БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК - Л. ВОРОНКОВА
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, а деду Антону куда спешить? – примиряюще сказал отец. – Скоро стадо выгонят, забота о телятниках до самой осени отпадет. Почему ж ему Настю не подождать?
– Да другого кого возьмет, да приедут оттуда, – продолжала бабушка, не слушая Прохора, – да и наговорят невесть чего… Семь верст до небес. Вот тогда и поспорь с ними!
– Да что ты, мама, чудишь! – усмехнулся Прохор. – Ну кто ж тебя обманывать будет? Дело-то общее!..
– А ты не говори! – отмахнулась старуха. – Ты еще людей не знаешь. А тут бы все-таки свой глаз… Дались ей эти экзамены! Ну, осенью сдашь, вот еще важность!
Настя молча дождалась второго, поела каши с молоком и выйдя из-за стола, принялась собирать книги и тетради.
– Ты куда это? – спросила бабушка.
– К Дуне Волнухиной, – ответила Настя, не поднимая глаз, – заниматься…
– А дома нельзя?
– Нет. Мы втроем заниматься будем. Надя Черенкова придет, ей помочь нужно. К экзаменам готовиться надо…
– Ну так что, едешь ты с дедом Антоном или нет?
– После экзаменов поеду. А сейчас – нет.
Бабушка крепко стукнула по столу ладонью. Настя, не оглянувшись, вышла на улицу.
– Ведь вот упрямая какая! – в негодовании крикнула Марфа Тихоновна. – И в кого такая твердокаменная уродилась, а?
Прохор незаметно переглянулся с женой, и оба улыбнулись, скрывая улыбку от матери.
Настя твердо решила, что никуда до экзаменов не уедет, этой мысли она и допустить не могла. Но все-таки в душе осталась заноза. Вот бы поехать ей с дедом Антоном в Кострому! Ведь как интересно-то! В тот же день вечером она пошла на скотный двор и, улучив минуту, когда дед Антон, освободившись, присел отдохнуть на лавочке возле скотного, тихонько подошла к нему.
– Дедушка Антон, – нерешительно начала она, заглядывая деду Антону в глаза, – а тебе разве немедленно, сейчас ехать-то надо?
– А когда же, голова? – ответил дед Антон, свертывая «козью ножку». – Дела не ждут.
– Дедушка Антон, а как же я-то?
– А как? Собирайся, да поедем.
– Дедушка Антон, а ведь у меня же экзамены!
– Ну-у! Вот не учли мы это. Ну что ж, тогда придется кого-нибудь другого взять. Конюх Тимоша просился…
– Дедушка, – взмолилась Настя, – ну подожди меня: Ведь недолго ждать! Ну что тебе стоит!
Дед Антон удивленно взглянул на Настю:
– Да ты, никак, уж и в слезы, голова? Вот ведь как тебе загорелось!
– Ну да… Если бы уж не говорили, а то сказали сначала, а теперь…
– Эх-ма! – покачал головой дед Антон. – Вот так загвоздка получилась!.. – И добавил уже твердо, хотя и сочувственно: – Плакать тут, голова, нечего. Как дело требует, так и поступим. Твое дело требует экзамен сдавать, мое – в Кострому ехать. Вот и будем каждый свое дело делать, А уж там – хочется нам или не хочется и как именно нам хочется – это статья второстепенная.
Из коровника вышел скотник Степан, как всегда медлительный и полусонный.
– Антон Савельич, какое сено давать: из сарая или стог починать?..
– Взглянуть надо…
Дед Антон встал и пошел со Степаном к сараю.
Настя, совсем огорченная, возвращалась домой. Она даже не зашла в телятник – бабушка опять будет сердиться, что она из-за своих экзаменов не едет с дедом Антоном.
Ноги скользили по еще не просохшей тропинке. Лужицы в канавах были полны алого света вечерней зари. В заросшем ольхой овражке нежно и еще несмело позванивали соловьиные голоса…
Настя, сумрачно сдвинув брови, глядела прямо перед собой. Темные глаза ее блестели. Теперь, когда стало ясно, что в Кострому ей не ехать, Настя почувствовала себя несчастной.
– Ну, а если мне хочется? – повторяла она. – Ведь хочется же мне все посмотреть! «Статья второстепенная»! Почему же второстепенная? То поедешь, то не поедешь… Ну, а если мне очень хочется поехать, тогда что? Умереть мне, что ли?»
На крыльце у Волнухиных сидели девчонки. Увидев Настю, они вспорхнули, будто стайка воробьев, и окружили ее.
– Ну что? Ну что? – начали они. – Что дедушка Антон сказал? Подождет?
Настя опустила ресницы:
– Нет.
– Из-за экзаменов не поедешь?.. – слегка презрительно протянула Дуня. – Подумаешь, экзамены! Как-нибудь обошлось бы! Ну, уж я бы и думать не стала, поехала бы, да и всё!
– Боязно… – прошептала Надя. – Как это от экзаменов уехать? Пожалуй, на совет отряда вызовут…
– «Боязно»! – усмехнулась Дуня. – Какая беда!
– Мне не боязно, – сказала Настя. – Не потому, что боязно… Просто я должна сдать экзамены, вот и все.
– Значит, тебе не хочется ехать, – решила Дуня.
– «Не хочется»! – повторила Настя. – Да, не хочется! Это ты так думаешь, а вот хочется нам или не хочется – это статья второстепенная. – И замолчала, крепко сжав свои маленькие губы.
– Эх, дура! – с сожалением сказала Дуня. – Теперь вместо тебя Тимошка поедет! – И огорченно сморщила свой короткий, вздернутый нос.
Ночью Настя не могла уснуть. Она глядела на весенние звезды, сиявшие над геранями в лунном окне. Теплая наступает погода… Но ведь Ваня-то знал, что у нее экзамены, а как же он сказал, что Настя поедет?
Издали слабо донеслась многоголосая песня с веселым перебором гармони…
А что же это она не сходила к Ване? Почему она сейчас же от деда Антона не побежала к нему?
Настя потихоньку поднялась, вылезла из-под теплого одеяла, надела платье.
В избе стояла тишина, только бабушка дышала тяжело, с храпом…
Настина кровать стояла недалеко от окна и очень далеко от двери. Пойдешь через горницу – кого-нибудь разбудишь. Настя прихватила теплый платок, висевший на спинке кровати, и тихо открыла окно. И лишь чуть-чуть стукнула рама, чуть-чуть зацепила Настя за цветочный горшок, а бабушкин храп уже прервался.
– Кто там? – спросила она спросонья.
Но, услышав только легкие убегающие шаги за окном, проворчала что-то и опять заснула.
Ясная, с острым весенним холодком ночь сияла над деревней. Взапуски пели соловьи. Пахло молодой травой, лесом – ночью почему-то эти запахи особенно крепки.
Далеко на выгоне, под старыми березами, звенела гармонь. Девушки и ребята отплясывали на плотно притоптанном кругу. Говор, смех, прибаутки… И кто бы подумал, что тоненькая кареглазая Анка Волнухина, которая «дробила» сейчас каблуками, весь день сегодня нарывала навоз? И кто бы сказал, что Ваня Бычков только что пришел из лесу, где вместе с мужиками целый день валил толстые ели, – так он лихо выделывал русскую! То он притопывал легкими сапожками, то хлопал ладонями и по коленям, и по бокам, и по собственным подметкам, то он пускался вприсядку, то подпрыгивал и, как ветряная мельница, размахивал руками…
Анка выкрикивала звонким голоском:
Дай, подруженька, пилу -Я рябинушку спилю.На рябине свежий лист,Мой залетка – тракторист!
Тут же совались в крут и ребятишки.
– Настя! – окликнула Настю Дуня Волнухина. – Пришла все-таки! А говорила – пока экзамены не сдам, на гулянье ходить не буду!
– А я и не на гулянье! – возразила Настя. – Я хочу с Ваней поговорить.
– А что?
– Я хочу…
Но тут в кругу раздался такой дружный смех, что Дуня, не дослушав, ринулась в самую гущу народа, прорвалась в середину, как раз в тот момент, когда Ваня стоял на голове и похлопывал сапогами в такт гармони…
Все смеялись, хлопали в ладоши, а Ваня, вскочив на ноги, снова пошел по кругу, еле касаясь земли.
Настя, улыбаясь, глядела на своего вожатого и ждала, когда он устанет. И Ваня наконец устал. Прошелся еще раз гоголем перед Анкой Волнухиной и отошел, уступая место другому плясуну.
Ване было жарко. Утираясь платком, он подошел к товарищам. И тут Настя улучила минутку, потянула его за рукав.
– Ваня… Послушай-ка!..
Ваня удивился, увидев Настю:
– А ты что здесь? Почему ночью не спишь, а по улице бегаешь? Скоро экзамены, а они, вишь, бегают! Почему это, а?
Дуня Волнухина и Надя Черенкова тоже подошли было к Ване, но, услышав его слова, тотчас юркнули куда-то в тень берез, Настя стояла перед ним и глядела ему в глаза:
– Ваня! Ты просил деда Антона, чтобы он меня в Кострому взял?
– Просил. Он возьмет.
– Он не возьмет. Он же сейчас хочет ехать, на этих днях, а я – только после двадцатого… Как же теперь?
Ваня с минуту не мигая смотрел на нее.
– Сейчас едет? А что ему непременно сейчас?
– Я не знаю, я просила, а он не ждет…
– Пойдем, – сказал Ваня.
– Ваня! Бычков! – закричали девушки, становясь в пары, – Иди скорей – кадриль!
Но Ваня только махнул рукой:
– Танцуйте! Я приду!..
Ваня и Настя направились к избе-читальне. Настя удивилась, увидев, что окна читальни освещены. Кто же это там сидит до полуночи? Кого же это не может вызвать на улицу душистая весенняя ночь? Кто же это не слышит ни гармони, ни песен, ни соловьиных голосов, волнующих сердце?
