Наследие Скарлатти - Роберт Ладлэм

– Все, что я вам рассказал?

– Хоть что-нибудь.

– Ходили определенные разговоры в министерстве финансов. Но ничего конкретного, ничего, что побудило бы их к расследованию. Что касается убийства, то знают только мой помощник и человек, явившийся невольным свидетелем.

– Их имена!

– О нет.

– Мне ничего не стоит их выяснить.

– Это не принесет вам никакой пользы.

– Посмотрим! – Элизабет повернулась к Рейнольдсу.

– Ну и что же вы сделаете?

– А чего вы ждете? Я не дура. Я не верю ни одному вашему слову. Но я не хочу, чтобы имя Скарлатти трепали какие-то подлецы… Сколько, мистер Рейнольдс?

Шеф «Группы 20» спокойно смотрел в глаза Элизабет Скарлатти.

– Нисколько. Ни пенни, благодарю вас… Но я пойду дальше. Вы вынуждаете меня выдвинуть обвинение и против вас.

– Старый дурак!

– Черт побери, хватит!.. Мне нужна только правда! Нет, не только правда. Я хочу, чтобы вы все это прекратили до того, как пострадает кто-нибудь еще. Разве это не уступка знаменитому герою войны? Особенно в наши сумасшедшие времена… И еще я хочу знать почему?

– Если я стану тут с вами размышлять о причинах, я дам вам повод уверовать в ваши обвинения. Отказываюсь говорить на эту тему!

– Господи боже мой! Ну вы и штучка!

– Да. И вы меня еще плохо знаете.

– Неужели вы не способны понять?.. Так продолжаться не может. Это конец! Это будет концом, если вы не сумеете остановить сына. А мы предполагаем, что вы в состоянии это сделать… Но я думаю, что и вы хотели бы знать – почему. Мы оба знаем, что ваш сын богат. Так почему же?

Элизабет смотрела на него, и Рейнольдс понял, что она не ответит, не станет отвечать. Что ж, он сделал все, что мог. Остальное зависит от нее.

– Прощайте, мадам… Но предупреждаю: я глаз не спущу с падроне Скарлатти.

– С кого?

– Спросите вашего сына сами, пусть он скажет, что значат эти слова.

Рейнольдс повернулся и вышел из комнаты. Люди вроде Элизабет Скарлатти ужасно утомляли его. Может, потому, думал он, что такие люди не стоят его внимания. Да, все эти магнаты не стоят его внимания.

По-прежнему стоя у окна, Элизабет наблюдала, как пожилой человек закрыл за собой дверь. Подождала, пока он вышел на улицу и повернул направо, к Пятой авеню.

Проходя мимо окна, у которого стояла Элизабет, он на минуту остановился. Их глаза встретились.

Но они даже не кивнули друг другу.

Глава 9

Чанселлор Дрю Скарлетт вышагивал по толстому восточному ковру, устилавшему его кабинет в доме номер 525 по Пятой авеню. Он глубоко дышал, выпячивая при вдохе живот. Массажист в клубе сказал, что это отличный способ сбросить напряжение и успокоиться.

Не помогало.

Надо будет сменить массажиста.

Он остановился перед стеной, обшитой панелями из красного дерева. В простенках между окнами, выходившими на Пятую авеню, висели в рамках газетные вырезки, посвященные «Скаруик фаундейшн». И во всех упоминалось лично о нем. А в некоторых его имя было даже вынесено в заголовки.

Когда он бывал чем-то расстроен, а такое случалось часто, он смотрел на эти аккуратно окантованные свидетельства его достижений. И всегда успокаивался.

Чанселлор Скарлетт смирился с ролью мужа при скучной жене. Повинуясь супружескому долгу, зачал пятерых детей. К большому удивлению Элизабет, он также с интересом включился в семейное дело. Как бы в ответ на героические подвиги брата, Чанселлор Дрю удалился в спокойную сень бизнеса. И у него были свои идеи.

Ежегодного дохода предприятий Скарлатти вполне хватило бы на покрытие всех расходов какой-нибудь небольшой страны, и Чанселлор убедил Элизабет, что налоги станут меньше, если они создадут какой-нибудь благотворительный фонд. Предоставив матери неоспоримые данные, он при этом особенно упирал на антитрестовское законодательство[3] и добился согласия Элизабет на создание «Скаруик фаундейшн». Чанселлор занял пост президента, мать – главы совета директоров. Что ж, Чанселлору не суждено было стать героем войны, но зато его дети будут гордиться серьезным вкладом отца в развитие экономики и культуры.

«Скаруик фаундейшн» финансировал мемориалы военным героям; индейские резервации; выпуск «Словаря величайших патриотов», который будет распространяться в начальных школах; «Роланд Скарлетт клуб» со множеством летних молодежных лагерей, в которых под неусыпным оком епископата молодые люди станут познавать вечные ценности христианской демократии, столь дорогой сердцу президента фонда, и многое другое. Открывая свежий номер газеты, читатели редко не обнаруживали в нем сообщения о каких-нибудь очередных акциях фонда.

Зрелище газетных вырезок успокоило Чанселлора, но, увы, ненадолго. Сквозь плотно закрытую дверь он расслышал, что на столе секретарши звонит телефон, и сразу же вспомнил о сердитом звонке матери: она со вчерашнего утра разыскивала Алстера.

Чанселлор нажал кнопку переговорного устройства.

– Позвоните моему брату домой еще раз, мисс Несбит.

– Да, сэр.

Мать была непреклонна: он должен разыскать Алстера. Алстер обязан появиться у нее еще до вечера.

Чанселлор сел и снова попытался дышать, как учил массажист. Массажист сказал, что это упражнение полезно делать сидя.

Он глубоко вдохнул и изо всех сил выпятил живот. Средняя пуговица пиджака отскочила и покатилась по ковру.

Черт!

Переговорное устройство ожило.

– Горничная из дома вашего брата сказала, что он уже в пути. Он едет к вам, мистер Скарлетт. – В голосе мисс Несбит звучала гордость: задание выполнено.

– Значит, он все это время находился у себя?

– Я не знаю, сэр. – Мисс Несбит была уязвлена.

Через двадцать нескончаемых минут Алстер Стюарт Скарлетт наконец прибыл.

– Господи! Где ты был? Матушка со вчерашнего утра ищет тебя. Куда мы только не звонили.

– Я был в Ойстер-Бей. А почему вы не позвонили туда?

– В феврале? Но кто туда ездит зимой?.. Может, правда, она и звонила, я не знаю.

– Впрочем, вы все равно не нашли бы меня. Я был в одном из коттеджей.

– А что ты там, черт побери, делал? В феврале-то…

– Скажем, осматривал свои владения, дорогой братец… А у тебя здесь очень мило. Уж не помню, когда я здесь был последний раз.

– Около трех лет назад.

– А для чего все эти приспособления? – Алстер показал на письменный стол.

– Новейшее оборудование. Смотри… Вот электрический календарь – световой индикатор указывает, когда у меня запланирована важная встреча. Вот внутреннее переговорное устройство со всеми восемнадцатью находящимися в здании офисами. Это частная телефонная линия…

– Хватит, хватит, я просто потрясен. Кстати, мне надо спешить. Я подумал, тебе будет приятно узнать… я собираюсь жениться.

– Что? Алстер, бог мой, ты женишься?

– Похоже, пора.

– Но на ком же, ради бога?

– О, не беспокойся. Честь семьи не будет посрамлена.

Чанселлор холодно глянул на брата: он был готов к тому, что Алстер выберет какую-нибудь бродвейскую танцовщицу или, быть может, одну из этих ужасных женщин-писательниц в черных свитерах и с мужской стрижкой, что часто посещали его вечеринки.

– То есть?

– Мне было среди кого выбирать.

– Так кто же она? Меня не интересует твоя сексуальная жизнь!

– О, но она должна тебя интересовать… Между прочим, большинство подружек твоей жены, как замужние, так и незамужние, обыкновенные шлюхи. Предупреждаю.

– Может, скажешь, кого это ты собрался осчастливить?

– Что скажешь насчет дочки Саксонов?

– Джанет!.. Джанет Саксон! – радостно воскликнул Чанселлор.

– Думаю, она подойдет, – пробормотал Алстер.

– Подойдет! Да это замечательно! Мама будет так довольна! Джанет – чудесная девушка.

– Да, мама будет довольна. – Алстер был странно спокоен.

– Алстер, даже сказать не могу, как я рад. Ты, конечно, уже сделал предложение. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Зачем, Чанселлор, как ты можешь так думать?.. Я боялся, что ее кандидатура не будет утверждена.

– Понимаю, понимаю… Конечно… Но я уверен, что все будет в порядке! Ты уже говорил маме? Поэтому она в такой истерике?

– Никогда не видел маму в истерике. Это, наверное, зрелище.

– Ты должен прямо сейчас позвонить ей.

– Позвоню, позвоню. Через пару минут… Я хочу еще кое-что тебе сказать. – Алстер Скарлетт небрежно опустился в стоявшее перед письменным столом кресло.

Алстер редко вел с братом доверительные беседы, поэтому Чанселлор решил, что речь пойдет о чем-то серьезном, сел напротив и приготовился слушать.

– В чем дело?

– Я дразнил тебя. Ну, насчет шлюх.

– Рад слышать это.

– О, пойми меня правильно. Дело не в том, кто эти дамы на самом деле. А в том, что с моей стороны было бестактностью говорить об этом… Просто мне хотелось досадить тебе. Не принимай это близко к сердцу, у меня есть причины… Я подумал, что так ты серьезнее воспримешь мое дело.