Любовь и преступная ненависть - Дей Кин

– Какого рода информацию? Сведения о людях?

– Об одном из ваших клиентов. Вернее, экс-клиенте.

Служащий протер глаза.

– Не говорите, что вы коп. Вы на него не похожи.

– Согласен, я и не утверждаю, что я коп. Разве вы когда-нибудь видели, чтобы коп платил за сведения?

– Нет, во всяком случае, здесь. Но если дело касается девочки, то уберите ваши деньги, старина. Сюда тоже просочились слухи о деле Талбота, и копы очень нервничают, – он искал подходящее слово. – Скажите, почему мне знакомо ваше лицо?

Талбот спокойно ответил, глядя ему прямо в лицо и поигрывая банкнотом:

– Не занимайся этим, парень. Все, что я хочу узнать, это была ли тут известная особа в определенное время?

– И обе бумажки будут моими?

– Да.

Фернандо вытащил из стола регистрационную книгу.

– О'кей. О ком идет речь?

– Эд Марлоу.

Служащий медленно положил книгу на стол.

– Эй, послушайте, одну секунду. Кто же вы, черт побери?

Талбот положил руку на рукоятку револьвера. Сейчас ему нечего было терять.

– Меня зовут Тал бот.

– Это вас ищут?

– Ты не ошибся.

Фернандо тихонько свистнул. Когда он заговорил, то в его голосе сквозило восхищение.

– И прямо у них под носом! Можно сказать, что вы заколдованы. Сэр, вы очень рискуете, появляясь тут.

– Я рискую еще больше, если уеду ничего не узнав.

Талбот присоединил еще одну десятку к двум предыдущим.

– Все это будет вашим, но вы должны сообщить, был ли зарегистрирован здесь Эд Марлоу пятнадцатого марта?

– Что это может вам дать?

– Для меня это может изменить все.

Фернандо пожал плечами.

– В конце концов, мне нечего терять, – заявил он, перелистывая страницы регистрационной книги. – Вот. Да, он был здесь. Он записался утром пятнадцатого марта. Вот его подпись.

– Вы дежурили в тот день?

– Да, теперь я припоминаю. Я работал в дневную смену, и все отлично помню.

– Почему? Я хочу сказать, почему вы это так хорошо помните?

– Потому что Марлоу был пьян в стельку, напился до предела. И он раскидывал направо и налево свои денежки: десять долларов груму, столько же девице в лифте и мне. Это были, вероятно, деньги из банка.

Пальцы служащего подобрались к деньгам.

– Это мое?

– Одну секунду. – Талбот прибавил еще десять долларов. – Теперь напомните мне, в какой день совершили нападение на банк Мидлтоуна?

– На это очень просто ответить, – улыбнулся служащий. – Весь мир знает это. Об этом говорили несколько месяцев. Нападение на банк Мидлтоуна произошло около полудня... – его лицо изменилось. – О, проклятье! – выдохнул он. – В день нападения на...

– В котором часу?

– Ограбили банк около полудня, а Марлоу прописался в десять часов! Это отмечено в журнале.

– И он был пьян?

– Да-а.

– Выходил ли он после этого?

– Нет.

– Вы его знали? Он уже останавливался тут у вас раньше?

– Раз пять.

– Один?

– Нет, он всегда был с цыпочкой.

– Всегда одна и та же?

– Нет, каждый раз другая.

Служащий с сожалением посмотрел на запись в книге.

– Черт побери! Если он приехал сюда в десять часов, значит, он не мог ограбить банк.

– Безусловно.

Фернандо был ошеломлен.

– Тогда почему он разбил себе башку и написал признание? Такие шутки бросают тень на заведение. – Фернандо дотронулся до своего припухшего глаза. – Копы терзали меня четыре часа подряд прошедшей ночью. Где остаток денег? Почему никто не слышал выстрела? Почему горничная так поздно пришла убирать номер?

Талбот вытащил еще одну десятку и присоединил ее к остальным.

– Согласитесь вы рассказать все то, что сообщили мне, копам?

Фернандо закурил сигарету и положил ее в пепельницу.

– Нет. Полиции здесь нечего делать. Но я охотно побеседую с новым прокурором Паметто.

Талбот заметил, что с трудом дышит. Он постарался вздохнуть как можно глубже.

– Вот это хорошо! Он сможет связаться с вами позже, днем, когда я попрошу его об этом. Теперь можете ли вы рассказать мне о дне казни Конли, когда Марлоу покончил жизнь самоубийством?

Один из клиентов отеля отдал свой ключ служащему и, напевая, миновал холл. Когда он исчез, Фернандо уточнил:

– Что вы хотите узнать?

– Сколько времени здесь находился Марлоу?

Фернандо посмотрел в другую книгу.

– В течение пятнадцати дней.

– Вы не ошибаетесь?

– Нет, тут ясно написано. Мистер и миссис Марлоу.

– Блондинка или брюнетка?

– Блондинка. Я думаю крашеная блондинка. Хорошенькая куколка. Знаете, такая...

– Опишите мне ее.

Фернандо иронически улыбнулся.

– Копы не сообразили заставить меня сделать это. Но что вы хотите, чтобы я сказал? Отлично сложенная, не такая, как другие. Но в остальном они все одинаковые и ведут себя одинаково. И вообще я думаю, что это проклятый номер.

– Что заставляет вас так думать?

– С Марлоу она спускалась лишь для того, чтобы поесть, а все остальное время они сидели в номере. Даже бутылки и сэндвичи им доставляли туда.

– Полиция знает, что это была за девица?

– Послушайте, это помечено в прописке: мистер и миссис Марлоу. Копы задавали те же вопросы, но другим манером... ударами. Они были очень заинтересованы в том, чтобы найти эту блондинку. У них на нее виды. Во-первых, они полагают, что Эд Марлоу никогда бы не улетел на небо, если бы она его не бросила. А во-вторых, по их мнению, это она унесла с собой остальные бабки.

– Когда точно она уехала?

– Вне всякого сомнения утром, но никто не видел, как она выходила из отеля, и это очень досадно.

– Что досадно?

– Случай, который меняет многое... Обычно горничные убирают номера до десяти часов. Но в этот день горничная четвертого этажа заболела и ее обязанности выполняла горничная с третьего этажа. Когда она закончила работу на третьем этаже и прошла к четыреста шестнадцатому номеру, было уже более одиннадцати часов. Вы отдаете себе в этом отчет? Если бы горничная четвертого этажа не заболела, Эда обнаружили бы гораздо раньше. Утром портье сразу вызвал бы копов, они прочли бы его письмо, в котором тот признавался в ограблении, и позвонили бы по телефону губернатору или в Райфорд. Таким образом, Конли избежал бы электрического стула. Его казнь отложили бы и началось новое следствие. – Фернандо был весьма убедителен. – Но если Марлоу не совершал преступления в Мидлтоуне и не убивал Эла Бакера, почему же он написал признание и откуда взялись пять тысяч долларов?

Талбот взглянул через стеклянную дверь наружу. Улица ожила.

– Вот все, что я хотел узнать, – спокойным голосом проговорил Талбот.

Фернандо взял деньги.

– Это мои?

– Ваши.

– Послушайте, – сказал Фернандо, кладя деньги в карман, – будьте добры поскорее уйти отсюда. Я не хочу, чтобы в холле началась стрельба, а копы не замедлят появиться тут. Последнее время они как будто поселились здесь, словно отель принадлежит им. Но прежде чем покинуть нас, я хочу, чтобы вы объяснили мне одну вещь.

– Какую?

– Вы убили миссис Конли?

– Нет.

– Вас втравили в это дело, да?

– Похоже на то, – Талбот направился к двери и повернулся.

– Как только я выйду наружу, вы сразу позвоните по телефону Тампа, сто восемнадцать, не так ли?

Фернандо сплюнул на пол.

– Послушайте, мистер Талбот, я не знаю, убили вы эту добрую женщину или нет. Мне начхать на это, но после того, что мне сделали копы, я воздержусь от общения с ними, даже если увижу, что кто-то насилует жену комиссара на ступеньках отеля. Они не переставали спрашивать меня, где находятся деньги. "Где сто тысяч долларов? – повторяли они и подкрепляли свои слова ударами. Как будто мы поделили всю эту сумму между собой: блондинка, портье, уборщицы и я. – Он покачал головой.

– Нет, ваша фотография помещена на первых страницах всех газет, и вам трудно будет пройти даже сто метров. Вас обязательно задержат. Но я не вызову полицию.

Талбот пересек холл и вышел в боковую дверь. Несмотря на раннее утро, было достаточно жарко. В Ибор-Сити стоял особый запах – смесь отличного табака, пряностей и экзотической кухни. Мимо отеля протопали два человека, бойко разговаривая по-испански. Они заглянули в кафе. На углу остановился газетный фургон. Оттуда выкинули пачки газет, которые сразу подхватил мальчик и тут же, не сходя с тротуара, принялся выкрикивать:

– Специальный выпуск! Тэд Талбот, прокурор-убийца, по-прежнему скрывается. Читайте "Трибюн". Все подробности. Убийца ускользнул из рук полиции.

Продавец газет повторил свою фразу по-испански. Трое мужчин, ожидающих автобус, купили у него газеты на испанском языке. Талбот тоже купил номер "Трибюн", отошел на несколько шагов и прислонился к какой-то витрине, чтобы просмотреть газету.

Фернандо оказался прав. Его фото красовались на двух страницах с обширным пояснением. Там же находилось фото Джейн и Бет Конли. Он сравнил свою фотографию с тем изображением, которое отразилось в витрине. Да, одежда сделала его неузнаваемым. Фотографировали его тогда, когда он еще находился на должности Генерального прокурора, а в стекле он увидел какого-то бедняка или рабочего. Талбот мог сойти за докера, машиниста или сельскохозяйственного рабочего.