так понимаю, почти с ней не разговариваешь? Иначе почему бы она мне звонила?

— Ну…

— Я не хочу больше врать ей.

— А ты ей говоришь, что я на уроки исправно хожу и… — Юля замолчала.

Юля повернула голову к Марине. Конечно, та так и оставалась лежать лицом к стене. Поэтому, обращаясь непосредственно к затылку, кареглазая произнесла:

— А ты не ври… Я ж не прошу.

— Неблагодарная, — беззлобно отозвалась светловолосая.

— Я еще какая благодарная! Я всем благодарным благодарная!

— Ты хоть поняла, что ты сказала? — устало вздохнула Марина.

Юля, надув губы, упрямо замолчала. В душе девушке стало бесконечно спокойно и радостно от того, что после того, что сказала светловолосая, они спокойно могут поговорить друг с другом. Марине, казалось, тоже стало легче. Иначе, почему бы девушка стала бы сейчас тратить время на разговоры ни о чем. Но так ли это на самом деле?

— А ты серьезно меня ненавидишь? — помолчав, негромко спросила Юля.

— А можно несерьезно ненавидеть? — отозвалась Марина.

— Значит, ненавидишь…

— Я этого не гов… — светловолосая осеклась и замолчала.

— Давай так: ты меня можешь ненавидеть, но только несерьезно, а я могу брать твой ноутбук, но только ради игр и фильмов.

— Хватит захламлять мой ноутбук.

— Давай! Соглашайся! — Юля развернулась, встала на колени и упрямо толкнула Марину в бок. Реакция последовала незамедлительно.

Хватаясь за кровоточащий нос, Юля злобно фыркала и грозилась кому-то оторвать ноги.

— Мандарина! Какого черта?! Опять!

— Ладно, я согласна. Буду тебя непоследовательно ненавидеть, — перевернулась лицом к Юле Марина. Но тут до девушки внезапно дошел двоякий смысл ее предложения и, странно сверкнув глазами, светловолосая быстро отвернулась обратно к стенке, оставив Юлю недоуменно хлопать ресницами.

____________________________________________________

*Отрывок из стихотворения Б. Ахмадулиной

====== Осенние каникулы ======

Проснулась Юля от довольно-таки смутного подозрения, что что-то не так. В комнате стоял подозрительный запах. Нет, он не был отвратительным, дразнящим или раздражающим. На самом деле так легко, ненавязчиво, но уверенно пахнут полевые цветы. Резко открыв глаза, кареглазая обнаружила, что вся ее кровать попросту устлана ромашками, а на столе стоит небольшая ваза, в которую тоже помещен букет ромашек.

— Инна, — в полголоса проговорила девушка.

Даже несмотря на то, что лицо Инны — да и сама девушка, зачем темнить — оставалось для Юли одной из самых трудных загадок, кареглазая уже привыкла к необычному характеру девушки. Ромашки теперь каким-то загадочным образом появлялись на столе у Юли почти каждый день. Ни записок, ни намеков — только ромашки. Но, тем не менее, кареглазая была уверена, что все эти многочисленные цветы — это все заслуга Инны.