Тайна чертова камня - Наталья Александрова

Теперь он спешил, поскольку опасался, что соседка может вернуться, да еще и не одна.

На этот раз он беспрепятственно пошуровал под кроватью, но ничего там не нашел, кроме валенка и ботинка, которые сам же туда и закинул. Правда, протянув руку к самой стене, он нащупал еще какой-то предмет, который оказался дохлой мышью, припрятанной Тимошей на черный день. Убийца выругался, вытер руку остатком салфетки и перешел к последнему месту, которое он мог обследовать, – к небольшой этажерке довоенного производства, на которой покойный корреспондент держал свои не слишком многочисленные книги.

Кроме нескольких брошюр по истории и краеведению Карельского перешейка и Выборгского района, здесь была книга о советско-финской войне, изданная в Финляндии и недавно переведенная на русский язык, а также небольшое иллюстрированное издание под названием «Линия Маннергейма».

При виде этих книг убийца недовольно крякнул, однако оставил их на прежнем месте.

И тут ему под руку попалась сложенная вчетверо газета пятилетней давности.

Он развернул ее, на глаза попалась заметка за подписью «П. Карельский». Шевеля губами, убийца прочел эту заметку, и его лицо посветлело.

Он снова взглянул на часы и заторопился: оставаться здесь дольше было слишком опасно. Погрозив напоследок коту, он выглянул в окно, выходившее на заднюю сторону дома, убедился, что там никого нет, осторожно открыл окно, выпрыгнул в сад и покинул участок Ячменного, воспользовавшись проломом в заборе.

Он шел по пыльному проулку и не столько думал, сколько прислушивался к тому, что творилось в его душе, точнее, в том темном облаке, которое клубилось у него в мозгу после операции.

Сегодня, когда он снова совершил Действие, там, в этом темном углу сознания, снова вспыхнула яркая молния, казалось, еще немного – и он вспомнит все, вспомнит самое главное – что представляет собой его великая цель, куда она зовет его…

Но вспышка погасла слишком быстро, и он не успел разглядеть, что скрывается в том темном облаке.

Правда, как и прошлый раз, Действие словно обновило его, придало ему новых сил, но меньше, чем тогда, в поезде… казалось, он все сделал правильно, так же, как тогда, даже лучше – он приготовил для сегодняшнего Действия специальный инструмент, удобный и острый.

Но эффект получился слабее.

Почему? Неужели ему становится мало одного Действия? Неужели его потребность возрастает?

Он знал, что так бывает с наркоманами, которым с каждым днем нужно все больше и больше наркотика. Но он – не наркоман! Он не имеет ничего общего с этими жалкими, больными людишками, впавшими в постыдную зависимость от белого порошка. Он – сверхчеловек, у которого есть великая, все оправдывающая цель! И ему нужно сейчас думать только об одном: о том, как достичь этой цели.

Потом, когда он ее достигнет, все будет по-другому, все волшебным образом изменится, преобразится! Вся его жизнь станет непрерывным Действием!

Он потер лоб. Мысли предательски путались. Темное облако в глубине сознания разрасталось, захватывало новые территории. Неужели он снова сползает в безумие?

Нет, не может быть! Его великая цель не даст ему погибнуть. Она ведет его пусть не прямым, но верным путем.

И самое главное – он слышит зов своей цели с каждым днем все громче и громче, значит, он приближается к ней, и скоро наступит долгожданный миг…

Правда, у журналиста он не нашел всех указаний, всех ориентиров, ведущих к цели, но сам разговор, который он подслушал в пивной, дал ему очень много.

Он убедился в своей правоте: путь к великой цели напрямую связан с Действиями, которые он совершил до болезни, до вторжения хирурга в мозг, потери памяти…

Он еще раз убедился в своей избранности, в своей сверхчеловеческой природе. И правда, только сверхчеловек смог бы так хитро составить послание…

Две части послания он уже вспомнил, точнее, расслышал в поселковой пивной, еще одну нашел в доме убитого корреспондента. Нужно было найти еще две… найти или вспомнить…

Он немного пожалел, что слишком рано совершил Действие с корреспондентом. Наверное, из него можно было вытянуть все недостающие звенья…

Но нет, он не будет сожалеть о том, что сделал. Именно этим мелкие людишки отличаются от сверхчеловека – тем, что они бесконечно сожалеют о сделанном. Сожалеют, вместо того чтобы действовать.

Нет, он, как всегда, все сделал правильно. Корреспонденту нужно было заткнуть рот. Он и так слишком много болтал. Наговорил лишнего той женщине…

Внезапно он встал как вкопанный.

Вот оно! Та женщина! Ведь она слушала болтовню корреспондента и могла запомнить все пять частей послания! Конечно, она не понимает, каким бесценным знанием обладает, но он-то понимает все! И он сможет извлечь эти знания из этой посторонней, чересчур любопытной женщины…

Он оглянулся по сторонам и ускорил шаги.

Всю дорогу до дома Люська была непривычно молчалива. Да и говорить-то было несподручно, потому что мотоцикл участкового ревел как оглашенный. Но Люська во время поездки подумала и решила, надо полагать, сменить тактику. Во дворе она посмотрела на Николая Ивановича томным взглядом и вымолвила едва слышно, что ей как-то нехорошо, голова что-то закружилась, и в глазах темнеет. От всего ее поведения за версту несло дешевым самодеятельным театром, так что Надежда только усмехнулась.

Однако участковый оказался мужчиной доверчивым, а скорее всего при такой-то жене совершенно неискушенным. Поэтому он воспринял Люськину игру всерьез и заволновался. Надежда ушла в дом к старухе, а когда отдавала ей газету, то увидела в окно, как Николай с налившимся кровью лицом тащит Люську на руках. Через некоторое время из-за стенки послышались Люськины взвизги и оханье.

«Развлекаетесь, ребята, – усмехнулась Надежда, – ну, Бог в помощь…»

Прошло около часа. Надежда успела подмести в горнице, почистить картошку и постирать замоченное с утра белье. Люська появилась на крыльце, запахивая коротенький халатик, волосы едва заколоты, щеки полыхают как маков цвет.

– Что-то жарко сегодня. – Она надолго присосалась к ковшу с колодезной водой, потом подошла к Надежде и помогла выкрутить пододеяльник.

В это время открылась калитка, и во двор вошел дед Семен. Надежда с Люськой так удивились, что замерли над корытом, забыв поздороваться. Сосед, как обычно, тоже не утруждал себя приветствием. Сегодня на нем не было стеганой куртки и кепки, которую носил он в любую погоду, даже в самую жару. Рубаха на старике была старенькая, но чистая, как с изумлением отметила Надежда, из небрежно застегнутого ворота выглядывала худая морщинистая шея с острым кадыком, как у старой птицы, редкие волосы прилипли ко лбу.

– Николай где? – отрывисто спросил дед у Люськи.

– Да где ему быть-то? – блудливо усмехнулась она и кивнула на свои окна. – Отдыхает в кроватке от трудов праведных… Хилый нынче мужчина пошел. Ты, дед Семен, мне его не заменишь? Говорят, старый конь борозды не портит…

– Людмила! – неожиданно строго приказала Аглая Васильевна. – Рот закрой и Николая позови!

Снова Надежда в который уже раз удивилась, как кстати у старухи наступает просветление, а Люська и сама, видно, сообразила, что трещит не в добрый час, и стукнула в окошко со словами:

– Коля, выйди во двор! Надо очень!

– Что у тебя, Семен Степаныч? – Участковый, позевывая, вышел на крыльцо босой, в одних брюках.

– Просьба у меня к тебе, Николай, – глухо сказал старик, – пристрели Найду мою…

Бум! – Люська выронила пустое ведро, и оно с гулким грохотом покатилось по ступенькам, а Надежда Николаевна в ужасе прижала руку к губам.

– Помирает она, – едва слышно произнес старик, – пристрели, чтоб не мучилась…

Участковый, как был босой, пересек двор и скрылся за калиткой. Надежда с Люськой, переглянувшись, поспешили за мужчинами, Люська даже про костыль забыла, опиралась на Надежду.

Собаке было плохо. Она лежала в тенечке на вытоптанной траве возле своей будки, рядом стояла нетронутая миска с едой. Услышав шаги хозяина, Найда подняла голову и поглядела на людей глазами, казавшимися бездонными от страдания. Левая передняя лапа была странно откинута в сторону, и даже сквозь слипшуюся шерсть видно было, что она сильно распухла.

– Третьего дня напоролась в лесу на железину, – скорбно объяснил дед Семен, – возле старых дотов мы были.

– Угу, – понимающе кивнул Николай, – вроде умная у тебя собака, а вот поди ж ты…

Найда застонала и опустила голову.

– Помирает, – всхлипнула Люська, – кто у старых дотов на железяку наступит – обязательно заражение крови будет!

– Сделай, Николай, – настойчиво говорил старик, – что животная зря мучается…

– Да как же это, Семен Степаныч… – запинаясь, заговорил Николай, и Надежда увидела, что этот большой и сильный человек растерялся, – да я и не могу из пистолета-то, у меня оружие табельное, патроны все подотчетные…