По законам гламура - Марина Серова

— Простите, а куда я попала?

Как правило, в ответ на такой вопрос мне говорили:

— А куда вы хотели попасть?

— Да понимаете, — объясняла я. — У меня повременная оплата телефона, и я взяла распечатку звонков, а тут оказались номера, которые я не знаю. Вот я и решила проверить, вдруг звонила и забыла или просто номером ошибалась. А вот если окажется, что это совсем посторонние номера, то мне их просто на телефонной станции приплюсовали. А я за чужих людей платить не собираюсь! Пусть и небольшие деньги, но не люблю, когда меня за дуру держат. А как все выясню, так пойду на телефонный узел скандалить.

Ответы я на это получала самые разные: где-то мне понимающе говорили солидными, а порой и старческими голосами:

— А! И много таких номеров набралось?

— Да порядочно, — зло отвечала я.

— Ну, тогда я тоже схожу и проверю, — обещал мне собеседник. — У меня ведь тоже повременка, но я все звонки записываю и время отмечаю, сколько говорила, чтобы потом подсчитать.

— Спасибо за подсказку, я теперь тоже начну записывать. Только учтите, что распечатка ваших исходящих звонков теперь семнадцать рублей стоит, — сообщала я.

Как правило, на другом конце провода на секунду повисала тишина, а потом раздавался взрыв:

— Ах, они, паразиты! Это что же получается? Что дешевле за чужие разговоры платить, чем собственные проверить?

— А вы что хотели? — удивлялась я. — Чтобы они о вашем кошельке думали? Нет уж! Они о своем пекутся! Так что объегорили нас с этой повременкой по полной программе! — и, переждав шквал возмущения, снова спрашивала: — Так куда я все-таки попала?

Тут я получала уже совершенно нормальный и исчерпывающий ответ: в квартиру таких-то или в такую-то организацию, причем аптек среди них не было. Но бывали случаи, когда мне нагло отвечали обычно молодые самодовольные голоса:

— Откажись от телефона и живи спокойно! — и весело ржали, думая, что удачно пошутили.

Эти номера я выписывала, чтобы потом попросить Кирьянова их пробить.

Вспомнив о нем, я позвонила ему и осторожно спросила:

— Володя? А как там моя проблема? Решается?

— Ты больно быстро все хочешь, — недовольно ответил он. — Вот как запрос очередной будем посылать, так я и твои номерочки туда присобачу.

— А раньше никак? — грустно сказала я.

— Увы, подруга! Раньше не получится! — извиняющимся тоном ответил Киря.

— А нельзя к тем номерам еще немного приплюсовать? — заискивающе попросила я.

— Тетенька! Дай попить, а то так есть хочется, аж переночевать негде, — съехидничал Володька, но сжалился и сказал: — Говори!

Бодро продиктовав ему номера, я выслушала еще пару нелицеприятных высказываний в свой адрес по поводу моего нахальства и нещадной эксплуатации работников правопорядка, но не обиделась, понимая, что просто таков наш дружеский ритуал обмена колкостями.

«Ну и куда мне дальше тыркаться? — задумалась я, положив трубку. — Что я могу сделать конкретно сейчас? — спросила я саму себя и ответила: — Ничего! Чем бегать как оглашенная, высунув язык, можно просто затаиться и ждать, когда кто-то попытается чем-то навредить пусть и крайне несимпатичному мне Михаилу. В этом случае я жестко возьму в оборот Сереброву, потому что утечка информации может произойти только от нее — Глаха исключается. И тогда никакая Вероника ее не спасет! Охрана спонсоров пусть и уступает ей в качестве, зато превосходит количеством, а это уже серьезно!»

Решив для себя самый насущный вопрос, я вылила в чашку остатки остывшего кофе и закурила, когда услышала за дверью шум. Я посмотрела на монитор и увидела, что это возвращаются конкурсанты. Выглянув в коридор, я весело спросила:

— Ну, что, нагулялись?

— Да! — радостно ответила мне Полина. — Мы по набережной ходили, а потом на машине Ксении покатались. Она Ивану город показывала, и вообще она очень славная девушка! — Услышав это, Женя опустил глаза и покраснел. — Она, оказывается, сегодня в театре была и наши выступления слушала. И мы все ей очень понравились!

— Надеюсь, что на Михаила эта симпатия не распространяется? — усмехнулась я.

— Да, — тихо сказала Полина, сердито покосившись на его дверь. — Она сказала, что он вел себя просто неприлично.

— В чем я с ней полностью солидарна, — кивнула я и спросила: — Вы на ужин вернулись?

— Ну, конечно. Хотя мы в городе в кафе заходили и кофе пили с пирожными, но все равно голодные, — весело сказала Полина. — Мы и Ксению приглашали с собой, но она отказалась, сказала, что бабушка обидится, если она не дома поест.

Они скрылись в своих номерах, я же, вернувшись к себе, допила кофе, докурила и пошла на ужин. Я подошла к официантам и попросила:

— Вы ужин в сорок девятый отнесите к Михаилу.

— Хорошо, — кивнул мне один из них. — Да и грязную посуду от обеда забрать надо.

Пройдя к столику Светлова, я села и придвинула к себе салат.

— Ну, как там Михаил? — спросил Леонид Ильич.

— Все еще раны зализывает, — усмехнулась я. — А еще заливает!

— Что-что? — насторожился Леонид Ильич.

— Да бутылку водки он себе в номер заказал и заливает горе, — объяснила я.

— Это строжайше запрещено! — вскинулся Светлов. — Никакого спиртного во время конкурса!

— Бросьте! — отмахнулась я. — Это же ему как слону дробинка — парень-то он здоровый, так что к утру проспится.

— И все равно это безобразие! — никак не мог успокоиться Светлов.

Когда мы уже заканчивали ужин, у него вдруг зазвонил телефон. Выслушав, что ему сказали, Леонид Ильич страшно побледнел.

— Что случилось? — насторожилась я.

— Черт бы побрал этот конкурс! — со стоном выдохнул Светлов, и я, мигом все поняв, сорвалась с места.

Я стремглав бросилась наверх по лестнице и, запыхавшись от бега, влетела на этаж. Дверь Михаила была открыта, а перед ней стояли насмерть перепуганная дежурная и официант с подносом. Услышав мой топот, они обернулись и посмотрели на меня, а затем молча показали на номер. Заглянув внутрь, я увидела Пашьяна и Михаила, который лежал на кровати и не подавал никаких признаков жизни. Бросившись к нему, я пощупала пульс. Пульс был очень слабым. «Значит, Михаил со всеми своими знакомыми и друзьями и его мамаша отпадают, и можно ими не заниматься», — с большим облегчением и без всякого сострадания к лежавшему на кровати подумала я.

— «Скорую» вызвали? — спросила я.

— Да! — кивнул Арам Хачатурович и недовольно сказал: — Как же вы не углядели?

В ответ я только зло ощерилась:

— А я не Марья-искусница и не Царевна-лягушка, чтобы чудеса творить!

Потом я огляделась и увидела на столе пустую бутылку из-под водки и две пустые пластиковые бутылки из-под газированной фруктовой воды — коктейли этот подлец себе смешивал.

— Руками ничего не трогали? — быстро спросила я.

— Ничего! — огрызнулся Пашьян.

Войдя в ванную, я взяла одно из полотенец и аккуратно упаковала все три бутылки, а потом позвонила Кирьянову, в надежде, что тот еще на работе. К счастью, так и оказалось.

— Володя! Кто-нибудь из экспертов еще есть? — напряженным голосом спросила я.

— Дежурная бригада, а что? — удивился Кирьянов.

— Частную экспертизу мне организуешь? — поинтересовалась я. — За отдельную плату, естественно.

— Попросить можно, — ответил он.

— Ну, тогда я сейчас здесь быстро разберусь — и к тебе, — пообещала я и отключилась.

— Надеюсь, что обойдется без огласки? — спросил Пашьян.

— Без, — кратко ответила я и начала усиленно соображать. — Так… За весь сегодняшний день в этот номер заходили: горничная, чтобы убраться, Антонина Ивановна с пайком, еще раз горничная, чтобы сменить полотенце, один официант из ресторана с бутылкой водки и второй — с обедом. Все!

— Откуда вы знаете? — удивился Пашьян.

— Оттуда! — сварливо ответила я и продолжила: — Все точно знали, что Михаил всегда пьет ту газированную воду, что ему в холодильник ставят. А вот обед и водка — вещи непредусмотренные. Анализ еще не провели, но я и так могу с большой долей уверенности предположить, что это именно в воду ему добавили какую-то гадость. Правда, нельзя исключать и того, что водка была паленая или обед какой-то не такой.

Тут у меня за спиной раздался сдавленный возглас:

— О боже!

Обернувшись, я увидела Светлова и попросила:

— Идите к себе, Леонид Ильич! Здесь вы нам все равно ничем не поможете, а только еще больше расстроитесь! Идите!

Он еще постоял немного, сокрушенно качая головой, а потом вздохнул и, ссутулившись, ушел, а Пашьян тем временем молча подошел к телефону, набрал какой-то номер и резко приказал, когда ему ответили:

— Позови того, кто водку в сорок девятый относил! — А потом спросил: — Ты откуда водку брал?…Точно?…Ну, если только, то смотри!…Если окажется, что это водка виновата, я тебя собственными руками, как барана, зарежу! — и, положив трубку, сказал мне: — Водка была нормальная! Ручаюсь! А обед этот все ели, и никто не пострадал!