Великий Ленин. «Вечно живой» - Владимир Поцелуев

Молодой адвокат Ульянов пытается доказать правоту Маркса в том, что определяющим фактором естественно-исторического процесса является не познание его законов, а выделение из разных областей общественной жизни отрасли экономической посредством выделения из всех общественных отношений – отношений производственных как основных, первоначальных, определяющих все остальные.

По мнению Ульянова, марксистский критерий общественного развития есть классовые отношения вне зависимости от природных явлений, хотя, по утверждению Маркса, «бытие определяет сознание». Ульянов считал, что, несмотря на то что воля и действия людей обусловлены исторической необходимостью, они могут учитывать назревшие потребности общественного развития и воздействовать на него. Все это не противоречило человеческой логике, за исключением одного: кто определит «назревшие потребности» и как воздействовать на развитие общества. Хотя и на эти вопросы у марксистов был ответ. Необходимо было создать организацию единомышленников.

Либеральные народники считали, что история развивается не как объективный и закономерный процесс, а идет случайными путями благодаря воле «критически мыслящих личностей». История человечества, по революционной теории народников, делается «героями», а народная масса остается инертной силой, «толпой», так что великий человек «не может не смотреть на нее сверху вниз, не может не сознавать, что дело в нем, в герое, между тем как толпа есть чуждая всякого творческого элемента масса, что-то вроде огромного количества нулей, получающих благотворное значение только в том случае, когда во главе их снисходительно становится добрая, «критически мыслящая единица».

Либеральные народники отдавали приоритет в развитии общества деятельности «критически мыслящих» личностей, марксисты – «решающей роли народных масс», не забывая о том, что массы состоят из личностей и роль некоторых из них может стать решающей. О подтверждении роли личностей свидетельствовали и настойчивые попытки создания политической партии.

Об угрозе появления культа личности, «партийных генералов» (номенклатуры) предупреждал еще Г.В. Плеханов. «Съезд, составленный из креатур ЦК, дружно кричит ему «Ура!», одобряет все его удачные и неудачные действия и рукоплещет всем его планам и начинаниям. Тогда у нас действительно не будет в партии ни большинства, ни меньшинства, потому что тогда у нее осуществится идеал персидского шаха»[85].

О неизбежности диктатуры и культа партийных вождей говорил и «антигосударственник», теоретик анархизма Петр Кропоткин. «Каждый революционер, – утверждал он, – мечтает о диктатуре, как говорил Маркс, или диктатуре революционного штаба, как утверждают бланкисты…» По мнению Кропоткина, если власть будет осуществляться путем «создания всесильного, всемогущего государства, обращающегося с народом как с поденным и подвластным, управляя им при помощи тысяч и миллионов разного рода чиновников… И если… на другой день после революции народным массам будет дана возможность высказать свою волю, то это сделается лишь для того, чтобы народ избрал вождей, которые и будут думать за него и составлять законы от его имени… Вот тайная мечта 99 % из тех, кто называет себя революционерами»[86].

Кропоткин считал, что в обществе два враждебных начала: «народное» и «начальственное», борьба которых и является двигателем исторического процесса. Поступательное развитие общества, по мнению «красного князя», осуществляется в форме революционных скачков и эволюционных процессов. Он был сторонником не стихийного бунта, а социальной революции, т. е. сознательных действий народа по претворению революционных мыслей.

Более конкретно последствия марксистской идеологии государственного социализма предсказывал М.А. Бакунин в своей работе «Государственность и анархия». «По Марксу, народ не только должен его (государство. – В.П.) разрушать, напротив, должен укреплять и усилить и в этом виде передать в полное распоряжение своих благодетелей и учителей – начальников коммунистической партии, словом, г. Марксу и его друзьям, которые начнут освобождать его по-своему. Они сосредоточат бразды правления в сильной руке, потому что невежественный народ требует весьма сильного попечения; создадут единый государственный банк, сосредоточивший все торгово-промышленное, земледельческое и даже научное производство, а массу народа разделят на две армии: промышленную и земледельческую, под непосредственной командой государственных чиновников, которые составляют новое привилегированное сословие»[87].

Без сомнения, В.И. Ульянов знал мнения своих оппонентов по вопросам роли личности в истории, партийного лидерства и т. п., считая, что создаваемая им партия сумеет удержать демократические принципы своего руководства обществом. «Вообще русским коммунистам, последователям марксизма, – подчеркивал он, – более чем каким-нибудь другим следует именовать себя СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТАМИ и никогда не забывать в своей деятельности громадной важности ДЕМОКРАТИЗМА»[88]. Он считал, что «политическая деятельность социал-демократов состоит в том, чтобы содействовать развитию и организации рабочего движения в России, преобразованию его из теперешнего состояния разрозненных, лишенных руководящей идеи попыток протеста, «бунтов» и стачек в организованную борьбу ВСЕГО русского рабочего КЛАССА, направленную против буржуазного режима и стремящуюся к экспроприации экспроприаторов, к уничтожению тех общественных порядков, которые основаны на угнетении трудящихся».

Так были определены характер и основные задачи марксистской партии в России. По мнению ее создателя, «русский рабочий – единственный и естественный представитель всего трудящегося и эксплуатируемого населения России»[89]. Такое несоответствие истине, на наш взгляд, даже несмотря на признание союза рабочих с сельским пролетариатом, могло привести к диктаторским функциям искусственно избранной части общества, даже без необходимого учета ее разнородности, психологии и т. п. моментов.

Незыблемой основой рабочей партии, по мнению Ульянова, должен быть марксизм, сочетающий научность с революционностью. Подчеркивалась необходимость единства теории и практики в деятельности социал-демократов. Однако марксизм давал лишь общие аксиомы революционной борьбы, которые на практике могли истолковываться по-разному. Вне зависимости от объективного анализа развития капитализма в России молодой российский марксист упорно отстаивал учение Маркса и Энгельса о преходящем характере капиталистического способа производства, о социалистической революции и диктатуре пролетариата. Тех же, кто, ссылаясь на Маркса и Энгельса, признавал прогрессивную роль капитализма и предлагал использовать его потенциальные возможности для улучшения жизни, он считал проповедниками буржуазной идеологии «под флагом марксизма».